Ливень - Николай Малунов
- Слушаю вас, - потер внезапно уставшее, осунувшееся лицо начальник «Афалины». – Продолжайте.
- В общем, у меня есть теория. Она пока не подкреплена научными тестами, ноооо, если говорить вкратце… Я, кажется, поняла, почему ни с одним другим подопытным у нас не получилось добиться подобных результатов. Дело, если можно так сказать, в особом гене. Даже не в гене… А в куче факторов сразу. Наш подопытный бывший военный… отличный военный. Он не раз проявлял героический характер, спасая своих подчиненных. Я внимательно изучила его архивное дело и выяснила, что еще в детстве Николай выделялся подобными поступками. Началось все в третьем классе, когда он весной, идя в школу, помог оторвавшемуся на льдине щенку. Затем в седьмом классе спас потерявшую сознание бабушку в задымленной квартире. Тогда его даже наградили местные органы власти. Затем в институте заступился за девушку, спас ее от изнасилования, получив при этом несколько ножевых ранений. Срочная служба. Когда во время пожара обвалились строительные леса, он в одиночку вытащил из под завалов всех сослуживцев и оказал им первую помощь… Ну а служба по контракту… - Чернова развела руками, - там сами понимаете… У него куча правительственных наград за честь, доблесть и отвагу. Руководство предлагало повышение по службе, но наш пациент постоянно отказывался. Я также отыскала дело его отца и матери. Тоже военные… - девушка поправила сползающие с носа очки. – В общем, если можно все это обобщить одним словом, он «Герой». Во все эпохи были такие герои, кто всего себя посвятил некой борьбе. В психологии этот термин вроде бы как-то называется, но я не нашла четкого определения. В общем… Нашего пациента можно выделить в… - Чернова снова замялась, подбирая термины, - в расу людей, если можно так сказать. Хомо-героикусы. Это люди, судьба которых тесно переплетена с опасностями, со смертью. Все их поступки, мысли, действия, всё их окружение и повадки, привычки, все это направлено на одно: спасать человеческие жизни. История помнит множество подобных людей, кто самоотверженно клал свою жизнь ради спасения других. Наш пациент оказался именно таким Героем. Возможно, все эти факторы и не дают ему скатиться на дно даже в состоянии агрессии. Все его поступки, прежде всего, как я уже говорила, направлены на спасение человеческой жизни, даже путем собственной смерти.
Генерал нахмурился. Он мало что понял из сбивчивого диалога ученой, но общую суть смог уловить.
- То есть, вакцина ваша работает только с этими самыми хомо-героикусами? – генерал ухмыльнулся от забавного термина.
- Наверное, - потупилась Наталья. – Точнее я пока сказать еще ничего не могу. Наверное, для того, чтобы выдернуть человека из-за грани, за которую он переходит при заражении, нужно, прежде всего, очень сильное желание самого зараженного. Это как пьяный человек. Кто-то буйствует, а кто-то даже в таком состоянии вовремя сообразит, что нужно делать в сложившейся ситуации. – Девушка закусила губу, пытаясь сформулировать мысли более четко. – Все его рефлексы даже на бессознательном уровне направлены лишь на одну цель: спасение людей. Нам повезло. Нам просто несказанно повезло!
- На других зараженных ваша вакцина уже не сработает? – генерал внезапно, за пару секунд как-то сдулся, стал мрачнее тучи и Чернова насторожилась.
- Товарищ генерал, что-то случилось? Вы что… - Наталья ахнула, - вы заразились? Но у нас же есть лекарство, которое успешно блокирует грибок на ранней стадии, мы можем…
- Не я, - тяжело проговорил генерал и медленно поднялся.
Он жестом поманил Чернову за собой. Они вышли из кабинета через вторую, всегда закрытую дверь, которая, судя по пожарным планам, вела в комнату отдыха начальства. Пройдя по недлинному коридору, они оказались в хорошо освещенном помещении. Повсюду стояли различные попискивающие и помаргивающие лампочками медицинские приборы. У дальней стены находилась больничная койка, с накрытым одеялом телом. Наталья нерешительно подошла ближе, и обомлела. На кровати лежала совсем юная, с явными признаками заражения, девушка. Кожа ее ссохлась, стала серой, глаза ввалились, волосы частично осыпались, частично спутались.
- Это моя дочь, - словно читая приговор начал генерал, поглаживая девочку по голове. – Катя. Ей всего 14… Она заразилась месяц назад. Никто так и не понял, как это произошло. Начальник медицинского отделения, мой хороший друг, поместил ее в медикаментозную кому, но это не помогает. Собственно, поэтому-то я вас и вызвал. Евгений Павлович утверждает, что девочке становится хуже и тянуть больше нельзя. Ваш проект, это то, что может ее спасти, как я думал… но вы говорите, что лекарство не сработает…
Наталья оторопело смотрела на то, как убитый горем отец, еще недавно крепкий, жесткий мужчина, сильной рукой правящий местными землями, на глазах превратился в старого, седого, обрюзгшего старика. Он прижался губами ко лбу дочери, и первая слеза скатилась по его щеке. Доронин молча рыдал, содрогаясь плечами. Последний, призрачный шанс спасти его единственную дочь растаял даже не в руках, а где-то намного раньше. Чернова закусила губу. Смотреть на убитого горем отца ей было невыносимо трудно.
- Можно попробовать, - нерешительно начала она.
Наталья боялась давать убитому горем отцу надежду, которая, в случае провала может привести к печальным последствиям. Но нужно было что-то делать, нужно было хотя бы попытаться. Мужчина поднял голову и с мольбой посмотрел на нее. Наталья сглотнула. Она боялась. Ей было невообразимо горько представлять, каково ему сейчас. Практически потерять дочь, наблюдать ее в таком состоянии изо дня в день, обрести надежду и вновь ее потерять. А теперь она говорит, что можно попытаться. Это снова надежда. Надежда на надежду?.. Но она уже произнесла первые слова, и пути назад не было.
- Мы запускаем третью стадию проекта. Наши ученые уже из крови подопытного будут пытаться выработать сыворотку, патоген,
