Эволюция Генри – 3 - Владимир Алексеевич Ильин
— Ага! — Опередил меня фотограф. — Он двоих на землю положил, и Кевин с Дастином мириться полезли!
— Фото сделал?
— Чтобы они мне пленку засветили после такого позора? Я же не дурак!
— Ладно. Главное, учителям ничего не говори! — Строго выговорила она ему.
— Я же не стукач.
— Иди, надпись твою доделали, — потрепала Амелия его по волосам, а затем посмотрела на меня. — Пойдем, — взяла девчонка за руку и потянула через зал к дверям во внутренние помещения.
Ребят на верхних скамейках уже не было — видимо, поехали развлекаться.
Через проход и залы для переодеваний мы вышли в пустующий коридор, затем поднялись на второй этаж и ушли в какой-то дальний закоулок с единственной дверью без таблички, но зато со столом рядом с ней и наваленными на него бумагами.
— Куда бежим? — Как остановились, спросил я с удивлением.
— Я нашла решение для твоей проблемы с зажатостью! Надо расслабить вот здесь! — Слегка приподнявшись на цыпочках, коснулась она пальцем моего лба.
— Что-то я не вижу тут массажного кресла, — попытался я отшутиться, не понимая.
— Есть лучше, — выглянув в коридор, она тут же вернулась и зашебуршала бумагами на столе.
Повернувшись уже с закрытой флягой из нержавейки в руках.
— Коньяк, отцовский, — шепотом произнесла она, вручая.
— А он не хватится? — Принял я флягу.
— У него такого полно! — Заверила она.
— Тайник на выпускной? — Кивнул я на стопку бумаг.
— Ага. Там коробка с замком. — Нетерпеливо перешагивала она с ноги на ногу.
Я скептически посмотрел на емкость — в ваннах мне кислоты ничего не делали, а тут предлагалось захмелеть от спиртного… С другой стороны, еда ведь вкусная — и острое щиплет, и соленое со сладким чувствуется… Ладно, не напиваться же собрались — а вдруг, действительно, танцевать будет проще. Давненько я не пил…
Открутив крышку, сделал небольшой глоток. А ничего — приятное тепло прошло по телу и разлилось в животе.
— Вкусно, — пришлось признать.
Амелия невозмутимо перехватила коньяк, отпила, опершись на стол, и вернула мне.
Я, наверное, посмотрел очень уж осуждающе.
— Что? — Хмыкнула она.
Да я-то ничего, это у ее отца все ходят по струнке — а супруга выполняет распоряжения еще до того, как он их произнесет.
Приходить домой нетрезвой… Впрочем, своих родителей она должна знать лучше.
— Ничего, — отпил я еще, передавая флягу.
И наверняка опыт у нее уже был — вон как отпила, будто там максимум пиво.
— Вкусно, — вслед за мной констатировала Амелия. — Ну, рассказывай, — чуть захмелевшим голосом бодро сказала она.
— Про что?
— Откуда ты и зачем тебе в штат Мэн.
— Из Калифорнии. Есть там мелкий городок, ничего особенного. Потом переехал в Сан-Франциско, ненадолго. Там услышал по радио про новый город… Вот, решил поехать.
— Вот так — сорвался и через всю страну?.. — Взяла Амелия флягу по новому кругу.
— Говорят, там дают бесплатное возвышение… — Привел я довод.
— П-ф! Дадут командное, и будешь болванчиком на чужого дядю работать.
— Да уж как-нибудь соображу, как не вляпаться, — пригубил я коньяк. — Кое-что тоже изучил, не просто так еду.
— Не обижайся… — Смягчился ее голос.
— Ты не первая критикуешь, — сгладил я углы. — Но там есть перспективы, куча людей, нормальные возможности подняться… Никто пока не наел брюха так, что не сдвинешь и мимо него не пройдешь. А я толковый — это мне все говорят. Электронику, вон, чиню. Не бывает такого, чтобы было место, и ничего там не ломалось, — передавалась фляга под неспешный разговор.
— Наверное, да, — задумалась Амелия, слегка покачиваясь.
На ее массу коньяк действовал сильнее. А фляга — это емкость обманчивая. Пока в руках держишь, кажется — чуть в ней. Но на двоих — все-таки, многовато.
— Эй! Мы ведь собирались танцевать, — спрятал я коньяк от потянувшейся к нему девчонки и закрутил крышку.
— Да ну эти танцы, — отмахнулась она. — Лучше расскажи, как ты за меня дрался!
Подумав, принялся расписывать — нещадно преувеличивая и приукрашивая, вставляя ненужные фразы и возгласы. А та — слушает, млеет. Ни грамма недоверия — уже и на стол уселась, бумаги подвинув, потому что ноги не держат.
— Вот так все оно и было! — Хмыкнул я.
— Еще раз расскажи, — потребовала она.
— Пошли лучше домой, — мягко попросил я. — По пути расскажу.
— Нет, расскажи!.. — Стукнула она подошвой по стенке стола.
— Ладно. Все было так…
И в этот раз я добавил еще больше неправды — видя, как воспринимают ее еще более благосклонно. Только под конец Амелия сомлела и уснула прямо на столе, завалившись боком на кучу бумаги.
— Интересно, — произнес я сам для себя, напряженно размышляя.
Проявившийся возле стола рыжий кот вопросительно посмотрел на меня.
— Нет. Пока не надо. — Отрицательно качнул я головой. — Еще ничего не доказано…
Хотя создание, с некоторых пор завязанное на мои эмоции — вернее, ориентировавшееся в них лучше меня — куда честнее меня самого работало с моими же выводами.
И тем не менее если проверять — то до конца. Так что я подхватил Амелию на руки, попросил Хтонь сесть мне на плечи — рыжий кот прыгнул с пола и удобно уместился на шее.
Мгновение — и мы исчезли для всех возможных свидетелей. Таковыми — невидимыми — дошли до дома Миллеров, где я позвонил в дверь, а заслышав приближающиеся шаги — поставил девушку на ноги, разбудив. И предательски передал еще сонную Амелию прямо в руки матери — изрядно шокированной от врученного ей пьяненького чада, едва стоявшего на ногах.
После чего залег на своей веранде, стоически ожидая результатов эксперимента.
Если я не прав — скоро придет мистер Миллер и набьет мне морду. Если я прав…
Уснул я раньше, чем кто-то появился на моем пороге.
А утром я спокойно завтракал с бодрыми и веселыми супругами Миллеров, и слова не сказавшими о вчерашнем происшествии. Наоборот — меня похвалили за успехи в танце и отменили новую тренировку. Амелии, не вышедшей к завтраку, нездоровилось.
До выпускного в тихом городке оставалось меньше тридцати шести часов.
