Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 - Семён Афанасьев
Учитывая, что свою одежду я, кхм, несколько испачкал…
— Ещё два спазма! Всё остальное — потом, — безальтернативно требует Цубаса.
* * *
Выбравшись минуты через три из кабинки, я с жестоким разочарованием смотрю на своё отражение в зеркале.
Правда, моя подруга держит в руке мой же лёгкий пиджак, так что…
— А если попробовать застегнуться? — посещает меня достаточно оригинальная, как по мне, идея.
Я даже начинаю тянуть руки к непострадавшей части своего гардероба.
Цубаса возмущенно вскрикивает и ударяет меня по тыльной стороне моей ладони:
— Снимай лонг-слив! Моя же ты красотуля… м-да.
На удивление, в её голосе нет и тени негатива. Но полностью расшифровать все подтексты её слов у меня почему-то не получается — видимо, я всё же не до конца трезв.
Недолго думая, тут же ей это и выкладываю. Послушно стаскивая через голову футболку с длинным рукавом. (Еле, кстати, в теперешнем состоянии догадался, о чём это она и что за long-sleeved. С тем учётом, что звука «л» здесь вообще не произносят. Меняя его на родной «р».)
— Иди, стирай переднюю часть, — Цубаса кивает на рукомойник. — В месте твоих могучих грудных мышц, мой господин! — а дальше она вредно хихикает мне в спину.
— Ты смотри, тут даже несколько видов жидкого мыла есть, — бормочу под струей воды, выбирая нужный пузырёк.
— Специфика заведения, — пожимает плечами моя половина, располагаясь сбоку от меня. — Ты же не думаешь, что ты один здесь такой, уникальный? Э-э! Больше три руками! Половина осталась слева!
— Да отстиралось и так вроде, — снова пытаюсь спорить.
Безуспешно.
— Это в твоём, залитом понятно чем, зрении, оно нормально! — мгновенно парирует она. — А у меня расширение работает! Здесь просто лампы такие. В зале, с тем освещением, пятна будут видны… Не позорь меня. Пожалуйста.
Ещё минуты через две прачечных работ моя одежда приобретает относительно пристойный вид. Только вот мокрая спереди…
— А почему тут нет пневмосушки?! — осматриваюсь по сторонам, но действительно этого прибора не нахожу.
— Ага. И массажа на пяточках, — продолжает вредничать Цубаса. — Не тупи. Просто надевай чистое задом наперёд…
Удивляясь её изобретательности, послушно надеваю футболку с длинным рукавом, как она говорит.
— Чуть неудобно, — прихожу к выводу, подвигав руками взад-вперед. — И вырез прямо под горло стал. Но на вид — да, и не поймешь, если не знать.
— Сейчас по жопе стукну, — ворчит красноволосая, одевая на меня пиджак и поворачивая к себе перед зеркалом. — Надо меньше… — она тактично недоговаривает, что именно нужно делать меньше. — Ну вот. В принципе, и правда незаметно почти. Погнали обратно в зал?! А то сейчас осьминога без нас подадут!
* * *
Рейко оказывается, ни много ни мало, звездой ну очень взрослого кино. Национального, что ли, масштаба.
Именно потому она и не могла поверить поначалу, что я её вижу впервые в жизни и не узнаю: ну какой пацан не знает текущего секс-символа нации?
Это же, видимо, объясняет и её не совсем адекватный, как по мне, старт нашего знакомства: когда она, широко распахнув одежду, пыталась предъявить мне вместо документов, кхм… чуть другие документы. Либо натолкнуть на какие-то ассоциации — уточнять детали, естественно, у неё не буду.
Когда мы возвращаемся за стол, Рейко и Вака уже вовсю рубятся на какие-то профессиональные темы, в том смысле, что речь идёт о некоей маркетинговой коммуникации. И Рейко, вытягивая из Коюме деталь за деталью, с энтузиазмом спорит на темы «ярких иллюстративных маркеров» и прочей лабуды.
— Блин, да если бы я знал, чем она занимается!‥ — договорить фразу у меня не получается.
Мне мгновенно прилетает подзатыльник от Цубасы:
— Тс-с-с! Не позорь! — её шёпот скрежещет, словно железом по стеклу.
Увы, обе взрослые дамы некстати услышали мои слова.
— И что бы это изменило? — вежливо и мгновенно концентрируясь, уточняет актриса, глядя только на меня.
— Предложение! — красноволосая не даёт мне даже слова вставить. — Давайте вы продолжите вашу выработку стратегии, или согласование?‥ А я пока ему объясню пару культурных моментов? Рейко, ну он уже правда ни одного фильма с тобой не видел! И не только с тобой! Он вообще без смартфона и концентратора годами живёт!
Почему-то именно эти аргументы мгновенно умиротворяют звезду экрана.
На каком-то этапе, примерно полчаса назад, Цубаса с тщательно скрываемой гордостью, под расширение, доказала за полминуты: местных взрослых фильмов я отродясь не видел и не собирался их смотреть.
Хорошо ещё, никому в голову не пришло копать тему вглубь — и выяснять причины такой моей правильности.
Что Рейко, что Вака, после такой моей высоконравственной индифферентности (на тему определенного киножанра), только дружно переглянулись и присвистнули. Удивляясь.
А Цубаса ещё больше выпрямила спину, наливаясь необъяснимой (для меня) гордостью.
* * *
Там же, через некоторое время.
— … да у нас даже в древних памятниках нет и намёка на неодобрительное отношение к сексу! — возмущённым шепотом просвещает меня красноволосая. — Ты на историю что, и не заходил никогда?!
— Да я как-то не задумывался на тему интимной атрибутики ваших мифов! — автоматически начинаю заводиться в ответ. — И уж тем более не анализировал их на предмет контента! Романтического характера…
— Зря, — чуть удивляется Цубаса, пожимая плечами. — Тебя тупо смущает откровенность! Кстати, эта сегодняшняя откровенность — всего лишь продолжение той самой традиции. В вашей культуре, если правильно понимаю, её роль занимает античная…
— Да хрен его знает, я только это слово и слышал…
На самом деле, на задворках памяти припоминаю: да, античная культура вроде и характеризовалась как раз-таки абсолютным отсутствием стыдливости на эту самую тематику. Но тут не точно — какой из меня историк? Ещё в таком состоянии, м-да.
— Что я тебе уже говорила? — она подчеркивает последнее слово. — На тему различий в наших философиях? — Одноклассница требовательно смотрит на меня, словно экзаменатор.
— В японской культуре не было в отношении секса сознания первородного греха, как это имело место в христианских культурах, — оттарабаниваю по памяти, не задумываясь.
Саму эту её фразу я ещё давно запомнил, но вдумываться в неё по второму кругу лень. Тем более что о христианстве я знаю как бы не менее самой Цубасы — рос-то после войны в
