Вечная Война (СИ) - Винокуров Юрий

Мой вопрос его смутил.

— Тут такое дело, — Клоун почесал лысую башку. — В общем, я служил в десанте. У Гадюки. Я вспомнил.

Я невольно улыбнулся.

— Серьезно? Десантура? Голубые береты, купание в фонтанах и вот это вот все?

— Почему голубые? — удивился Клоун. — Черные!

— Так черные у морпехов же, не?

— У кого?

— Ну, у морской пехоты!

— А что это за пехота такая странная?

— А, проехали! — я махнул рукой, но все же не удержался. — А вы бутылки об головы разбивали?

Клоун уже смотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Как же ее разбить — она же пластиковая!

— Кто ж его посадит — он же памятник… — пробормотал я себе под нос. И удивился.

— Чего?

— Да ничего, забей! — странные обрывки мыслей из прошлой жизни посещали меня с раздражающей регулярностью. Я тряхнул головой. — И что мы с этого будем иметь?

— Тут такое дело, — опять заладил Клоун. — После учебки «покупатели» приедут.

— И? — такой жаргон мне был откуда-то знаком.

— Ну… Такое дело, — Клоун, невиданное дело, похоже, засмущался. — Я хочу обратно в десант! Вот!

— У меня к тебя два вопроса. Что ты конкретно вспомнил? За что тебя «переформатировали»? — я загибал пальцы рук. — О! Еще третий! Почему ты думаешь, что тебя возьмут обратно? Я дико извиняюсь, но скорее всего, ты где-то знатно накосячил!

Клоун яростно чесал лысину. У меня появилось опасение, что он ее протрет до мозга.

— Да, немногое. В основном, бои. И подразделение, где служил. И, знаешь, что? — он испуганно посмотрел на меня. — По-моему, я был Сержантом!

— Да ты что! — я вытянулся по стойке смирно.

— Не смешно. За что стерли — не помню. Что возьмут — не думаю. Но очень хочу. Ты не понимаешь! — Клоун задумчиво посмотрел вдаль, подбирая слова. — Это как Семья. Я их не помню. Но люблю!

У меня внутри что-то нарастало.

Поле боя. В воздухе воняет гарью и кровью. Здоровяки в черных доспехов устало смеются, сидя на земле в ожидании эвакуации. У всех на груди и левом плече одинаковая эмблема… Я пытаюсь ее рассмотреть… Но, видение отступает. Остается только ощущение. Семья! Ты не прав, Клоун, я тебя прекрасно понимаю!

— Але! — Клоун тряс меня за плечо и уже замахивался дать мне дружескую пощечину.

— Я в порядке! Порядке!

— А ты посреди боя так не вырубишься? — подозрительно прищурился Клоун.

— Не вырублюсь, не волнуйся!

— Ну-ну…

— Скажи мне еще одну вещь. У десанта разве не свои учебные курсы?

— Так-то да, но пехота — кузница кадров десанта. Они всех перспективных к себе перетягивают — пехотные командиры десантных за это ненавидят!

— А ты перспективный? — я улыбнулся.

— Конечно! — Клоун осекся. — А ты… Не хочешь со мной? Из тебя выйдет толк.

— Неужели? — я развеселился. — Вообще-то я с детства хочу быть качмонавтом!!!

— Кем? — во взгляд Клоуна вернулась подозрительность.

— Леееха! Качмонавтом! — по-ходу, у меня истерика.

Клоун уже даже не моргал. А меня согнуло в приступе смеха. Эка, меня накрыло! Я просмеялся и вытер слезы — благо Клоун больше не пытался привести меня в чувство физическим воздействием.

— Щучу я… Щучу! — я вытер выступившие слезы. — Десант, так десант! Нам, татарам — все равно!

Лицо Клоуна просветлело.

— Правда? Здорово!… А кто такие татары?

Я просто махнул рукой. Пора заканчивать с этой петросянщиной… чтобы не значило это слово.

— Овцу берем с собой. И это не обсуждается!

Клоун закивал головой.

— Конечно! Она толковая! То есть… В смысле послушная! В смысле…

— Да понял я, не напрягайся. В смысле, берем. Кстати, пошли обратно, а то вон Кадет ожил вроде — как бы опять на Овцу не набросился!

— Итак, Кадет, винтовку мы вам отдадим!

Овца посмотрела на меня, сначала недоуменно, потом растерянно. Часто заморгала ресницами. Блин, это как конфету у ребёнка забирать! Моя решимость стала падать. Я отвел от нее взгляд, прочистил горло и продолжил.

