Чистый Ген - Екатерина и Андрей Панибудьласковы
Может быть эта история с Эйнзиделя оставалась хорошим наставлением и предупреждением о возможных ошибках на службе, если бы почти тридцать лет назад не начали происходить странные убийства биокомиссаров. Обнаженные тела биокомов находили на улице с перерезанным горлом. Единственная зацепка о причине этих убийств была в надписях, сделанных кровью самих жертв прямо на их телах: “Caperat mortem alienem” - Принял чужую смерть. Нивкхар тогда только начинал свой путь как биоком, поэтому к расследованию допущен не был. Из тех крох информации, которые были ему доступны, он сделал определенные выводы: мертвые представители власти были демонстрацией, что не все граждане согласны со сложившимся государственным устройством.
Несмотря на все приложенные усилия, виновные так и не были найдены, а убийства прекратились по неизвестной причине. И теперь история предателя Генриха Эйнзиделя служит наставлением молодым биокомам, дабы они не забывали, что предать может каждый, даже самый верный служитель государства.
– Ну, Раен, я тебя внимательно слушаю, что ты думаешь о всей этой ситуации? – заняв место за единственным рабочим столом, Нивкхар сложил руки на руди и откинулся на стуле.
– Проанализировав все наработки, которые были сделаны до меня, я понял, что искали совсем не в той стороне. Многие думали, что его соблазнили деньгами или запугали. Но, мне кажется, что дело в другом. За год до Великого Переворота жена Генриха Мария встала на учет в женскую консультацию. Но когда его вычислили как предателя и провели в доме Эйнзиделя обыски, то никаких следов маленького ребенка обнаружено не было. То есть, либо у них так никто не родился, либо по какой-то причине младенца спрятали. А с учетом какой кавардак творился в то время, то найти способ потеряться было несложно. Понимаешь? он так смотрел на Виларда, что и тому стало интересно, что же на самом деле произошло в то время.
– Ну хорошо, был ребенок или не был, какое это имеет отношение к предательству его отца? Конечно родительские чувства сильны, но даже возможная смерть ребенка – очень слабая причина, чтобы приговорить себя и всю остальную семью к казни, – оба биокомиссара посмотрели на изображение предателя и его семьи. Ни один из них не считал этого мужчину глупым и уж тем более тем, кто не подумает наперед перед тем, как принять какое-либо решение.
– Я знаю, что прав. И разгадка где-то очень близко, – от переизбытка эмоций Раен жестикулировал руками и метался от стола к голограмме, пытаясь наглядно убедить Нивкхара в своей правоте.
– Но может быть… и только может быть, что ребенок родился с отклонениями. А Эйнзиделя, как никто другой должен был понимать, какая участь такому нечистому уготована в новом мире. И вот такая причина для предательства уже не выглядит ни глупой, ни бессмысленной, – Задумчиво произнес Вилард, и от его слов второй биоком резко остановился и округлил глаза.
– Да! Вот именно! Биооткл! Все сходится. Но неужели один ребенок стоил того, чтобы рискнуть всем? У тебя же была семья, и ты даже отказался от двух попыток зачатия, ради того, чтобы стать биокомиссаром. А значит, жена и дети не могут быть важнее долга перед государством!
На лице Нивкхара не дрогнул ни один мускул. Подал сигнал интерфейс: “Я на месте. Ты где?” Теодор Навон отписался очень вовремя. Продолжать этот разговор Вилард не собирался. Он свернул куда-то не туда, и начал чувствовать себя странно.
– Раен, это и правда может быть хорошая зацепка, но также это может быть пустышка. Давай не будем торопиться с выводами. Копай дальше. Мы поговорим об этом вечером. Хорошо? – поднявшись, он направился к выходу, оставив второго биокома разбираться с делами давно минувших дней.
Подойдя к комнате для допросов, он увидел стоящего там Навона и его преемника – Шона Арика. Оба ждали его, чтобы зайти внутрь, это был знак вежливости. Пожав в знак приветствия руки ожидающим его коллегам, Вилард вместе с председательствующим открыл допросную.
– Рассказывай, что случилось.
Стоя у колб с виновными, старший биокомиссар просматривал их досье и информацию о проведенных с ними процедурах.
– Я забрал обеих учениц из школы-интерната по обвинению в нетрадиционной сексуальной связи и употреблении запрещенных веществ. Так же они последние, кто видел Эттель Хитсил перед тем, как она совершила попытку самоубийства. Когда я пришел сегодня, чтобы проверить показания Мегги, то обнаружил, что она опасно близка к потере рассудка. При том, что, когда я уходил, то деактивировал режим допроса, – биоком говорил сухо и по
