Пацан - Павел Сергеевич Иевлев

всё ценное и компактное и убегали в лес, а викинги забирали оставшееся. Когда на юге цивилизация развилась достаточно, чтобы организоваться в страны с регулярной армией, викингам, конечно, повсеместно начали вваливать конкретных люлей, им пришлось переквалифицироваться в рыбаки и перейти на питание селёдкой, но до того они были чисто «ужас, летящий на крыльях ночи». Так вот, среди этих отморозков встречались отмороженные настолько, что их даже сами викинги ссали. Это и были те самые «берсерки». В бою они выполняли роль штурмовых танков прорыва — кидались на вражеский строй и проламывали его, давая возможность вклиниться в боевые порядки остальным. Они не были самыми сильными или самыми храбрыми. Наоборот, я думаю, в берсерки подавались те, из кого почему-то не выходило обычных воинов. Чтобы преодолеть свои недостатки, они пили специальную настойку, от которой у них наглухо клинило башню, и они становились похожи на твоих соплеменников, пацан. Приходили в ярость, грызли щит и кидались в атаку, выпуча глаза и оскалив зубы. В этот момент они ничего не боялись и не чувствовали боли, поэтому остановить их можно было, только убив. В героических северных сагах — это такие сказки, только довольно однообразные, в которых рассказывается, сколько очередной Хренольдинг Кровавый Самотык убил людей и подробно перечисляется, сколько награбил добра, — так вот, в них полно историй, как берсерки бились, даже лишившись руки или ноги, утыканные стрелами и исколотые копьями. Текучка кадров, надо полагать, в этом сегменте была чудовищная, но всё время находились новые придурки, готовые налупиться мухоморного зелья и убиться о противника. Ради чего, спросишь ты? Ради социализации. Берсерки не были особо популярными парнями — сложно коммуницировать с тем, кто только грызёт щит и рычит, пуская слюни. Из-за употребления мухоморовки крыша отъезжала от малейшего шороха, обращались с ними как с неисправной гранатой, но это было публично одобряемой профессией. Их восхваляли, им наливали, про них упоминали в сагах. Почему? Ну, надо же кому-то проламывать вражеский строй! Мухоморы дешевле доспехов, а дефицита в амбициозных дураках человечество никогда не испытывало.

— Нам сюда, — сказал Тодор. — В этот ангар. Я войду первым, подождите минуту, чтобы отошёл подальше.

— Воняет, — скривился Ингвар, проходя в огромное полутёмное помещение.

— Издержки технологии, — пояснил Тодор, — сложно соблюдать санитарные нормы в условиях триггерной дистанции.

— А почему эти двое в клетках?

— Для их же безопасности. Клетки на колёсах и могут передвигаться. Видите эти верёвки? Они через систему блоков… Впрочем, проще показать, смотрите… — мужчина принялся крутить закреплённую на стене лебёдку, наматывая на барабан трос. И клетки, заскрипев, поехали навстречу друг другу.

Первым ожил тот, что сидел в левой — лежавший до сих пор безучастно на полу, он поднялся и ухватился руками за прутья. Лицо его исказила гримаса ярости, зубы оскалились, глаза налились кровью. Он прижался к решётке и вытянул руки в направлении второй клетки, но до неё слишком далеко.

— У него триггерная зона больше, — сказал Тодор довольно, — видите, уже возбудился. Смотрите, сейчас второй подключится!

Запущенный грязный человек в другой клетке последовал примеру первого, и теперь они шипят, рычат и плюются, разделённые расстоянием метров в сорок.

— И в чём смысл этого перфоманса? — спросил Ингвар озадаченно.

— Это наука! — возмущённо ответил «переговорщик». — Так Митрид набирает экспериментальную статистику по триггер-агрессии и проводит свои исследования. Увы, из-за его большой триггер-зоны зайти в ангар он не может, практическую работу приходится делать мне. Я, в некотором роде, его лаборант.

— И что, вы так и держите их в этом состоянии?

— Нет. В первых опытах пробовали, но оказалось, что подопытные через короткое время умирают от нервного истощения. Пришлось признать способ неудачным и изменить методику.

— Признать неудачным? — скептически переспросил Ингвар. — А, ну да. То-то им легче стало, покойникам-то.

— Наука требует самоотверженности.

— Что-то эти ребята не похожи на добровольцев.

— Боюсь, научная этика сейчас не в приоритете. Важнее получить результат.

— Какой? Ещё пару трупов?

— Теперь мы сдвигаем их на менее продолжительное время, а при первых признаках ухудшения физического состояния раздвигаем обратно.

— Гениально, — скептически прокомментировал Ингвар, — так вот какая ты, Настоящая Наука!

— Не скажите, — покачал головой Тодор, закрутив ручку в другу сторону, — видите, они успокаиваются? Сейчас между ними тридцать восемь метров. А в начале эксперимента триггер срабатывал на пятидесяти шести! Это значит, что дистанцию можно сократить путём регулярных упражнений!

— И сколько времени на это ушло?

— Около трёх недель. Сначала шло быстрее, потом прогресс замедлился, но в день удаётся выиграть почти по метру! А значит, однажды они смогут пожать друг другу руки!

— Судя по их виду, от антисанитарии и стресса они помрут раньше.

— Увы, если кормить мы их можем, подтягивая еду к клеткам на верёвке, то с мытьём сложнее. У нас нет водяного насоса с достаточным напором, чтобы помыть их с двадцати двух метров, а ближе подойти некому. Кстати, вы, например, могли бы…

— Чёрта с два. Сами жопы мойте вашим подопытным крысам. Или не мойте. Один чёрт, когда вы наконец их сдвинете вплотную, руки они друг другу уже не пожмут.

— Почему?

— Потому что они уже сейчас не в себе, а через пару месяцев такой жизни окончательно рехнутся. Загрызут друг друга без всякого агрорадиуса, просто так.

— Просто вы скептик и не верите в силу науки. Это не единственная экспериментальная пара. Ангаров тут много, транспортных клеток тоже, мы уверены, что однажды добьёмся успеха. Например, пару мать-ребёнок удалось сблизить на семь метров!

— И сколько ребёнку?

— Пять лет.

— То есть вы держите пятилетнего ребёнка в семи метрах от матери и периодически придвигаете, чтобы она попыталась его загрызть? А потом отодвигаете, чтобы она пришла в себя и осознала, что делает? И так несколько раз в день?

— Да, вы верно описали суть опыта. Правда, на днях ребёнок умер, и мама повесилась, но, если бы не это…

— Доктор Менгеле на вашем фоне Санта Клаус.

— Доктор кто?

— Неважно, — помотал головой Ингвар, — в целом я получил представление о вашей научной методологии.

— Впечатлены?

— Чрезвычайно. Ничто так не впечатляло с тех пор, как меня чуть не сожрали людоеды в Либерии. Не думал, что однажды вспомню про них с симпатией, а ведь неплохие, в сущности,