Брандвахта - Александр Викторович Горохов
С Фельдман вопросов нет. Этот слащавый говнюк ей настолько засрал мозги, что она только про его «любовь» к ней и думала. Как раз тот случай, про которые говорят «влюбилась, как кошка». Поэтому для неё и не существовало ничего и никого важнее, чем «Шамильчик». И если он что-то решил сделать, то это для их общей пользы, это ради их совместного счастливого будущего.
То, что пыталась натворить эта парочка, подействовало угнетающе не только на меня. Все, оставшиеся на брандвахте, бродят, как пришибленные. Хотя, конечно, я могу и преувеличивать, считая, что мой «бабский батальон» переживает только из-за поступка Шамиля с Юлей. Его «личному составу», честно говоря, психологически досталось очень знатно. Тут и эта парочка, мимо трупов которых девчатам приходится ходить, и бой с чужаками, и осознание того, что их ждало, если бы тем удалось попасть на брандвахту. Да и страх перед тем, что, может статься, ещё не всё закончилось.
Самое грустное — драка, случившаяся между родственницами, Лилей и Риммой. Вафина настолько «тормознула», что пожалела «доброго начальника и такого красивого мужчину». Что ей проорала на языке предков Икрамова, я не понял, всё-таки я по-башкирски знаю лишь десятка два слов. Но подтвердила «аргументы» знатной оплеухой, переросшей в небольшую потасовку, так что другим пришлось их растаскивать и объяснять кладовщице, что ей готовил «добрый начальник».
— Слышала же, как они кричали, что нас отсюда увезут.
— Ну, да. Только я не поняла, что это про нас…
Ага! Про комарих, прилетающих по вечерам, чтобы попить нашу кровушку!
И вот тогда у недавней продавщицы киоска приключилась форменная истерика с рыданиями и сожалениями «я же не думала, что они такие».
А морду у меня, как я и предполагал, разнесло. Да так, что от левого глаза осталась узенькая щёлочка. Ни борозду от одной дробины, ни засевшую в мягких тканях вторую Надя «серьёзно» трогать не стала, просто обработав ранки перекисью водорода и зелёнкой. Так что я теперь выгляжу этаким американским «коммандос» монгольского происхождения, с зелёными полосами на морде. Даже не китайского, а именно монгольского, если судить по разрезу глаз. И руку пришлось «повесить» на перевязь, чтобы не тревожить те отметины, что прячутся под бинтами.
Положительный эффект от случившегося только в том, что все теперь слушаются меня с полуслова и даже не заикаются про то, что женщинам «не принято» такое делать. Больше ведь некому: я — «временный инвалид войны», Иван Романович — старик, у которого и без того дел по горло. Например, оружие чистить. Так что, как миленькие, и одежду с трупов снимали, и тела Юльки с Шамилем на «нерабочую» сторону палубы брандвахты тащили, и разбитое окно в одной из кают куском фанеры заделывали.
Андрей перед отплытием «сладкой экспедиции» настроил рацию брандвахты на нужную волну, так что мне достаточно было просто включить её питание, дождаться, пока прогреются лампы, и надеть наушники. А когда стрелки на часах показали семь, начать бубнить в микрофон: «Волгарь пятнадцать, ответьте базе».
— База, Волгарь пятнадцать на связи, — фактически моментально отозвались наушники голосом Григория.
— Гриша, позови к микрофону Данилыча.
— Он на берегу, готовится в Архангельское ехать.
— Надо, Гриша. Очень надо.
— Случилось что-то?
— Случилось. Так что пусть пулей летит.
Итог нашего получасового разговора с братом, в ходе которого я рассказал и о произошедшем, и об обстановке на брандвахте, и о догадках относительно аферы Мусихина, был следующим.
— Помочь вам мы ничем не можем. Мужики уже на заводе, а я с Серым готовы выехать в Архангельское. Но не это главное. До утра мы всё равно отплыть не сумеем. Гришка просто не сунется по темноте корячиться между отмелями. Мы и сюда-то по свету еле продрались. Так что народ будет всю ночь пахать, а с рассветом тронемся в путь.
— Значит, на заводе всё-таки что-то осталось?
— Осталось. Далеко не столько, сколько обещал этот урод, и не в том ассортименте, на который мы рассчитывали, но кое-чем есть поживиться.
— Местные не залупались?
— Решили проблему. Вернёмся — расскажу.
Понятно. Значит, и там без подставы не обошлось. Откровенно говоря, если бы не тупой просчёт Шамильки с возможностью кидка «торговыми партнёрами», то его предусмотрительностью в планировании этой операции можно было бы восхититься. И здесь собирался навариться по максимуму, и уплывших ребят постарался подставить. Или у него и на случай проблем с расчётами имелся какой-то козырь в рукаве? Теперь уже не выяснить.
Девчата мои (Наталья, в которую я практически насильно влил полбутылки водки из нашего НЗ, чтобы не зацикливалась на том, что ей пришлось убить человека, спит и мысли, что они «мои», прочитать не может) встретили новость о том, что «сладкая экспедиция» вернётся уже завтра, с воодушевлением. Просто потому, что им страшно. Вернутся другие мужики — спокойнее будет. А пока — или друг к дружке жмутся, или близ нас с Дедом крутятся. Особенно — самые напуганные, Ритуля с Фаей. Первая — малолетка, а вторая успела «понюхать», чем грозят нынешние уфимские реалии. Да и как-то привыкла Нафикова доверяться Ивану Романовичу, пару недель защищавшему её и Антошку от всех опасностей.
Малолетка-то малолетка, но, как оказалось, боится не столько того, что кто-то в неё будет совать «окаянный отросток», а того, что это станут делать «взрослые дядьки», а не сверстники. Молодёжь из большого города, успевшая насмотреться «запретного» видео, в этом плане куда «просвещённее», чем в их возрасте были мы, деревенские либо жившие в небольших городках.
К закату солнца меня «накрыло». Ломает, знобит. Так что, не привлекая внимания ни Бивалькевич, ни проснувшейся Наташи, нажрался анальгина и парацетамола (всё равно больше не знаю никаких болеутоляющих и жаропонижающих), и пошёл подменить на посту Деда. С расчётом на то, что сдам ему пост в районе двух ночи. Сейчас-то мне точно не уснуть. И морду тянет, и рукой лучше не шевелить, чтобы боль не доставала: во сне-то себя не контролируешь, достаточно как-нибудь неловко повернуться, и…
— Кофе налить? — явилась моя ненаглядная, перебившая сон из-за прописанного мной «лечения нервов».
— Покрепче и погорячее.
Кажется,
