На осколках мира - Виктор Владимирович Колесников
— Ого… — задумчиво произнесла Джесси.
— Даже не глядя на карту, до Индии плыть куда больше, — заметил Итан.
— Да вы так не переживайте за еду, мы задохнемся намного раньше, чем оголодаем. Нам неплохо было бы отрастить жабры, — произнес Лэйн.
— Для того чтобы подняться до пяти тысяч метров, воде потребовалось больше шестидесяти дней, может меньше. Но тогда повышение уровня мирового океана остановилось или замедлилось. Лично у меня есть надежда на то, что через пару дней мы все адаптируемся к давлению и уже не будем испытывать недомогания, — Марти даже показалось, что уже сейчас он произносил слова, не ощущая такого сильного удушья, как пару часов назад.
— Ты хочешь сказать, что еще немного и нам будет плевать на кислород? Может мы научимся жить и без еды? — на удивление бодро произнесла Нона, а ее слова вызвали бурную реакцию Итана. Он рассмеялся, а потом долго тяжело дышал.
— Вялость и сонливость останется, а вот одышка в состоянии покоя должна исчезнуть, так что хотя бы поспать нам удастся. — На слова Уоррена остальные ничего не ответили, и тогда он продолжил, — может быть нам стоит поискать еду по дороге в Азию? Ведь должна же удача повернуться и к нам лицом, правильно?
— Удача… — А нужна ли она в аду? — вопрос Эдварда остался без ответа.
Глава вторая
«Вахтенные будни Джесс»
Джессике, как и другим уцелевшим в потопе, с трудом верилось, что апокалипсис все же свершился. За месяцы скитаний в бескрайней морской пустоте каждый усомнился в счастливом будущем, а перспективное прошлое кануло в небытие, словно его вообще никогда не было. Джесси прекрасно знала, что у большинства членов экипажа и до катастрофы жизнь не пестрила яркими красками. Итан, например, по мнению Джессики имел проблемы с законом и скорее всего был вынужден прятаться от блюстителей порядка. Нона тоже нахлебалась горя — два развода, смерть ребенка, бедность. Агата в свои двенадцать потеряла родителей. Несмотря на тяжесть бытия прошлой жизни, каждый выживший хотел бы вернуться в тот серый, а порой мрачный мир, нежели хоть на мгновение оставаться в этом — мире безысходности и неминуемой гибели человечества. Скитания по бескрайней морской толще напоминали Джесс последние дни изъеденного метастазами больного, неминуемо угасающего в наркотическом забвении в его последнем пристанище — стенах хосписа. Подобные мысли Джессика Харрис старалась отгонять как можно быстрее.
Миссис Харрис считала, что удача благоволила ей всю жизнь. За тридцать лет Джесси не раз была влюблена. Замуж она вышла за обеспеченного и перспективного, хоть и скучного, по ее мнению, Стэнли. Даже в теперешнем хаосе Джессике улыбнулась удача. Появился повод не раскисать и наслаждаться жизнью, несмотря на существование в аду. Нельзя сказать, что Миссис Харрис чувствовала себя уютно на борту старого парусника, ведь будучи женой мистера Харриса, девушка привыкла пользоваться всеми благами комфорта ее роскошной жизни. Еще Джессику беспокоило туманное будущее и многие изречения Эдварда Лэйна. Однажды за ужином, когда все собрались в кают-компании, он предположил, что экипаж «Лилит» оказался в новой, чудовищной реальности неспроста, а для того, чтобы платить по счетам за совершенные ими грехи. Погибшие в потопе, по мнению мистера Лэйна, являлись прощенными Господом. В этот домысел она охотно верила, но признавать за собой наличие каких-либо грехов не собиралась. Джессика твердила себе, что все в жизни делает правильно и ни перед кем не виновата: ни перед родителями, ни перед мужем, ни перед самим Господом. В прошлой жизни, за пять лет брака она ни разу не изменила мужу, хотя с ее данными легко могла это сделать. Джесси не сомневалась, что мужчины были готовы на все, лишь бы находиться рядом с ней, но несмотря на ажиотаж — ползающих у ее стройных ног мужчин — она держалась за удачный союз и остальное меркло перед благополучной жизнью миссис Харрис. «Да, — признавалась она себе, — Пусть в моей жизни нет счастья как в диснеевских сказках, зато этот брак дает небывалые перспективы и роскошь, которые многим лишь снятся».
Миссис Харрис, опираясь о стены, поднялась на палубу. В двенадцать часов ночи начиналась ее вахта, но девушка всегда опаздывала и появлялась в среднем на двадцать минут позже. Остальных вахтенных — Нону Уилкинс и Ноа Хансена — не беспокоили опоздания Джесс. По ее личному мнению, она ловко приводила себя в порядок, не имея достаточного количества воды и средств гигиены и на вахте была в полной «боевой» готовности, почти как на свиданиях со Стэнли до апокалипсиса. Единственная подруга Джессики — Нона — оказалась ответственным вперед смотрящим и могла ночи напролет следить за едва уловимой в кромешной тьме полоской горизонта. Пока запасы спиртного не иссякли, женщина наслаждалась одиночеством, свежим ветром и одурманивающим ее спиртным. С Джесс Нона тоже любила коротать ночи, но миссис Харрис, все же была сделана из другого теста, так что ни интересы, ни жизненная позиция, ни убеждения у подруг не совпадали. Они сошлись в одном: женщины не сомневались, что в этом новом мире, в котором нет будущего и перспективы, нужно использовать каждую возможность, любой предоставленный Богом, жизнью или Дьяволом шанс, сделав свое существование радужнее.
Когда Ноа Хансен увидел, как Джесс поднимается по трапу из помещений нижней палубы, то, зафиксировав штурвал неподвижно, привязав его тросами к леерам, направился к ней. При встрече парень обнял Джесси и они пошли к накрытой брезентом шлюпке на баке. Нона, услышав скрип досок, без интереса посмотрела на вахтенных и снова потупила взгляд в темноту. Ноа Хансен подсадил супругу Харриса, и та ловко нырнула под брезент, а он проследовал за ней.
Это была не первая жаркая вахта Джессики. Уже третью неделю бравая тройка дежурит по ночам, делая жизнь других намного проще, давая выспаться по ночам. Даже Стэнли Харрис был не против, чтобы Джесси развлекалась беседами с Ноной, если от накатывающей депрессии ей все равно было не уснуть. «Хочется спать. Всю ночь проговорили с Ноной. Она тебе, кстати, привет передавала», — так Джесси говорила Стэнли по возвращению с вахты. В отличие от жены, Стэнли засыпал сразу после ужина и с большим трудом продирал глаза по
