Жемчужинка. - Сергей Николаевич Быков
- Я бы сейчас выпил и закурил… - после продолжительной паузы изрёк я. Сразу то, что выдала Ева, переварить было очень сложно. Растечься бы мыслию по древу, обмозговать неспеша… - Прям коньячку и большую такую сигару. Кубинскую!
- А пожалуй, - задорно улыбнулась Ева, - Победителю Великого Кракена, отцу, защитившему мою любимую дочь. Не пожалевшему для неё ничего. И вообще, господину моему, почему бы и не да!
- Серьёзно!
- Вставай, - скинула мою голову с своих колен Ева, - а то коньяк простынет.
Сижу… Легкое, ажурное и хрупкое на вид креслице. Не качалка, замечу. Изящный столик. Большой пляжный зонт создаёт прохладную тень. В руке квадратный, полукилограммовый стакан синего стекла. В нем плещется темно-коричневый напиток. Коньяк, как и обещали, очень хороший, и даже отличный, но марку определить не берусь. А вот сигара, которой я удовлетворённо попыхиваю, точно Монте Кристо №2. Самая-самая, а если и не так, вкусы всё же у курильщиков разные, то одна из верхней строчки топа.
В общем - лепота…
- Что с нашей дочей? - задал я естественный вопрос сидящей напротив Еве. В её руке тонкий и высокий бокал, в котором плещется что-то золотистое и шипучее.
- Она в Тёмной Бездне. Проходит инициацию на юную богиню. Кстати, скоро будет здесь.
- Вот как, - задрал я брови, - это очень хорошо. И отсюда следующее… Свет очей моих - трусы верни.
- Трусы, - сделала домиком брови Ева, типа - не понимает о чём я.
- Да! Трусы, труселя, трусямбы! Костюм тройку не прошу, но обычные неуничтожимые, - добавил я сарказма в голос, намекая на давние обстоятельства, - семейники вынь и положь. Ты же не хочешь, чтобы солидный перец, победитель всего, чего только можно, сверкал голой жо перед дочерью?
- На тебе прекрасный пляжный подгузник, - мило улыбнулась Ева, - Работа высококвалифицированного конфикционера, кстати. Материал - что ни наесть природный, естественный, строгий дизайн минимализма, смелая цветовая гамма! Шикарная вещь!
- Тоесть, - сделал я вывод, - трусы не дашь.
- Не-а… Ты, снова, как и всегда, не умер. Не умер, вот какая забавная штука.
- Формально не умер, - вставил я.
- Нормально не умер, - поправила меня Божественная.
- Знавал я, - затянувшись глубоко, пыхнул ароматным облаком дыма, - и ещё больше повидал хищниц, что раздели мужиков до исподнего, а то и до гола. Не только при разводе и делёжке, но и так, по ходу жизни. Хотя, будем справедливы, "до исподнего", тем более до гола - всё же фигура речи. Что-что, но хотя бы одежда на теле оставалась.
Но чтоб отнять у мужика даже трусы, оставить, в прямом смысле этого слова - голым, это вообще за гранью добра и зла. Королева - я в восхищении!
- Я - Богиня, - потыкала пальчиком себе в грудь Ева, - что, вообще-то, несколько повыше королевы.
- Ая-яй, Божественная моя, ая-яй…
- И ничего не ая-яй, - совсем ни смутилась Ева, - Ты у меня, господин мой, ловкий, сообразительный, рукастый, харизматичный и удачливый. Думаю, месяца через три-четыре уже опять будешь плыть на собственном корабле, мутить с какой-нибудь принцессой и собирать хабар, попутно нагибая всех, направо и налево.
- Не правда ваша! Никогда такого не было! - изобразил я смертельную обиду.
На что Ева только звонко рассмеялась. Ах, как она смеётся! Божественно. За одно это простить многое можно.
- Трусы не вернёшь.
- Не-а…
- Что значит моё длинное имя не скажешь.
- А ты ещё не в курсе?
- Не в курсе.
- Ну и я не скажу, - в глазах её скакали бесенята, а губы растягивала счастливая улыбка.
- Госпожа моя, я же бессмертный.
- Я знаю.
- И значит, у меня очень, очень, очень-очень много времени.
- Согласна.
- А раз так, я же улучу момент и отомщу! И мстя моя ужасной будет!
И как вы думаете, что произошло? Она снова залилась смехом…
- Головастик… - задал я Еве тревожащий меня вопрос, когда она чуть успокоилась.
- Не волнуйся, - тоже становясь серьёзной ответила Ева, - Неужели ты мог подумать, что я развоплощу его. Он всё же, в каком-то смысле, тоже моё дитя и… часть тебя.
- Как он?
- Жив, здоров. Печален… Далеко отсюда, но придёт время, и он появится.
- Фух, - выдохнул я - уже легче.
- Переживал?
- Не то слово…
- Верю.
Помолчали…
- А как, вообще, получилось, что я жив?
- Потому что формировался ты, со своими статами, способностями и образом, вне Бесконечной Вселенной. В изомерном предбаннике, который к ней отношения не имеет. Так что, формально, всё правильно. Ты отдал всё, что было у тебя, что ты приобрёл и получил на Океании, но сама жизнь с начальными характеристиками осталась при тебе.
- Хитро… - хмыкнул я, - Но могли бы и намекнуть, как дело-то обстоит. Хотя постой, это была очередная проверка на вшивость.
- Но ты же не отступил, - ни сказав ни да, ни нет, мило улыбнулась Божественная.
- Не отступил, - кивнул я, - Ну, а если бы проиграл кракену?
- Дочь бы погибла, - посмурнела Ева, - Потом, много времени спустя, орден Справедливого Ока возродил бы её. Где-нибудь далеко. Она снова стала бы чей-то дочерью, но уже не нашей. Она бы всё забыла. Тебя, меня, Головастика, Старого, Рамзеса и Люси, всё.
- Это… - я даже не смог сразу подобрать нужное слово.
- Это ужасно, - опередила меня Ева, - ужасно…
- А что, чисто теоретически измышляя, случилось бы если я ничего не отдал?
- Хм, - Ева посмотрела на меня очень серьёзно, - Жемчужинка стала бы очень могущественной цифрой. Очень могущественной, но не богиней.
