Реквием по сингулярности - Андрей Куценко
— Не спи, замерзнешь. — проявился позади убиенного Саймон. — На хрена ты вообще атаковал мою цель?
Ситуация явно не предполагала диалога с выяснением отношений. Коротко кивнув ему на застывших автоматонов, я ринулся вперед…
— Ты скажи какого хрена, Саймон?
Развалив вчетвером за пару секунд неподвижных противников, мы летели по постоянно закругляющемуся коридору к сектору лабораторий. Аура повелителя битв фиксировала движение лишь позади нас, вторя непрекращающимся логам о повреждениях дроида-защитника. Вырвались.
Где-то в районе подмышки раздался слабый скрежет, и я чуть ослабил хватку.
— Задушишь, командир. — прохрипел вернувшийся из мертвых напарник. — Временную петлю использовал. Забыл что-ли?
В суматохе боя и не то забудешь. Хотя это явной минус мне, как лидеру группы. Если бы нападающих было чуть больше, моя ошибка могла бы стать критической. Впрочем, времени для разговоров и сейчас не прибавилось. Исследовательский сектор имел не такую линейную архитектуру, как предыдущие, так что пришлось уделить больше концентрации над способностью шага ветра и снизить скорость.
— Уже рядом. — почти крикнул Торвас. — Третий портал слева. Коды доступа у тебя в интерфейсе.
— Принял. — ответил я, выцеливая взглядом нужный портал. — Через десять секунд будем на месте.
Глава 11
— Почему портал? Мы куда-то переместились?
Я с интересом разглядывал огромное пространство круглого холла с десятком дверей, расположенных по его периметру. Потолок идеальным куполом смыкался над нами где-то на высоте десяти метров, что явно противоречило архитектуре сектора лабораторий, который мы только что покинули.
— Нет, дружище. Здесь задействована особая технология. Позже объясню.
Неожиданно для себя, я увидел Торваса в непривычном для него состоянии. Глаза его были закрыты, а блаженная улыбка разгладила суровые черты лица, впервые на моей памяти делая его счастливым. Да, что там. Я сам до сих пор верил, что наша авантюра увенчается успехом.
— И что дальше? — прервал мои наблюдения Саймон, призывая к дальнейшим действиям.
Он лишь слабо мог понять наши чувства. Ведь все, что мы с Торвасом делали с самого начала, было посвящено этой цели. Я смог… выполнил свое обещание, доставил нас в это мифическое место, и словно камень отвалил у меня с души.
— Дай пять минут, надо подумать. — ответил я напарнику и уселся прямо на пол, прислонившись спиной к двери.
Не то, чтобы в этом была необходимость. При моих нынешних физических данных я мог пару суток стоять на одном месте и практически не устать. Скорее это был ритуал, который в трудные моменты помогал мне сосредоточиться и осмыслить происходящее. Сейчас в таком же положении находился Торвас, и я решил не торопить друга, который отключился от интерфейса.
Успокаивая разливающуюся в сердце эйфорию, я продолжал осматривать помещение и гадал, что находиться за всеми этими дверьми. Почему-то глубоко внутри укоренилась уверенность, что с последним этапом Торвас обязательно справится. Не может быть по-другому. Мысли следовали одна за другой, пока я наконец не осознал, что мной все более овладевает нетерпение. Тайна переселения душ вот-вот раскроется передо мной. Закрыв глаза, попытался представить, что это такое — душа. Термины Торваса про некую нейроматрицу воспринимались как технология о хранилище души, но никак не объясняли ее суть. Как мы становимся такими какие есть? Почему мы такие разные? Как осознаем себя и выбираем мотивы, принципы, цели? На что готовы пойти ради них? И при чем тут Создатель…
На этом месте я всегда входил в диссонанс с моим внутренним голосом. Философия материализма с детских лет воспитывала во мне рациональное отношение к миру и к феномену разума, который вывел человечество к вершинам развития. Демоны, пришедшие уничтожить наш мир и маги, вставшие на его защиту, на некоторое время пошатнули эту парадигму, но события последних месяцев четко давали понять, что все это — лишь очень развитая технология. Пусть и обрётшая такую удивительную форму и масштаб. Тогда и душа — это тоже следствие технологии, которая приобрела некую квазиразумность. А я, как и все остальные, всего лишь мелкая деталь этой конструкции, и все мои действия и желания изменить хоть что-то заранее обречены на провал.
Но я не могу принять такую философию. Почему во мне разгорается ненависть, когда я вижу всю ту грязь, что заполонила наш мир? Почему я вообще хочу это изменить? Откуда, в принципе, у меня появились такие мысли? Заложены в программу? Но не может же она противоречить сама себе… или я просто не способен осознать этого парадокса?
Змея моего разума в который раз укусила себя за хвост, причем весьма болезненно. Душная волна злобы окатила меня, оставив во рту горькое послевкусие. Да пошли вы все!!! Буду делать то, что считаю нужным, а что из этого выйдет — без разницы. Если там, на верху, все просчитано, то пусть радуются, что все идет по плану. А если нет — то с меня взятки гладки. Сами ошиблись, сами расхлебывайте.
Аутотренинг подошел к своему жизнеутверждающему этапу, так и оставив без ответа главный вопрос. Ну и ладно. Пусть монахи ищут на него ответ. Я воин и я знаю за что сражаться и за что умирать. И чего не должно быть в моем мире.
— Торви, ты там заснул что-ли?
Энергия требовала выхода и мне не терпелось приступить к следующему этапу.
— Заснешь тут с тобой. — проявилась улыбающаяся морда приживала. — Смотрю, в бой рвешься. Это хорошо. Я тут как раз инструкции своему гиббону накидываю.
— Мы договаривались, что больше никаких гиббонов, приятель. — беззлобно огрызнулся в ответ.
— А, точно. Забыл на радостях. Так… - Торви чуть сморщил лоб. — Для начала тебе придется притащить один саркофаг из крио камеры в лабораторию. Но действовать нужно строго в соответствии с указаниями. Если ты, конечно, не хочешь уступить мне свое тело.
Умеет же замотивировать, гад. Дверь, в так называемое крио хранилище, оказалась крайней справа. Вопреки провинциальным ожиданиям попасть в мерзлое помещение с полками, на которых хранятся замороженные трупы, я попал в рай для перфекциониста. Идеально-сферическая форма помещения, сверкающая зеркальными бликами отполированных поверхностей, десяток саркофагов в пару человеческих ростов, утопленных полукругом в стены на безупречно равном расстоянии друг от друга и консоль управления, расположенная строго по центру на небольшом постаменте.
