Идеальный герой - Денис Кузьминов
— Когда ты успел умыкнуть огненный хлопок? — Ян задумался, вспоминая последние дни перед уходом из дома. — Постой — это было вечером, за день до нашего отбытия, да? Ты тогда ещё пошел проверять сколько хлопка дядюшка потратил, чтобы соорудить огненное копьё. Но ведь весь путь до Лишу, тебе надо было что-то есть.
— Я медитировал, — признал Тайцзи, — старик обучил меня этой технике. Можно продержаться без еды и воды несколько дней.
— Сжигая изначальную сущность — прямо как Шан Цюфэнь! Это укорачивает срок жизни.
— Без обид, но тебе стоит ещё поработать над техникой. Я видел, как ты сжигал целые дни и всё, чтобы бежать чуть быстрее нас. Ну, и, у Шан Цюфэнь, совсем другой случай — она борется за жизнь. Чтобы не страдать от голода, у меня уходит намного меньше — лепесток, может два.
— Иногда я забываю, что ты у нас гений, — Ян закрыл суму и подошел к другу.
На улице раздался звук гонга: жужжащее эхо последовало за раскатистым ударом колотушки. Звон не прекращался, били снова и снова. Когда они с Тайцзи выглянули из сарая, то увидели во дворе целую процессию.
— Покайтесь, ибо, вы грешны! — поставленный, твердый голос молотом ударил по наковальне толпы. Слова сливались со звуком гонга, а те вторили ему эхом. — Нищета, голод и болезни — приговор, вынесенный вам десятью судьями Ада.
Ян не смог рассмотреть говорящего за людьми: он был невелик ростом. Над головами зевак сверкнули металлические спицы зонта, с его натянутой ткани свисали маленькие колокольчики, играющие на ветру.
— Круговорот десяти тысяч вещей нельзя остановить: вода питает дерево — дерево разжигает огонь — огонь гаснет, чтобы пеплом удобрить землю — земля растит в недрах металл — металл очищает от заразы воду, — чеканил одну за другой фразы священнослужитель. — Цикл элементов формирует мир, а человек есть его часть: он рождается, живет, стареет, умирает, душа его отходит на суд, а там перерождается и цикл начинается вновь.
Из окна показалась сонная Инь, в одной нижней рубашке, в руке сестра держала гуань дао.
— Если не заткнешься — перейдешь сразу к суду! — рявкнула она в сторону столпившихся во дворе людей.
— Постыдись, — вперед выехал монах на осле.
— Досточтимый учитель Гэньен, Небеса дали мне знак! — заверещала во всё горло бабуля Сиюй, она выбежала из дома и упала к копытам осла. Её крик на мгновение нарушил гармоничную мелодию, но монах без запинки продолжил читать проповедь.
«Полый монах?» — подумал Ян, рассматривая священнослужителя.
Гэньен брился налысо. Под широким, морщинистым лбом горели два маленьких черных зрачка — точно два уголька. В монахе действительно оказалось много дырок, как и говорила бабуля Сиюй. Металлические кольца обрамляли дыры в мочках ушей, на левой щеке и в крыльях носа. Когда он закрывал рот, его зубы были видны в отверстие. А через кольца в ушах могла пройти ладонь взрослого человека. Черты лица мужчины терялись за ужасающим видом открытой плоти, понять сколько ему лет было просто невозможно.
Облачился монах не по погоде. Закутался в желтую рясу под красной мантией, подбитой мехом, оставляя открытой только руку, в которой держал зонт.
Следом за старухой вышла её внучка. Юэбин пыталась поднять бабушку на ноги и завести обратно в дом.
— Десять судилищ беспристрастны, — продолжал Гэньен. — Тому, кто был упорен в злобе и жаден до чужих страданий уже не стать человеком: судьба его родиться неразумным животным или навсегда остаться в Аду в виде демона, — перст монаха указывал на разных людей в толпе. Непонятно, случайно или с умыслом он выбирал кого записать в «грешники». Его указки сторонились как калёного железа.
Его рука остановилась прямо напротив Юэбин, палец указывал на неё. Девушка лишь фыркнула, продолжая попытки увести бабулю Сиюй.
— Хуже лишь те, чья душа проклята Небесами — будут они влачить короткую и несчастную жизнь, полную болезней и неудач. Цикл жизни и смерти превратиться для них в нескончаемую пытку.
Заметив, что её внучку изобличили во грехе бабуля Сиюй ещё ниже припала к земле: разбиваясь в поклонах молила о прощении. Худосочная женщина, стоявшая неподалеку шаркнула ногой, чтобы окатить старуху клубом пыли. Всё лицо бабули оказалось измазано в грязи, попало даже в глаза и рот. Ян сжал кулаки и встал перед толпой. Всех, кто был рядом — он смерил строгим взглядом.
— Спасибо, — тихо произнесла Юэбин ему на ухо, — ещё немного и я бы ввязалась в драку.
— Поступайте, по совести — и будет уготована вам судьба в следующей жизни стать знатным сановником или великими генералом, возродиться в фамильном клане. Отриньте страсти людские и примите в дар милость богов, живите без греха и вознеситесь как небожитель, — поиском праведников монах не стал себя утруждать, а воздел зонт к небесам, закончив службу.
Слова охотника не выходили у Яна из головы.
«Прошлые жизни — чему они должны были научить меня? Почему нам с Юэбин никогда не быть вместе?» — Десять солнц заживо сожгли девушку у него на глазах. Ужасающая смерть — настоящая пытка. — «Сколько раз она умирала в мучениях? Сколько раз я видел, как это происходит и не мог ничего сделать?»
— Как избавиться от проклятья? — спросил он у Полого монаха.
— Человек стоит ниже Небес, — не меняя тона ответил Гэньен. Он не вступал в перепалки, не спорил, только читал проповедь, вознося себя над толпой. — Отмеченная солнцем, почему ты нарушила пост?
— Бабушка не выдержит такой строгий пост — без еды и воды! — крикнула Юэбин, она пыталась поднять старуху с колен.
— Почему же Небеса не напоили её — пролив дождь на грешную землю?
— Пост окончен! Небеса послали нам спасителя! Узрите же его! — бабуля Сиюй указала на Яна.
Толпа будто только сейчас очнулись после сна и во все глаза уставилась на него. Ян сжал правый кулак и приложил к раскрытой ладони, в знак приветствия. Взгляд монаха подрастерял той пустоты и беспристрастности: внимательно изучая собеседника с головы до ног.
— Буду рад, если вы ответите мне на пару вопросов, — сказал Ян. Он подошел к окну, где всё ещё стояла Инь. Сестра развеяла оружие и теперь просто злобно зыркала на людей, скрестив руки на груди.
— Прежде представься — не стоит идти против шести совершенств.
— Простите, любопытство гонит вперед дурака, — ответил Ян словами дедули Цао. — Мы вышли из деревушки Чжэнмин. Идём по Пути самосовершенствования.
— Адепты! — выкрикнула женщина, которая издевалась над бабулей Сиюй. Она поднесла дрожащую руку ко рту, а когда опомнилась, попятилась назад, чтобы затеряться
