Песок - Хью Хауи
А может, это было лишь стечение обстоятельств, дайверская интуиция. Рассказ Палмера о ящике с бомбами, способными уничтожить Спрингстон, старая мечта безумных заговорщиков и революционеров, умевших лишь разрушать, но не создавать. Так или иначе, взгляд ее был устремлен на большую стену, когда все случилось. И перед ее мысленным взором возник образ множества падений человечества.
Мысли неслись с головокружительной быстротой. Она видела сменяющие друг друга эпохи, империи, которые приходили и уходили, оставляя после себя лишь историю и легенды. Конец их был как неизбежен, так и непредсказуем, и каждый раз становился все катастрофичнее. Никто не думал, что конец наступит при их жизни. Люди смотрели на высокую стену из бетона и железных прутьев, полагая, что ее падение увидят их дети или внуки. А потом следующие поколения построят новую стену, прочнее и выше. Как и при каждом очередном падении.
Тем временем песок по другую сторону стены становился все тяжелее и тяжелее. По одной песчинке зараз. Как часы. Как тикающий таймер бомбы. Или целая их цепочка — десятки похожих на хлебные буханки бомб, закопанных вдоль подножия стены посреди ночи, размещенных там одержимыми чудовищной идеей дайверами и пиратами, которые устали от прохладной тени, отделяющей один мир от другого, жестокой черты между теми, кто тяжко трудится весь день, и теми, кто может позволить себе подождать.
Теми, кто думает, будто может позволить себе подождать.
Тик. Тик. Тик. Песок и секундная стрелка. Вик смотрела с верхушки дюны, с палубы сарфера ее погибшего любимого, и к горлу ее подступала тошнота, всепоглощающий ужас, промелькнувший в ее мыслях, когда в груди ее отдавались глухие удары.
Приглушенный грохот походил на неритмичный бой барабанов: бум… бум-бум… бум. Бум.
А потом мир пошатнулся. То, что должно было выдержать любые удары, горестно склонило голову. Тело вздрогнуло, теряя равновесие, из-под ног выбило почву. Вик не сводила взгляда с происходящего, прикрыв рот рукой. Послышался заглушенный платком крик Палмера, который спрашивал, что случилось.
Те, кому больше всех повезло в жизни, стали самыми невезучими. Тех, кто жил ближе всего к стене, раздавило на месте. Те, кто жил внутри ее, попросту исчезли. Именно им было что терять, и они потеряли все. Песок, которому они позволяли накапливаться в течение поколений, хлынул вниз, довершив начатое бомбами. И бетонная плита высотой с многие пескоскребы с грохотом обрушилась плашмя.
Дюна, на которой стояла Вик, задрожала. По склонам всех окрестных дюн потек песок, поскольку гравитация и сотрясение земли заставили их всех потерять по дюйму высоты. Вик почувствовала удар о палубу сарфера подошвами своих ног. Мгновение спустя пришел грохот, глухой рев глубоко в груди. А потом в сторону Спрингстона скользнула огромная волна песка, неестественная дюна, желавшая обрести свой законный уровень, стекая будто вода на пескоскребы, рынки и площадь. Здания рушились, теряя опору, с верхних этажей сыпались маленькие черные фигурки, жестоко вышвырнутые из своих семейных жилищ.
Песок катился все дальше. Разлившись вширь, он зацепил Шентитаун, тех немногих, кому не повезло жить вдоль края тени, захватывавшей часть домов во время летнего солнцестояния. Они тоже погибли. Уцелели лишь те, кто жил дальше. То, чего ожидали спустя десятилетия, свершилось в один миг. Шентитаун стал новым Спрингстоном. И еще Вик увидела, что песчаный поток захватил в том числе и «Медовую нору», прямо на нечеткой линии между самим городом и окрестностями.
Ее мать погребло под песком. Город погиб. И где-то сейчас радовалась небольшая группа мужчин.
Ветер усилился. Казалось, сами небеса приспосабливались к новому миру. Заскрипел гик сарфера, шевельнулся главный парус. Палмер что-то кричал. Не обращая на него внимания, Вик прыгнула обратно на сиденье и, схватив тросы, натянула их что есть силы. Кливер развернулся с могучим хлопком, и сарфер устремился вперед. Вик вела его в опасной близости от края дюны, борясь с рулем. Мысли лихорадочно сменяли друг друга. Она направлялась туда, где в последний раз видела «Медовую нору». Когда-то она поклялась никогда больше туда не возвращаться. Но теперь ей хотелось оказаться там как можно быстрее.
44. Жестоко зажатая
ВикСарфер мчался через дюны к полю обломков, где еще недавно стояли дома и лавки. Сквозь скрип мачты и звон натянутых канатов слышались крики о помощи и вопли ужаса. Вопли из прошлого. Вик сосредоточилась на участке песка на краю разрушений. Путь преграждал гребень из жести, металла и дерева. Она остановила сарфер на краю города и, спрыгнув в песок, побежала среди дюн, вдруг ощутив себя вновь шестнадцатилетней, когда она бежала полуголая по пустыне. Тогда была ночь, и она бежала прочь от «Медовой норы».
Она зашла туда просто выпить вместе с двумя подругами. За одной порцией последовала вторая, но она все еще соображала и могла сказать мужчинам «нет». Она больше не смеялась. Но комнаты наверху никуда не девались, как и ожидания тех, кто считал, будто может получить все, что захочет, заплатив ту или иную цену — достаточно для них дешевую. Снимем комнату. Идем, будет весело. Крепкие руки. И подзуживавшие ее подружки.
Вик бежала по песку, вспоминая, и по щекам ее текли слезы.
Двое мужчин. Смех. Отдающее пивом дыхание. Сильные руки строителей и работяг. Сильные руки привыкших брать и получать свое. Смех. Их веселили ее крики. Ей не хватало сил сопротивляться, но ее жалкие попытки вызывали у них приступы хохота. Вик слышала за стеной крики подруг, которые колотили в запертую дверь, прося прекратить, стучали в другие комнаты, где подобные кошмары были скорее обычным делом, нежели случайностью.
Песок стал рыхлым. Вик добралась до края уцелевших домов — туда, где остановилась атака громадной дюны. Она пробежала мимо людей, которые стояли неподвижно и лишь тупо таращились, не помогая, не слыша приглушенных криков, прижав ко рту мозолистые руки и кусая источавшие пивное дыхание губы. Впервые ей показалось, будто ее погребло заживо и песок давит ее, жестоко сжимая со всех сторон.
Она бежала по песчаному склону, пока
