Первые шаги - Алексей Русанов
— Я не хочу в офисе сидеть с девяти до шести, маяться фигнёй, получать копейки и до старости выплачивать кредит на квартиру.
— А мужиком ты тоже не хочешь быть?
— В смысле? — не понял я.
— В прямом. У каждого сталкера после Зоны неделю домкратом не поднимешь. Да и потом тоже — не орлы. Уж я знаю, навидалась тут…
— Да ладно! — усомнился я.
— Сам узнаешь, если доживёшь, — зло сказала Аня.
— Да перестань, — сказал я, поглаживая её грудь. — Успокойся. Я просто хочу подзаработать деньжат и свалить отсюда.
— Все так говорят поначалу. А потом — хуже наркоманов… Ладно, уже почти утро, давай поспим немножко.
Я был только за, и мы задремали, прижавшись друг к другу в позе ложек. Мне приснилось, что я в Зоне иду по какой-то заброшенной стройке, а из-за бетонной плиты выглядывает очень красивая девушка в ночной сорочке, как у Анны, только не белой, а красной; девушка кокетливо улыбается мне и манит пальчиком, я понимаю, что под сорочкой у неё ничего нет, и от этого очень сильно возбуждаюсь и иду к ней, но на пути куча всякого строительного мусора, и его приходится осторожно обходить, чтобы не переломать ноги, и это меня жутко бесит, и вот, наконец, я возбуждённый и злой подхожу к девушке, тяну руку, чтобы сорвать с неё всё к чертовой матери… И тут заверещал чертов комут, и я проснулся. Звонил Перепел. Даже на шестидюймовом дисплее было видно, как ему хреново с утра.
— Привет! Через час приходи в «Птичник», — буркнул он и отсоединился.
Возбуждение, испытанное мною во сне, наяву не исчезло, и мне пришлось потревожить сонную Аню, чтобы от него избавиться. «Да что ж ты такой ненасытный», — пробормотала она, не разлепляя глаз. Получив своё, я вылез из мятой постели, быстренько умылся, оделся и, чмокнув на прощанье в щечку спящую Аню, направился в «Птичник».
II
Там я сразу нашел Перепела и Макса. На физиономии Перепела явно читался философский вопрос «Сколько я вчера выпил?». У Макса лицо тоже не сияло здоровым румянцем.
— А ты чего такой зеленый? — спросил я его. — Вроде только пиво вчера пил.
— Не выспался. Мы ночевали вместе, — он кивнул в сторону Перепела, — и я не смог заснуть из-за храпа.
— Да не храплю я! — возмутился Перепел.
— Конечно! Никогда не думал, что можно так храпеть. Соседи, наверное, думали, что кто-то стену дрелит.
— Так зачем мы собрались-то? — спросил я. — Когда в Зону пойдём? Сегодня?
— Завтра, — буркнул Перепел. У меня внутри как-то ёкнуло: «Уже завтра». — А сегодня нужно вас ещё сводить кое-куда. Только давайте пожрём сначала. И это… здоровье бы поправить…
— Пива? — предложил я.
— Ни, душу пивом не обманешь.
Мы заказали по яичнице каждому, по чашке кофе нам с Максом и сто грамм Перепелу. Доев, он вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:
— Пошли.
Мы вышли из «Птичника» и послушно поплелись за Перепелом.
— К Мирке идём, хотя она и сквалыга, конечно, зато у неё всегда всё есть, — туманно объяснил он нашу цель.
Вскоре мы зашли в какой-то небольшой магазинчик, брат-близнец минимаркета около моего дома, в котором я обычно покупал сигареты, уходя на работу, и брал хлеб, возвращаясь домой. За кассой дремала тучная тётка с огромным орлиным носом, бородавкой между бровей и копной седых волос, зачёсанных в какой-то пышный тюрбан.
— Здравствуйте, Мирдза Ахмадовна, — сказал наш предводитель несколько заискивающе.
Тётка, вздрогнув, проснулась и несколько секунд смотрела на нас, по-совиному хлопая глазами.
— Прывэт, Пэрэпел! — с сильным акцентом проклёкотала она басом — Зачэм прышол? У тэбя слама нэт, дэнег нэт, ты в Зону нэ ходил. Только водку пьёшь сыдышь.
— Да, я, это, Мирдза Ахмадовна, как раз собираюсь. Вот, желторотиков, это, двух с собой беру. Снарягу им надо прикупить. Продадите нам, а? Сделайте милость!
Было видно, что Перепел её сильно робеет. Уперев руки в то место, где, вероятно, когда-то была талия, тётка оглядела нас с Максом с ног до головы.
— Чэго надо имэнно?
— Да всё надо. Они ж первый раз идут. Одёжу, обувку, рюкзаки, респираторы, оружие, патро…
— Тыхо! Нэ ори на вэсь двор. Пашлы! — Мирдза Ахмадовна махнула рукой, и мы зашли вслед за ней в подсобку. Там в трогательной близости лежали на полках чипсы и коробки с патронами, блоки сигарет и автоматные рожки, шоколадки и противогазы, жвачки и армейские медпакеты, лимоны и лимонки. Я даже присвистнул от изумления и тут же услышал от строгой торговки:
— Нэ свысты — дэнег нэ будэт!
— Значит, это, — начал Перепел, — сначала давайте нам куртки какие-нибудь недорогие, но крепкие. И сапоги хорошие.
— А обязательно спецоджду брать? — поинтересовался Макс.
— Ты собираешься по Зоне в джинсах, майке и кроссовках гулять? — спросил Перепел. — Далеко ты так не уйдёшь. Делай, чего я говорю, и не задавай глупых вопросов.
— Сэйчас прынесу, — сказала Мирдза Ахмадовна и исчезла в глубине подсобки.
Вернулась торговка с охапкой кожанных курток.
— Прымэряйте!
Мы с Максом стали «прымэрять», вполуха слушая, как она нахваливает свой товар.
— Харошие куртаки! И ат дождыка зашытят, и ат холада, и нож ны прабьет, и звэр нэ пракусит.
— Ну, это, Мирдза Ахмадовна, смотря какой зверь, — возразил ей Перепел. — Ежели крыса там, или «суслик», или кошак — то да. Может, даже и от «бобика» защитит, ежели молодой. А вот от «барбоса», или от от кабана, или, окрести Господь, от «вурдалака» — не защитит.
— Тэбе, канешна, выднее, Пэ… Пэ…Пэрэпэл, — торговка зевнула во весь рот. — Ох, прасты, всю ночь внучку качала, нэ выспалась… Тока ныкто ищо на мой тавар нэ жаловался.
Вдруг из торгового зала послышались голоса: «Эй, хозяйка! Мирзда Иванна, где ты есть?». Торговка осторожно приоткрыла дверь подсобки: в щели показался лиловый цвет — полицейская форма!
«Лягаши, мать их!» — просипел Перепел. «А ну тыхо! Сыдыте как мищи!» — громогласно прошептала торговка и выскользнула в зал, плотно прикрыв дверь подсобки. Мы стали прислушиваться к диалогу:
— Здравствуйтэ, гаспадын капытан. Как ваше здаровъе?
— Хорошо. А сейчас ещё лучше станет, я надеюсь. Ну что, есть для меня?
«Сдаст нас сейчас!» — отчаянно зашептал Макс. «Не пыли!» — оборвал его Перепел, прильнувший ухом к двери.
— А как же! Всо эсть! Как прасыли.
Я задержал дыхание… В их разговоре затянулась пауза.
— Всё правильно, — послышался голос полицейского.
— Ай, можно было нэ
