Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ) - Александр Костенко
— Вот как-то так там всё и расположено, — наёмник мотнул головой, отгоняя накатывавшую зевоту после долгого дня. — Вот этот, самый ближний холм, он в двух километрах от тварей. Самое то там лагерь поставить.
— Исключено. Безопасность учеников академии превыше всего, — матон с вертикальным шрамом на губах ткнул пальцем в изображавшую лес линию. — Лагерь встанет в десяти километорах от порчи.
— Пошёл ты, — процедил наёмник. — Никто не будет таскаться три часа в полной выкладке. И говори нормально, метры, метры!
— Не защитникам академии, а отряду Чёрных Лун сражаться с нежитью. Правда на их стороне, — благородный юноша пригладил зализанные волосы и вопросительно уставился на церковника.
— Прошу вас, прошу, но мы же ещё даже не приехали.
— Завтра будет поздно, — отрезал наёмник.
— Тогда этот вопрос должен решать не я, скромный трихтоних, а сулин Всеобщей Церкви. Прошу, Ликус, тебе слово. Где нам лучше встать лагерем? Где нам жить три дня?
В моём взгляде, направленном на Хубара, не было ничего, кроме всепоглощающей усталости. Сегодня заканчивался второй день пути к скверне. Если завтра не пойдёт дождя, то приедем аккурат после обеда. Будет время обустроить лагерь и позаботится о насущных потребностях.
— Холм удобен, он близко. Но! — я провёл пальцем около головки сыра, делая ещё одну полоску в зерне. — Мы должны учитывать хотя бы пятьсот меторов, на случай если нежить помчится на нас.
— Да где ты видел, чтобы нежить из скверны выходила, а? — наёмник сплюнул. — Кто тебя вообще сулином назначил? Да тут каждый знает, что нежить не погонится за разумным, если он выйдет из скверны.
— Твои познания о делах скверных глубоки, — пристально посмотрев Лифию в глаза и усмехнувшись, я сложил левую руку в кулак и стал быстро вводить и выводить в него правый указательный палец. — Неужели она тебя так сильно обучила?
— Я тебе эти знания передам.
Наёмник оскалился, медленно обхватил рукоять меча. Хубар это заметил и встал между нами. Церковник стрельнул взглядом в сторону Касуя, и повернулся ко мне.
— Ликус, не стоит воспринимать слова солдата за чистую грубость. Но правда на его стороне, нежить не выходит за пределы скверны. Это невозможно.
— Пусть будет так, Хубар. Но мы все едем к так называемой макире, к скверному месту неприродного происхождения. Которое, если кто-то из вас всех забыл, появилось меньше года назад и ещё ни разу не изучалась. Никто, — я пристально посмотрел наёмнику в глаза, — никто не знает, что нас там ждёт и как поведут себя твари при нашем появлении. Или, может быть, ты знаешь наверняка?
Наёмник поиграл желваками, но промолчал. Я повернулся к матону.
— Ты как-то упомянул, что у академии есть разрешение…
— Соглашение на использование этого скверного места вступает в силу только после первого исследования, — отчеканил Клаус. Следом Хубар подтвердил слова матона.
— Оно ещё не состоялось, — я обвёл присутствующих взглядом. Клаус пародировал статую, Хубар изображал громоотвод, Касуй смотрел на меня исподлобья, а наёмник пытался убить меня взглядом. — Мы будем учитывать безопасное расстояние. Но так далеко разбивать лагерь кажется необоснованным. Вечером поднимемся на холм и всё осмотрим, а на следующий день можно будет и передвинуть. А пока встанем за шесть километоров от скверны, около леса.
— Приемлемо, — Клаус кивнул, отрешённым взглядом всё так же смотря в никуда.
— Меторы, — наёмник сплюнул, намеренно спародировав нас. — Нашёл себе друзей среди магов, ксат.
— Я удивлён, что у ксата могут быть друзья. Но у ученика академии могут быть союзники.
— Вижу, — усмехнулся Лифий. — Я согласен, встанем от скверны за шесть километров.
— Я безмерно рад, что мы смогли договориться, — Хубар облегчённо вздохнул. — Ликус, господин Клаус, благодарю, что выделили толику своего времени на обсуждение.
Матон молча кивнул церковнику и с вопросом уставился на Касуя. Благородный, по обыкновению своему, и в эту ночь собирался провести в лагере наёмников. Хубар спал там же.
Между лагерями Чёрных Лун и матонов особого расстояния не было, как и препятствий между крайними палатками — но их всё равно разделяла незримая черта.
Свои четырёхместные шатры наёмники ставили долго, постоянно перекрикиваясь, тратя время и силы. Располагая шатры кругом у обширного кострища, незанятые ночным дежурством разумные подолгу сидели около огня, пили вино да под громкое улюлюканье травили всякие байки.
Восьми матонам и Клаусу на разбивку лагеря требовалось меньше получаса. За это время звучало всего четыре слова: два имени, кто заступает на дежурство первым, и ещё два имени сменщиков. Палатки у матонов были одноместными и низкими, как и моя. Вот только у внешней стороны они подкладывали широкий деревянный щит размером с человека, и по случайному совпадению эта сторона была направлена в сторону наёмников. Расположив палатки двумя рядами полукругом вокруг небольшого костра, матоны молча ужинали, пили чай и готовились к следующему дню. Некоторые могли устроить тренировочный бой, но и он проходил в полном безмолвии.
Мне нравился лагерь матонов. Тихий и спокойный, где все и каждый игнорируют присутствие не то, что окружающих, им даже на себя нередко наплевать. Мне это чертовски импонировало, но по вечерам не хватало коньяка в чае. Но именно сегодня мне было наплевать даже на сам чай. Слова наёмника о поведении нежити дополнили и без того скверную картину моего «Осквернения». И поставили кверху тормашками будущую задумку. Хотя глобально ничего не изменилось.
На следующий день вереница телег прикатила к назначенному месту. По левому боку шелестели деревья с медленно набухавшими почками, справа раскинулась Чалая равнина, смесь широких лугов и не менее широких холмов. Спереди высился один из них, на который поспешили взобраться разумные, не занятые подготовкой лагеря. Пока мы шли, главарь наёмников бахвалился, что вот именно за этим холмом ещё год назад стояли резервы и засадная конница армии остроухих, а основные силы королевства как раз располагались за холмом. Войска империи стояли намного правее. Думалось, что череда решающих сражений затянется на несколько недель — но всё решилось в первый же день.
— Им даже ворон собой не кормить, — усмехнулся наёмник, когда мы поднялись на холм.
В двух километрах внизу холма покрытая пожухлой травой земля круто изменялась, без всякого преддверья резко превращаясь в безжизненную каменистую почву. На огромном пространстве покачиваясь тысячи тел, расположившись где прямой линией, а где квадратом. Нежити было много, не меньше десяти тысяч, но никто из них не походил на тварей со скверного континента.
— Шестьдесят тысяч собрали тогда остроухие, — наёмник говорил с придыханием, наслаждаясь
