Плиомикон, том I - Антон Пешкин
Первой к сломанному чем-то упавшим сверху сараем подошла молодая девушка. Ее губы, накрашенные черной помадой, поблескивали в полумраке, а на правой брови сверкал гвоздик-пирсинг. Она склонилась над уродцем, покрытом ссадинами и синяками после падения, не говоря ни слова.
Вторым подошел парень, высокий и сильный, с толстыми, как водопроводные трубы, руками. На его черной тунике виднелся рисунок ветвящейся молнии. Длинные черные волосы собраны в тугой хвост на затылке.
Третьим был юноша поменьше, худой, с черной накидкой-джуббой, коротко стриженный, под ежик, но с длинной, завязанной в узел бородой.
— Охренеть можно… — негромко, широко улыбаясь, озвучила их общую мысль девушка.
— Тут кроется какая-то охренительная история, — пробасил здоровяк.
— Подождите! — прошипел, стукнув кулаком о ладонь, бородатый. — Давайте в него палкой потыкаем!
Изувеченное тело тихо, жалобно простонало.
Глава 3
— В каком, сука, смысле "пусть побудет у тебя"?! — возмущалась темноволосая девушка.
Трое ехали в полуночном вагоне метро, где кроме них был лишь спящий на жестких сидениях бродяга. Здоровяк и бородатый смущенно смотрели куда-то мимо подруги, ничего ей не отвечая. Рядом, накрытый плащом, лежал изувеченный юноша с головой, закованной в железо, тяжело, хрипло дыша, едва удерживая самого себя в сознании.
— Ну, Ник… — смущенно, тихо протянул здоровяк, почесывая затылок. — А куда его еще деть? У меня маман дома, у Фена, вон, вообще жена и дети.
— А у меня — хозяйка дома! — воскликнула Ника, размахивая руками. — Как я объясню ей полумертвого чувака в моей комнате, а? Да его по запаху найти можно будет!
— Ну… отмой, гы, — криво усмехнулся бородатый по имени Фен. — Да ладно тебе, Ника, все будет нормально. Не трясись так.
— Я матерей ваших, парни… На форуме видала, понятно?
Парни улыбнулись, довольные тем, что девушка все-таки согласилась попридержать найденного ими умирающего уродца у себя. В конце концов, не выдержала и она, сдавленно, с хрипотцой засмеявшись. Техей, лежа под тонкой тканью, чувствовал, как от нее тянется легкий запах сигарет и фимиама.
— Я утром притащу болгарку, — когда Техея тащили по улице, сказал здоровяк. — Ты посмотри чего с ним, у тебя ж мать, вроде, была…
— Про мать мою даже не начинай, — раздраженно отрезала девушка, придерживая Техея под ноги. — Посмотрю, хрен ли делать.
Юношу затащили наверх, на двадцать восьмой этаж высокого жилого здания. Там, наверху, в длинном общем коридоре, его пронесли мимо обшарпанных стен, покрытых муралами и стихами, занесли в крохотную квартирку, где в воздухе витали запахи табака и канифоли, и положили на старый, продавленный диван. Молодые люди о чем-то негромко переговаривались, но их слов Техей никак не мог разобрать, лишь тихо, сдавленно скулил от боли в сломанных ребрах. Впрочем он, кажется, не умирал — он был избит, как бездомная собака, его тело стало сиреневым от бесконечного количества гематом, но сознание оставалось четким, незамутненным, и юноша не чувствовал никаких особых изменений в теле. Раздался хлопок закрывшейся входной двери, он остался наедине с девушкой по имени Ника.
— Ох, блядь… — прошептала она, прикрыв рот ладонью, когда сдернула ткань с израненного тела. — Так, так…
— Ребра… — прохрипел Техей.
— Ты говоришь?! — взвизгнула, подпрыгнув на месте, девушка.
Техей, едва в силах пошевелить затекшей, задубевшей шеей, коротко кивнул.
— Охренеть можно… Так, сейчас, сейчас…
Девушка кинулась к шкафчику, висящему над раковиной в крошечном, старом санузле, где по углам расползалась черная плесень, а кусок керамического унитаза был отколот. Там, за мутным, потемневшим зеркалом, Ника хранила аптечку, половину таблеток из которой, правда, она уже съела с друзьями просто от нечего делать. Но там все еще были бинты и антисептик, поэтому, схватив аптечку, девушка бросилась к раненному уродцу.
— Ох, типи, сейчас будет больно, мужайся.
— Не больнее, чем обычно, — усмехнулся голос в голове, озвучив мысли Техея.
Ника оторвала кусочек от большого, старого куска медицинской ваты, смочила его мощным антисептиком и принялась обрабатывать раны Техея. Юноша стиснул зубы от невыносимой боли, грязная кровь в ссадинах и рассечениях пенилась, бурлила от попадающего на нее химиката, причиняя парню невообразимую, куда более сильную, чем даже та, что была на пыточном корабле, боль. В конце-концов он не выдержал и тихо, сдавленно заскулил, прикусив нижнюю губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы — впервые за долгое время. Боль бодрила, заставляла юношу вновь сполна прочувствовать, каково это — быть живым, но еще больше заставляла хотеть с этой самой жизнью расстаться.
— Терпи, терпи, типи… — и снова это слово. Техей, кажется, слышал его, но где? — Черт, да я бы уже отключилась.
Она все продолжала обрабатывать раны юноши, а затем перевязывать их чистыми, белыми бинтами. Это могло помочь заживлению, не допустить повторного заражения, поэтому бинтов Ника не жалела. Настолько, что вскоре они у нее закончились вовсе и ей пришлось в панике бегать по крошечной комнатушке в поисках чего-нибудь еще.
— Давящая повязка, давящая… — повторяла она про себя. Несколько ребер юноши были переломаны, банальное дыхание могло сделать ситуацию еще хуже. — Т-так, лежи, не вставай! Я сейчас!
Техей тихо простонал сквозь железную маску, а девушка выбежала наружу, стала настойчиво, громко стучать в дверь напротив. Никто не отвечал, не открывал ее, но Ника все продолжала и продолжала, пока заспанная, с гнездом на голове девушка в очках не открыла ей, раздраженно глядя на соседку.
— Нет, аспирина у меня нет, — пробурчала
