Последняя Арена 3 - Сергей Греков
— Думаю, да, — ответил Котов, который сейчас стоял на щите. Выглядел он, мягко говоря, не в лучше форме. Похоже, заклинание ченнелинга сработало ничуть не лучше, чем моя магия элементализма. По время падения я видел, что армеец несколько раз замедлялся. Он не успевал развить достаточную скорость, но всё же его потрепало сильнее чем меня. Из носа и прокушенной губы усиленно текла кровь. Кожа раскраснелась и стала отслаиваться. Немногочисленные волосы опадали.
— А для чего тогда нужно школа левитации, если и в других есть нечто подобное? — задумчиво проговорил я. Материализовал зелье регенерации и протянул склянку бойцу. Василий отмахнулся, сославшись, что у него таких отваров полный инвентарь.
— Сейчас — не для чего. Мы же в самом начале ничего не знали. А вдруг именно левитация оказалась бы самой могущественной школой? Но если отвечать более в широком смысле, то у меня есть только предположения, — сержант сделал глубокий вход, а потом с силой выдул из легких воздух. Я видел, как из его рта вылетел отвалившийся зуб.
— Жги! — сказал я, потирая виски. Очень надеюсь, что раскол даст нам хотя бы пять минут на восстановление, иначе в таком состоянии нас убьют в первые мгновения боя. Придется, видимо, если на нас нападут мобы, прятаться в артефакториуме, там приходить в себя, а после действовать по обстоятельствам.
— Мне кажется, что не важно, какой мы выбрали класс. Каждое направление равнозначно. У всего есть атака, защита, разведка, призыв помощников и много другое, — он раскрыл рот, пальцами расшатал нижний клык, а затем выдернул его. В десне уже образовывался новый зуб. — Ну и у левитаторов нет побочных эффектов. К тому же они могут поднимать других игроков, а мы — нет. И ещё неизвестно, сможем ли мы при использовании сохранять несистемную одежду, рюкзак, оружие.
— Не сможем, — рассудил я. Вспомнил, что во время активации способности моё тело замерцало. Пепел, плавно курсирующий по пространству, проходил сквозь меня. Потом, когда вернусь в обычный мир, надо будет поэкспериментировать со стихийной свободой. Вдруг заклинание пятого ранга всё же имеет какие-то бонусы? Не помешало бы проверить. — Ты, кстати, ошибаешься.
— В чем же? — Котов непонимающе посмотрел на меня.
— Школы неравнозначны, — поделился я информацией. — Только не спрашивай, откуда я это знаю. Просто поверь на слова.
— Ладно, — Василий безразлично пожал плечами. — У тебя обезбола много осталось?
— Тридцать семь, — сказал я, глядя в ячейки быстрого доступа. Все склянки, от которых избавлялись бойцы, я кропотливо собирал и прятал в инвентарь. Чего, спрашивается, добру пропадать? Это армейцы благодаря крафтерам имели чуть ли не бездонный запас, а меня никто такими полезными отварами обеспечивать не собирался. К тому же после раскола склянки останутся у меня, так что смогу выставить их на аукцион, а продажи дадут дополнительный опыт.
— Можешь парочку дать? Я поиздержался, — Котов улыбнулся беззубым ртом. — У тебя полет какого ранга?
— Посвященного.
Пока что мне удавалось сохранить в тайне всего один секрет: я могу использовать любые заклинания моей школы вне зависимости от рангов. Главное — количество маны. И очень надеялся, что ушлый Василий хотя бы про эту особенность не догадается.
Всё же я поделился пятью колбами с зеленой жидкостью. Этот боец уже доказал, что очень полезен, а если он не сможет нормально соображать из-за болевых спазмов, то мне проще прибить его прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.
Котов аккуратно опустил ногу со щита. Стопа коснулась магмы. Тут же почувствовался запах паленой плоти. Сержант, скривившись, вернулся на место.
— Ты как знал, что предстоит ходить по такой поверхности, — он кивнул на поножи с ботинками.
— Случайность, — я пожал плечами. И ведь не соврал. Действительно несколько часов назад раздумывал между кирасой и этим доспехом.
— Знал бы наперед, тоже бы взял, — пробубнил Василий, рассматривая небольшие ожоги, которые тут же стали затягиваться.
— И что бы ты тогда делал без оружия? — теперь я кивнул на боевую косу.
— Э…
— Вот и я о том же. У тебя сколько жизней осталось? — зачем-то поинтересовался я.
— Теперь две, — довольный Котов изобразил пальцами кролика. — Одну я потеряю здесь. Перед обнулением останется целых две попытки, но надеюсь, что мне позволят войти в данж. Шестой этаж я смогу пройти. С седьмым могут быть проблемы, но тоже должен справиться.
— То есть, если бы ты сейчас не получил жизнь, то вернулся бы в обычный мир с нулём возрождений?
— Ну да, — беззаботно отмахнулся сержант. Казалось, что такие мелочи его совершенно не заботят.
— Среди нас в самом начале были люди с последней жизнью? — я вспомнил хорошего майора. Потом понял, что этот офицер, если бы у него не осталось возрождений, не попросил бы убивать его. А на остальных, если не считать дядьки Ермолая, мне плевать.
— Нет, конечно, — Василий удивленно посмотрел на меня. — Иначе мы бы собрали намного больше игроков с унбэшками. Генерал-полковник Столыпин давал на этот счет четкие распоряжения.
— О, так он, оказывается, ещё и о людях заботится? — спросил я с сарказмом в голосе. При этом внимательно наблюдал за реакцией Котова. Я никак не мог разобраться с его отношением к командованию Авалона. С одной стороны, этот солдат ко всему пофигистичен. Семьи у него нет. В званиях и должностях расти не хочет. С другой — он не собирается уходить от военных, хотя мог бы осесть в какой-нибудь глуши и спокойно прокачиваться.
— Естественно. Поэтому мы и идем за ним.
— Он приказал взорвать мост, по которому ехали гражданские, — напомнил я. — Или другие люди вас не волнуют? — всё же я понял, что с этим бойцом мне не по пути.
— Сперва был приказ брать только ближайших членов семьи…
Договорить он не успел. Земля затряслась. Рядом с нами взлетел гейзер, обдавший нас раскаленными кусками разогретой почвы. Я прыгнул к Василию и выставил щит, прикрывающий нас от обжигающей субстанции.
Внимание! Получено задание первого стихийного плана: индивидуальная проверка.
Цель: победить ослабленных представителей трех стихий.
Количество существ: по три на каждую особь.
Уровень элементалей: одиннадцатый.
Награда за прохождение: лут.
7 мин. 56с… 55с… 54с…
От полукилометрового монумента, с которого мы недавно спрыгнули, в разные стороны ударило три ярчайших луча, разделяющие всё пространство на сектора. Первый — тот, где мы стояли, — остался без изменений, но всё же на нем усилился ветер, поднимающий мирно лежащий пепел. Частички истлевшей сажи загораживали обзор и проникали в легкие. Второй — покрылся многовековым льдом. Я видел, как бушующие гейзеры
