Предвестники смерти - Максим Федонькин
— Так, Елисей, — Император оторвался от запачканных листов бумаги, на которых что-то рисовал и чертил. — Как я могу называть тебя иначе?
— Лис, — тут же ответил Елисей.
— Хорошо. Садись, — он указал на стул, что стоял напротив стола. — За пределами лагеря мы используем прозвища, чтобы скрыть настоящие имена. Это понятно?
— Но зачем? Какой смысл?
— Во-первых, у нас есть враги, они могут что-то знать о ком-то из нас или иметь что-то, что может оказать на нас влияние, это нехорошо. Если те же бандиты скажут Егору, что его родители выжили, понимаешь какие последствия могут быть?
— Печальные.
— То-то. Во-вторых, так мы скрываем, кто прячется за маской, составляем портрет на основе прозвища. Ну, скажем, о чём ты подумаешь, если услышишь «Волшебница»?
— О том, как это девушка делает что-либо профессионально, так, что получается волшебно.
— В точку. Её станут боятся. Отсюда вытекает третье — самое важно. За прозвищами закрепляется статус, узнаваемость, популярность, если можно сказать. — После долго тишины он продолжил: — Да просто нужны нам прозвища! Нужны другие имена... Чтобы забыть прежнею жизнь. Сейчас нет времени оглядываться назад. — Взглядом он упёрся в потолок.
— Что ж, вполне убедили, — нарушил вновь нависшую тишину Елисей.
— Тогда наконец к делу. Кем ты себя представляешь, чем бы хотел заняться в нашем лагере?
Елисей призадумался.
— Последнюю неделю я только и делал, что катался на машине.
— Хм, если хочешь, можем принять в отряд. Но у нас серьёзный отбор.
— А чем предстоит заниматься?
— Отстаивать территорию, отбиваясь от врагов — заражённых или бандитов, — искать провиант, одежду и прочее, докладывать о интересных и возможно важных наблюдениях и сообщать информацию. Работать на благо лагеря. Наверное, важнейшая цель на текущей момент — найти иное убежище. Не знаю точно, что им может оказаться. Возможно, какой-нибудь заброшенный комплекс, фабрика… Такая территория, на которой можно выстроить прекрасную оборону.
— Да, думаю, заниматься таким по мне, к тому же, у меня схожая цель, в плане поисков. Вы знаете что-нибудь о учёных?
— Вообще ничего. Ну, разве что единожды наткнулся на радиочастоту. Там сообщалось о какой-то «Ветви Ивановского». О последнем оплоте человечества. Что-то про учёных и военных. Но потом пошли помехи. Больше я на это сообщение не натыкался.
— «Ветвь Ивановского», — повторил Елисей. — Хоть что-то.
— А зачем тебе учёные?
— У меня есть к ним несколько вопросов.
Пётр озадаченно на него посмотрел, но потом лицо его сгладилось, и он сказал:
— Завтра, рано утром, приходи к этому дому. Будет первое задание. А пока, если нет вопросов, ступай. Тебя должен найти Егорка. Он тебе объяснит, где будешь ночевать.
— Хорошо. До встречи.
Елисей вышел из дома. На небе успели сгрудиться тучи, предвещая о скором дожде, которого не было уже неделю, с того момента, как Елисей покинул военный лагерь.
***
Елисея разбудила холодная капля воды, упавшая на тёплую щеку. На улице лил дождь и завывал ветер. Крыша протекала, что ничуть не удивляло. Солнца не было видно, однако было довольно светло. Начиналось ранее утро. Когда стало ясно, что все попытки вновь заснуть тщетны, Елисей поднялся.
Он подошёл к окну и облокотился на узенький подоконник бревенчатого дома. Правая ставня немного дрожала под порывами сильного ветра. Снаружи не наблюдалось ни единой живой души. В центре деревни, куда и выходило окно, скопилось приличное число луж, по которым бесперебойно тарабанил дождь.
Сзади послышались тихие шаги, но Елисей не обратил на них внимания. Он наблюдал за гневом и горечью природы.
Тучи разразила молния, ударившая совсем близко. Следом грянул гром, да такой, что показалось, будто дощечка подоконника задрожала.
— Ну как, готов? — спросил Егор с некоторой насмешливостью в голосе — наверное, так у него выражалась обречённость.
Елисей, заворожённый природой, не поворачиваясь, ответил:
— А что ещё делать? Нужно идти.
— Мы ж пока дойдём, промокнем как лягушки.
— Сейчас начало лета как никак. Не простынем.
— Да ясно дело. Э-э-э-е, не люблю я сырость. Жаль дождевиков нету. Хотя бы этим укроюсь. — Егор взял со стула кожаную куртку. — А ты возьми ту, и пойдём уже.
Они вышли из избы. Их сразу охватила прохлада. Вдалеке между домами промелькнул силуэт. Дождь, как назло, усилился. Ливень был такой сильным, что впереди едва можно было что-то разглядеть.
Они, поскальзываясь по грязи, домчали до кирпичного дома Петра и влетели внутрь.
— Ещё одни! — встретили их рассерженные слова, сказанные Императором. — Какой чёрт, вас под такой дождь ко мне понесло?
— Так договорились же, командир… — развёл руками Егор.
Пётр ходил из стороны в сторону, размахивая руками.
— Ну ясно же должно быть, что в такую погоду, мы ни черта не найдём.
— Сказали прийти — мы пришли, — пробасил Михаил, стоявший в общем кругу собравшихся.
— Ладно, хорошо, молодцы… Приказ выполнили, что тут разглагольствовать. Ну в любом случае, по хатам! Сегодня нам делать не…
Военный радиоприёмник неожиданно зашуршал.
— Эпсилон, как слышно? Эпсилон, приём?
— Слыш… вас. Приё… — сигнал доходил отрывисто.
— Вы пропадаете. Доложите ваши коорди… — связь внезапно пропала.
— База? Баз…а-а-а…
В ответ лишь скрежет и помехи.
— Приём! Если слышите наши координаты… — Говорящий доложил своё местоположение.
Император бросился к стене, где висела карта всей страны, бормоча под нос числа. Он поднёс к ней свечу, чтобы разглядеть получше.
— По… ряю… На… ко… динаты: пятдесять шесть… ши… и шесть…. высо… мы… трассе.
Сигнал становился всё слабее, пока не остался лишь белый шум. Спустя несколько секунд он вовсе затих, предоставив возможность шуметь теперь только дождю. Елисей невольно и забыл про бушевавший за разбитым окном ливень. Услышанное заинтересовало его. И, как он вскоре понял, не только его.
— Если не ошибаюсь, они совсем рядом. Правда, разброс может оказаться
