Становление друида - Макс Крынов
Одежда на практиках в подпалинах, исходит дымом, на лицах и ладонях ожоги, но защита получилась достаточно качественной, чтобы получить урона по минимуму.
А третий адепт возится с рюкзаком. Я послал в него очередь воздушных ударов: первый достиг цели, опрокинув парня на снег, а второй уже врезался в защиту: над людьми вспыхнул стационарный купол. Пацан вытащил ладони из рюкзака и вдарил шипами по химере, прижимая ее к стене стационарной защиты.
Не успел. Проклятье! Химера быстро сдаст под атакой двух магов. За то время, пока они заняты ею, я точно не успею пробить защитный купол, или как-то отвлечь адептов.
Я шмыгнул за ближайшее дерево, вновь поднял бурю и сосредоточился на молнии. Нужен еще один призыв.
С химерой разобрались быстро, а разобравшись, использовали какой-то огненный артефакт, растапливая снежинки. Или же маг льда принялся за дело? Впрочем, неважно: снега в округе много, а истощенный резерв адептов мне в плюс.
Когда молния была почти готова, и я ставил заключительные руны, в лицо мне бросилась химера, каким-то образом подобравшаяся под снегом. Тварь была умна и выбрала самый подходящий момент для нападения, либо ей просто повезло, но не отреагировать на летящее в лицо существо, похожее одновременно на паука, скорпиона и муравья, я не смог, и рефлекторно отмахнулся от нее порывом ветра, вот только утратил контроль над призывом: вся энергия, вложенная в рунную цепочку, опасно задрожала, руны зазвучали, как скрежет когтей по стеклу, а внутри меня поселилось тревожное чувство провала. Каким-то чудом я пробежался по всей цепочке, настраивая каждую руну и успел до того, как меня разнесло бы на куски откатом по искре от сорвавшегося ритуала. Аж взмок.
В итоге молния получилась хиленькая, била меньше секунды, и когда по моему велению снег рухнул, стационарный купол был на месте. Дрянной удар. Но хорошо, что я жив.
На моих глазах посреди круга, где стоял, уткнувшись кистями в снег адепт, вздыбился белый бугор. Нечто росло под сугробом, с каждой секундой вниз срывались куски липкого, подтаявшего снега. Мне уже не нравилось, что я могу увидеть там, под белым покрывалом: слишком велики размеры.
Когда снег осыпался достаточно, чтобы разглядеть то, что поднималось, я заметил серую спину из камня. В гребне, проходящем по хребту голема, запутались желтые листья придорожной травы: непонятным образом мужчина создал огромного монстра из промерзлой земли и камней, валяющихся под ногами.
А потом меня стали методично избивать. Несмотря на перевес в характеристиках, отличную двухслойную защиту, молодость и ум, троица теснила меня. Адепт, занятый контролем над големом, надел рюкзак со стационарным артефактом защиты и пошел позади своего творения. И оказалось, что защита вовсе не стационарная: центр купола был в рюкзаке мага и двигался вместе с ним.
В спину мягко толкнуло: это впечаталась в щит химера. Дерево передо мной взорвалось щепой от удара кнута.
Черт побери! Похоже, меня уделала троица адептов. Да, не в сухую, так как их раньше было четверо, но все-же, все же…
Я завел их подальше в лес, а потом потратил бао на полет, буквально дожигая последнее, прикрывая свой полет бурей. Приземлился я на месте, где троица оставила свою поклажу. Да, самое ценное они оставили при себе, но у меня с ними разные понятия ценного.
Воздушные удары разнесли лыжи, напоследок я кинул парочку ударов в брошенные сумки и поспешил к своей поклаже. Преследовать меня вне купола адепты не рискнули, и медленно плелись к дороге, вынужденные идти со скоростью медлительного голема.
Я засел в засаде через километр дальше по дороге, но адепты не показались ни через пол часа, ни через час. Вернувшись обратно, я обнаружил, что следы ботинок ведут к столице. Не верю. Но буду считать, что ночь отдыха я себе выиграл.
Глава 7
Холод проникает под одежду, цепляется за нательное белье, но не находит тепла и под ним. Четверо адептов уже давно замерзли и продрогли, ноги и руки онемели и потеряли чувствительность. Адар не понимал, как они будут сражаться с неживыми, когда их догонят: задубевшие пальцы не удержат рукояти меча.
Адар залился кашлем. Практик содрогался всем телом, будто стремясь выплюнуть легкие: он согнулся, и долго кашлял, отплевывая густые слюни, отхаркивая мокроту. Адепта едва не затошнило в снег, но пустой желудок лишь пару раз содрогнулся в спазмах.
Апелиус, Озар и Кимар замерли, пережидая, пока практик придет в себя.
— Ты хо-очешь нас здесь по-хо-ро-нить, — непослушными, замерзшими губами сказал Адар. Апелиус не ответил: повернулся в сторону, куда вел след, и оттолкнулся лыжными палками от снега.
Адептам не осталось ничего, кроме как последовать за ним. Тулупы, подранные сучьями и когтями тварей, кое-как связаны нарезанным на ленты исподним бельем. Четверке приходилось худо: два дня ходить по морозу без сна, отдыха и еды — тяжелое испытание даже для адептов, которые в разы крепче обычных людей.
В подчинении у странной девушки оказалось гораздо больше одиннадцати бойцов, и эти неучтенные противники оказались в разы сильнее обыкновенных упырей. Кто же знал, что тварь имеет в подчинении и тварей, созданных из тел практиков! Последние владеют каким-то подобием магии.
Ох, зря Апелиус прошел мимо места битвы Лицеуса с адептами: прикажи архимаг убрать снег, и у него появились бы вопросы, куда делись тела. И подготовился бы практик к бою лучше, чем сейчас. Как минимум, сунулся бы к кладбищу подготовленным, с построенной в Лурсконе печатью для усиления кольца, и бой занял бы не больше минуты.
А сейчас уже не подготовишься — стоит вернуться из проклятого леса в Лурскон, и мертвую тварь больше не отыщешь.
Четверка двигается со скоростью калек. Кимар поддерживает над отрядом купол из ветра, через который вьюга не пробивается. Это хорошо — так чуточку теплее. На поддержку купола уходит куча бао, и копить ее приходится путем медитации, продираясь через бурю без купола, ловя снежинки лицом. Это плохо. Увы,
Апелиус запретил останавливаться и восполнять энергию обычной медитацией. Архимаг боится упустить монстра.
В уставшую голову архимага, занятую мыслью "догнать", слишком поздно приходит мысль, что цепочка следов за последние пять минут была слишком ровной. Мысль приходит, и
