Подземелье Мерцающего Света - Павел Семенов
А раз так, то великое земляное колдунство не их рук дело.
Остается один вопрос… Тогда, чье?
Усачи даже останавливаются в нерешительности. Оглядываются на лагерь, откуда к ним спешат еще группы солдат и раздаются команды.
Тут за спиной резко нарастает гул. А через несколько мгновений стена растительности за нами взрывается и оттуда вываливается большущая зубастая волна.
Реально! Настоящая волна, состоящая из многочисленных пастей, полных зубов.
— Якррр! Ярр! Уярр! — радостно и громко начинают кричать Полочка и Глобус.
В ответ волна отвечает многочисленными и мощными:
— Уа-арррр! А-аррр!
— Яррр! Якрр! — продолжают перекличку наши малыши.
Чим-Чим, сидящий на спине Глобуса, видимо что-то понимает из этого, и как бы помогает малышам указывая в нужную строну пальцем. А именно на отряды усачей.
Те, в свою очередь, похоже, догадываются, что что-то идет не по плану. Испуганно переглядываются и направляют свое оружие на новую угрозу. Один из идиотов додумывается даже выстрелить. Впрочем, энергетический снаряд лишь слегка ранит одного из опасных зверюг.
Что приводит стаю в еще большее бешенство. Хотя и так те были далеки от спокойствия.
Огромная зубастая волна, состоящая из взрослых лесных гуаров, что ростом были выше человека, стремительно обтекает нас с двух сторон.
— Атаку… — команда одного из усачей тонет в реве большущих головастиков, а обладатель голоса под их телами.
Малышей гуаров нам не удается удержать. Глобус, с оседлавшим его Чим-Чимом, и Поночка, что-то яростно ревя, бросаются следом за взрослыми.
Волна гуаров уже распотрошила бежавшие по наши души отряды и теперь врывается на территорию лагеря.
— А мы почему стоим? Чего ждем? — спрашиваю товарищей.
После этого с радостными кличами и мы бросаемся в атаку. Вернее, на добивание, так как встречаются нам на пути лишь обгрызенные или ополовиненные кровавые тела усачей.
Был бы среди нас бард, тот после увиденного написал балладу, как гуары загрызли гусаров. То еще великое и героическое произведение получилось.
Еще нам нужно проследить, чтобы зеленые зубатки не растерзали заодно и плененных обезьянолюдов.
Глава 10(2)
Особо повоевать нам не приходится. Все за нас сделали гуары.
Мы же теперь себя не ограничиваем, убиваем подранков. Уже нет необходимости оставлять их в живых. Часть убитых воскрешается неподалеку. А там во всю «веселится» группа зубастых головастиков.
Усачи, имеющие точку возрождения в этом лагере, попали в такую же ловушку, как и гоблины в Долине Студеного Пика, когда к ним в пещеры проник огромный червячело.
В общем, звездарики придуркам.
А обезьянолюдам чертовски повезло. Их не просто не трогают гуары, а даже случайно никого не затоптали и не покусали во время массового вторжения. Беда минует даже тех, кто не был за специальной изгородью, где держали основную массу пленников.
Разумные мартышки замирают и, боясь пошевелиться, со страхом в глазах наблюдают кровавое пиршество. Еще большим шоком для них служит появление Чим-Чима верхом на небольшом гуаре. А так же удивленные взгляды не обходят стороной и наши персоны.
Хех! Мордочки у них те еще. Сегодня их мир перевернутся с ног на голову.
Примерно через час, мир переворачивается у нас.
— А это нормально? — в шоке спрашивает Буги.
— А вот это? — Закко показывает в другую строну.
— Такого не должно быть! — заявляет Писс-Дум.
— Не могу поверить! — дополняет Гон-Донн.
— А, по-моему, это так мило! — улыбается Лиси, почесывая бока своими отростками сразу трем взрослым лесным гуарам.
Мы то полагали, что огромное стадо зубастых бегающих головастиков, когда загрызет всех кого надо, возьмет своих малышей и свалит в закат, но…
Но нихрена не свалили. Они сначала какое-то время обнюхивали своих пропавших ранее малышей и восседающего на Глобусе Чим-Чима. Мелкие зубатки что-то всецело покрякивали, купаясь во внимании взрослых особей, а молодой обезьянолюд что-то задорно повякивал, указывая то на себя, то на сородичей.
Те, в свою очередь, постепенно смелели и подходили ближе к лесным гуарам. Пытались гладить. Чуть погодя, уже скармливали какие-то веточки. А потом…
А сейчас все оставшееся племя обезьянолюдов, весело перекрикиваясь и улюлюкая, чешет спины балдеющим от этого гуарам. При этом, многие разумные волосатики делают это уже верхом на зубатиках. Те с удовольствием катают своих новых друзей.
Похоже, почесывание мохнатыми лапками обезьянолюдов пришлось лесным гуарам по вкусу. Да и язык, походу, общий нашли. Правда, каким образом, я не понимаю. Никто не понимает.
— А нас они к себе не подпускают, — как-то обиженно бормочет Гон-Донн. — А у хоббитов, между прочим, тоже ноги сильно волосатые.
— И раньше, когда к стаду близко приближались, эти зубастые монстры сразу морды поворачивали к нам и мычали угрожающе, — добавляет Писс-Дум.
Впрочем, и сейчас гуары не шибко нас приветствуют. Пытаются примириться с нашим существованием, стараются игнорировать.
С другой стороны, не нападают — уже хорошо.
Это не касается Лиси и почему-то Лехи. И если в Совершенстве они человека вообще не чувствуют, то парень просто берет их непонятно чем. То ли колдунство какое, или специфическая аура, то ли природное обаяние. Хрен поймешь.
А вот обезьянолюды, видимо, сильно отходчивы. По их поведению и не скажешь, что нас винят в истреблении их сородичей. Либо, те почему-то и не винят нас. Бормочут про плохого шамана. Нам улыбаются, пытаются сделать приятное с мощью поглаживания, словно мы тоже гуары. На своем корявом объясняют, что мы теперь все не пища, а друзья.
Кстати, насчет еды…
Смотрю, обезьянолюды уже облизываются, поглядывая на трупы усачей. А те, между прочим, тоже люди.
— Жрать злая еда! Жрать! — восклицает очередной разумный обезьян, подтягивая ополовиненную гуарами часть мертвого тела.
Другие представители волосатого народа тоже готовятся к трапезе.
— Эй! — восклицаю громко я. — Чего тварите⁈
Так дело оставлять нельзя. Нехрен людей кушать. Может, нас они друзьями считают, а вот других людей схарчат за милую душу. И не важно, что это будут ни капли не усачи.
После моего высказывания, самый смелый обезьянолюд робко заявляет.
— Великий шаман говорил жрать еда человека.
Потом, чуть подумав, боязливо спрашивает.
— Низя?
А в голосе его проскальзывает надежда, что я разрешу.
Остальные волосатики замолкают и оборачиваются к нам.
— Низя! — тут же отрезаю я.
Молчание продолжается. Только несколько гуаров что-то рыкают, недовольные тем, что их перестали щекотать и поглаживать.
Решаю пояснить всем сразу, раз оказываюсь в центре внимания у такой благодарной публики.
Начинаю с конкретики.