— Кхм… В общем, у нас есть одно простое условие. Ты связываешься с бабушкой и рассказываешь про нас. И после обучения мы идем в десант.

Оживший Кадет снова взгрустнул.

— Это невозможно. Из пехотной учебки в десант не берут.

— Ну тебя же возьмут!

— Ну я же это… как его…

— Блатничок? Любимый бабушкин внучок?

Кадет, похоже, обиделся и засопел.

— Да не парься ты! От тебя требуется только чтобы она обратила на нас внимание. У нее же будет доступ к записям обучения?

— Да. Она все мои бои смотрит.

— Ну и как ей сегодняшний? Понравился? — захрюкал Клоун.

— Еще не знаю. Мне бы винтовку…

— Вот, кстати, с сегодняшнего боя и начни! «Бабуля, вот эти перцы, которые меня нашинковали — вообще-то клевые ребята и им надо в десант!» Примерно так! Главное, чтобы она обратила внимание! Дальше — наша забота!

Кадет засопел еще сильнее.

— Да не обижайся ты! Сегодня был честный бой?

Кадет нехотя кивнул.

— Правда, мы молодцы?

Кадет кивнул еще раз.

— Вот и донеси эти бабушке! По-рукам?

Кадет кивнул третий раз.

— Овечка, солнышко мое! Дай дяде Илаю винтовочку! А он тебе потом новую купит! Обещаю! Вот выпустится из учебки, получит первую зарплату и сразу купит! Самую лучшую!

Овца смотрела меня уже без обиды, но еще с подозрением.

— И дядя Клоун добавит! Слышь, ты! Добавишь?!

— Да!

— Вот видишь! А на два зарплаты мы знаешь какую винтовку тебе купим? Если не пропьем, конечно…

— Какую?

— Самую лучшую!

— Честно-честно?

— Честно-честно! Давай уже, разжимай ручки!

Глава 12

— Вообще «стирание» — это, в большинстве случае, неправильный термин, — умничал Нобель, пока я приходил в себя в новом теле.

Очередная лихая кавалерийская атака, где вместо народного героя Чапая выступал Кадет Котт с треском провалилась. Провернуть вчерашний трюк с выходом нашей ударной тройки из Отделения Тупых Баранов (зачеркнуто) Бравых Мобильных Пехотинцев не удалось. Помешал наш Сержант. В отличии от всех предыдущих миссий, на эту Сержант пришел с большим револьвером. Даже не так. С ОХРЕНИТЕЛЬНО большим револьвером. Больше похожем на зенитное орудие. И, во время отсчета старта миссии, он подошел к нам и смотрел на меня в упор. Улыбаясь и не моргая. А когда Котт скомандовал «В Атаку!» и все прыгнули, навел эту дуру на меня. У в голове возник один вопрос. Меня убьет одним выстрелом из этого чудовища, или понадобится два? Проверять я не захотел, поэтому мы прыгнули в составе отделения в самоубийственную атаку.

Овцу разорвало прямым попаданием ракеты в верхней части траектории прыжка. Мы с Клоуном протянули чуть дольше. Из крупного калибра в нас не попали. Ну, точнее, не попали прямым попаданием. У Клоуна при приземлении близким разрывом оторвало руку со щитом. Меня порубило осколками. Клоун успел прикончить одного Стрелка, прежде чем его расстреляли. Я успел даже добраться до минометчиков. И взорвал гранатой один из расчетов. Потом меня просто расстреляли в упор. Офигенно повоевали, я считаю.

И вот я пришел в себя, и разговорился с Нобелем. Он как-то неплохо был ко мне расположен, в принципе. Подозреваю, просто жалел убогого.

— По крайней мере, что касается протокола «Возрождение», который применен к 99 процентам новых Рекрутов, — Нобель сидел на соседнем «саркофаге» и болтал в воздухе ногами. При этом медроботы продолжали выполнять его мысленные распоряжения, его механический глаз за ними приглядывал, а вот его живой взгляд с интересом смотрел на меня.

— Это, скорее, блокировка части личности. Да, стирание тоже присутствует. Но баланс блокировки/стирания зависит от тяжести проступка.

— А какой смысл блокировать навыки? — я искренне не понимал этого момента. — Особенно непонятно, когда Вселенная впоследствии распределяет человека на ту же работу? Это же очевидно — скорее всего именно к этому у него будет склонность? Взять, к примеру, Клоуна — он же настоящая машина для убийства уже сейчас! Я представляю, что он творил до этого!