Время жить. Трилогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович
– Все равно не дело, – упрямо клонил голову Маард, показывая на увеличенный снимок, на котором были ясно видны широкие трещины, ямы и острые скалы, делающие равнину похожей на заброшенный танковый полигон. – На эти буераки не сядешь.
– Ну, сядете тогда в режиме зависания, – недовольно пожал плечами командир. – Энергии на это хватит. В конце концов, здесь вам никто не помешает использовать локатор-пробник. Вы им пользоваться, надеюсь, не разучились? А вы как считаете, Боорк? Боорк, вы что там, задумались, что ли?
– Да-да, – рассеянно подтвердил Боорк, не слыша вопроса.
На фотографиях были не только ржавого цвета ломаные скалы или бурая голая поверхность пустыни. В пачке оказались и морские побережья с белой полоской прибоя, и города с чужой, чем-то похожей, а чем-то и странно чуждой архитектурой, и волнистый зеленый ковер лесов, и аккуратные прямоугольники полей вокруг красных крыш деревушек, и четкие очертания каких-то заводов и лент автострад. У Боорка захватило дух. Серые будни дней неожиданно обретали новые краски и формы. Целая планета! Целый неизвестный и совершенно новый мир, как в детских мечтах! Настоящий мир, куда он, Боорк, скоро придет как первопроходец, исследователь, завоеватель…
Завоеватель… Его вдруг охватило странное чувство причастности к чужой жизни. И одновременно щемящее чувство сожаления и утраты. Все вокруг стало каким-то неправильным, непонятным, болезненно искаженным, ненастоящим, жестокой и бессмысленной игрой. Наверно поэтому Боорк сказал намного больше, чем было бы безопасно.
– Господин суперофицер первого ранга, – начал Боорк. – Я прошу прощения, если говорю что-то не так, но… я не могу уяснить себе смысл наших действий в отношении этой планеты.
– Что? – поднял брови командир. – Что вы хотите этим сказать?
– Почему вы называете жителей этой планеты потенциальным противником? И почему речь постоянно идет о боевых действиях? Разве есть какая-то необходимость, какая-то целесообразность, чтобы просто взять и напасть на них? Ведь никто из них не сделал и не сделает ничего плохого никому из нас. Они ничем не угрожают нам. Они ничего даже не знают о нас, они ведь так далеко, так зачем обязательно начинать войну с ними? Тем более, если они так высоко развиты. А вдруг, если мы действительно когда-нибудь встретимся с настоящим противником? Нам же тогда куда больше понадобятся настоящие союзники, чем рабы, мечтающие о мести. И… во имя чего же мы тогда здесь? И зачем все это?
– Не понимаю вас. – Чувствовалось, что командир никогда не задавался подобными вопросами. – Но это же вытекает из самого Звездного Манифеста! Как там, мы избраны, дабы нести свет звезд и благоденствие народам, населяющим галактику, открыть просторы космоса прозябающим внизу…
– Но почему мы должны обязательно делать это насильно? Во что мы превратили Кронтэю? И почему нести свет звезд жителям этой планеты нужно двум военным флотам? Что они могут принести, кроме смерти и разрушения? Как же это назвать, как не преступлением?
Последние слова Боорка звонко прокатились по отсеку. Несколько секунд стояла тишина, затем снова заговорил командир. Он был явно больше удивлен, чем рассержен.
– Немедленно замолчите, младший-один! Вы, кто вы такой, чтобы позволять себе оспаривать императорские указы?! Здесь Военный Космофлот, нам приказали, мы выполняем, и точка! И всем здесь плевать на то, что вы думаете, так что заткнитесь и выполняйте, тьма вас забери! И думайте, Боорк, в каком положении вы находитесь. Вы что, считаете, если вас взял к себе Военный Космофлот, все ваши прежние грехи забыты и прощены?! Да вы тут ходите по краю пропасти – один неверный шаг, и вас ждет даже не увольнение! И не трибунал! Не забывайте об этом, вы, обличитель хренов!
Командир остановился, чтобы набрать воздуха, и продолжил уже совершенно бесстрастным голосом:
– До этого инцидента вы, Боорк, проявили себя только с лучшей стороны как квалифицированный штурман и образцовый офицер. Поэтому печальных для вас последствий пока не будет. Но помните, Боорк, молчите. Я выношу вам первое и последнее предупреждение. Можете идти.
