Из двух зол... - Дмитрий Сысолов
В общем доставили генератор. А дальше пошла возня. И ладно хоть вчера днем уже успели потренироваться в установке. Так что не с полного нуля начинали. Хотя вопросы то и дело возникали. И кому, как вы думаете, их решать приходилось? Ну конечно же — мне. Все мои усилия, чтоб они сами подумали и решили, разбивались об их непонимание. Как так-то? «Ведь ты же знаешь как надо!» Почему они сами гадать должны?
Это нежелание думать, и непринятие любой, даже малейшей доли ответственности — раздражало. Но, в присутствии Евы, мне было как-то легче сдерживать свое раздражение. Приходилось следить за собой, чтоб не заорать и не взорваться. Да и пугливую девочку не хотелось лишний раз травмировать. Так что их присутствие странным образом действовало на меня успокаивающе. И я вновь и вновь тихим монотонным голосом объяснял, что они сделали не так и как надо было. Как ни странно, но так они даже лучше меня понимали!
Как бы то ни было, к обеду генератор был установлен и дом подключен. Оставив у себя Даню с обрезом за начальника обороны, Эльбу с Рыжиком и Настей я отправил в СМП на машине с прицепом. И им очередной урок вождения, и мне сюда в больничку срочно требовался телевизор на стену и, самое главное — стиральная машинка. Постельное менять я приказал каждый день! А это столько стирки! Без стиралки никак. Даже две надо! — вовремя вспомнил я о потребностях детсада. Эх, еще и детсад бы электрифицировать! Но где генератор взять? Не родить же. А в СМП найти годное несложно. Там-то люди напостоянку жили. Это ж не дачи.
Эльбе же крепко-накрепко наказал проверить каждого из детей в СМП. Как умыты и накормлены. Но не лезть в частности, как Толстый этого добивается. Может он лупцует несогласных — его право. Ему поставлена общая задача, а как он её решает — его личное дело. Не надо стоять у него над душой. Нам, главное — результат. Толстый — главный в СМП. А Эльба, так уж получилось само собой — его куратор от нас.
Эльба сказала, что всё поняла. Отдельно напомнил ей, что Андрей все еще наказан. И, если будет проситься обратно — не поддаваться на его крики и слезы. Поистерить он горазд. Особенно когда есть жалейщики. Согласилась и с этим.
Стоило им отъехать, как Ева тут как тут. Сразу же вылезла из уголка, где они сидели со своей новой подружкой, и тащит её знакомиться со мной. Уважаю! Вот девчушке всего три года, а чувство такта и подходящего-неподходящего момента у нее в крови. Все утро сидела тихонечко, не мешала мне со старшими разбираться, а стоило им уйти — тут же словно проснулась. Ай, молодца какая! Без всякого стеба это — достойно уважения.
Тихую девочку звали Маша. Она по прежнему дичилась и на контакт не особо шла. Но за Евой тянулась. Сдружились пигалицы.
— Дядя Аик, мозьно мы с Масей в садик пойдем? Я ей тайный ход показю. И касельки.
— Ну Ева, Маша же болеет.
— Неть. Мася выздоливела. Она здолёвая.
— Ну не знаю. Позови-ка мне Иру, пожалуйста. Она же у нас врач все таки.
— Сицас, — маленькие ножки дробно простучали по полу в сторону двери. — Малинька, — машет руками малявка в дверях, — тебя дядя Аик зовет.
Иришка появилась тут же. Смотрит вопросительно.
— Ир, что там с девочкой? Сегодня температуру мерили?
— Да. 36,8. А вообще ей явно лучше. Уже сутки как не температурит. И кушать начала с аппетитом. Только вялая она все еще какая-то.
— Ну немудрено… Девочки в садик просятся вот. Как думаешь — можно ее отпустить? Она наших там не заразит ничем?
— Я не думаю, что у нее что-то заразное было. А наши… Они же тут уже были все. Мне Настя рассказывала. Они с Таней приходили сюда все ещё когда она пластом лежала. А ты там у этой лежал… Еще в первый день. Никто не заболел.
— Понятненько. Так что, считаешь можно их в садик отпустить?
— Одних что ли?
— Нет. Конечно нет. Ты и проводишь.
— А ты?
— А мне уже не три годика. Посижу один.
— Так это… У нее одежки зимней нет. Эта, когда ее тащила, ничего не взяла. В одеяло завернула и всё.
— Мда. Проблема. И что теперь — ей на улицу вообще не выходить до лета?
— А… как?
— Да ты не обращай внимания. Это я сам с собой разговариваю. Нужен рейд в город. У нас же тоже шмотья нет толком? В чем выскочили тогда из дома и всё.
— Ну да.
— Как все невовремя… Буду думать. А девочку придется так же. Завернуть в одеяло или в плед и на руках до садика. Ну или на санках.
— Может потом?
— Ну когда потом-то? Видишь, девочки хотят в садик, — я тихонько погладил настороженно зыркающую Машу по голове. И тут же под руку, буквально по кошачьи, ввинтилась Ева. Пришлось и ее приласкать. — Качельки посмотреть.
Стоило Малинке с девочками уйти, я только задремывать начал, как в палату ввалились возбужденные Эльба с мальчишками.
— Ты представляешь, он…
— Крыса! Сам тушенку жрет, а остальным пустую кашу варит…
— У него там целый склад…
Говорили они все одновременно, перебивая друг друга и все трое, пылая праведным возмущением.
— Так, давайте без криков, — поморщился я, — и по одному. Эльба, что там случилось?
— Ну-у-у… Там этот твой Толстый… Валера кажется. Он, оказывается, ещё в самом начале бомбанул магазинчик на заправке. Ну на той… На газпромовской. И жратвы у него припасено охренеть сколько…
— И что? Молодец. Правильно поступил.
— А то, что когда ты его старшим поставил и сказал всех остальных кормить, он с ними не делится!
— В смысле? Он их не кормит?
— Кормит. Но только тем, что они сами в домах нашли. А эти запасы сам жрет! С сестренкой на пару. А Егору, Леше и Андрюшке нашему простую кашу варит. Пустую. А сами с тушняком едят.
— И что?
— Как что? Несправедливо же!
— Что несправедливо? Что