Опустив голову, Боорк вышел из рубки. Чувство вины и бессилия жгло его как огнем. Он ничего не мог сделать. Абсолютно ничего. Он не мог даже не участвовать.
Боорку оставалось только по-прежнему выполнять свои обязанности. Он выполнял их механически, по инерции, стараясь ни о чем не думать. За работой это иногда удавалось.
Через восемнадцать стандартных часов корабль первого класса "Победоносный" совершил посадку на Филлине, в Великой пустыне, в 850 километрах к югу от Срединного моря и в 1300 километрах к востоку от западного побережья континента. Было около трех часов утра по местному времени.
Глава 3. Достаточно сумасшедший
Вентилятор, как всегда, не работал, и в роскошном двухкомнатном номере "люкс", выполнявшем роль корпункта, было невыносимо жарко. Лето еще только перевалило за середину, и здесь, у южной кромки Великой пустыни, температура днем стабильно превышала +40.
Майдер Билон, собственный корреспондент "Курьера", одной из крупнейших горданских газет, в Дурдукеу, столице королевства Зерманд, лежал на кровати в одних шортах и, наверное, в тысячный раз проклинал судьбу, забросившую его в эту жаркую и пыльную дыру на краю пустыни.
– П-падаль! – с чувством произнес Майдер Билон, глядя на роскошный портрет зермандского монарха, висящий на противоположной стене. – Ну сколько я еще буду здесь торчать? Сколько можно?!
Король на портрете, естественно, молчал. Впрочем, вид у него, как частенько казалось Билону, и в самом деле был немного виноватым – ведь именно он дал толчок событиям, в конце концов приведшим горданского журналиста в Дурдукеу.
Все началось чуть меньше четырех лет назад, когда нынешний король после смерти своего почтенного родителя занял древний трехэтажный особняк правителя области. Новый властитель, в отличие от своих предков, в свое время получил кое-какое образование в Приморье и немного повидал свет. Наверное, поэтому первым делом он провозгласил себя полноправным монархом, а свое наследственное владение – суверенным государством, полностью независимым и от Барганда, еще недавно могущественной империи в Приморье, владевшей многочисленными заморскими колониями, и от Кушуда, расположенного к юго-востоку средних размеров государства, чьими вассалами всегда считались правители Дурдукеу.
Это сообщение прошло почти незамеченным. Барганд уже успел потерять все свои колонии в Заморье и на запоздалое провозглашение независимости еще одной из них просто не отреагировал, а Кушуду хватало своих собственных проблем, чтобы выяснять отношения с северным соседом, по крайней мере, не доставляющим никаких неприятностей. Провозглашение Зермандом независимости, наверное, вообще не привлекло бы ничьего внимания, если бы не одно обстоятельство: очерчивая границы своего суверенного государства, новый монарх, не мудрствуя лукаво, одним росчерком пера присоединил к нему большущий кусок Великой пустыни, земли ненаселенной, ничейной и пока никому не нужной. Но возможно, именно это побудило крупнейшую горданскую горнодобывающую корпорацию "Ренгер" нажать на правительство и добиться от него официального признания Горданой независимого Зерманда и установления с ним дипломатических отношений. После этого "Ренгер" без особых сложностей заключил с Зермандом очень выгодный договор, устанавливающий монопольное право горданской корпорации на разведку и разработку всех видов полезных ископаемых на неосвоенных территориях.
Еще через два с половиной года, в день и час, с точностью вычисленный королевскими астрологами, состоялась пышная церемония коронации, окончательно закрепляющая права правителя Зерманда на королевский титул. Этому важнейшему в зермандской истории событию предшествовала солидная подготовка. В центре города, перед резиденцией правителя, переименованной в королевский дворец, с помощью специалистов из "Ренгера" в кратчайшие сроки был сооружен сорокаметровой высоты монумент в честь независимости. В такие же сжатые сроки были построены современный аэропорт и десятиэтажный отель международного класса, был приведен в надлежащий вид сам дворец, и, наконец, за границей была заказана новая форма для королевских гвардейцев.
