Дроны не лгут - Алексей Снегирёв
– Карат, у тебя с Балим возникло нелепое недопонимание, – я расслабился и наслаждался ясностью ума после крепкого напитка, – они стоят по ту сторону фронта, до них всего девять километров по прямой. Ты спишь спокойно?
– Нет, – он покачал головой, – я бы хотел объяснить им, как мы потеряли груз. Мы – не предатели. И тем более не крысы…
Мы некоторое время молча пили кофе.
– Балим сжег тут всех недавно, много парней из Централа, – он мрачно указал на мой шеврон «Рассвета», – благородные бросили штрафников – оставили базу за несколько часов до атаки… Я плохо сплю, Пассат. Плохо.
– Это хорошо! – я наклонился вперед и в полголоса произнес:
– Уйду дней на десять, но, когда вернусь, организую тебе встречу с членом Совета синдиката. Будь любезен до этого времени выяснить, где груз и как его вернуть.
Мы некоторое время смаковали кофе и молчали. Когда чашки опустели, Карат спросил:
– Пассат, а ты кто?
– Ты не поверишь правде, а врать не буду, – мы встретились взглядами, и я поднялся из-за стола. – Скажу так: я могу остановить месть Балим. А вот сможете ли сотрудничать дальше, зависит только от вас.
Мы расстались не прощаясь, я пошел в гараж, а Карат остался сидеть в стильном кабинете и думать о своей непростой жизни.
По дороге меня догнал Хаски, он, чуть смущаясь, передал потертый штурмовой радар и офицерский планшет.
– Планшет отдал Камчатка, а устройство – Ворона, он погиб три месяца назад, – шепотом доложил друг, – наши на склад не сдали. Это нарушение, сам понимаешь. Но там заряда почти не осталось, проработает минут десять от силы. Достаточно?
– Более чем! – обрадовался я, заряд для меня не проблема. – Ты сильно рискуешь?
– Да, могу сесть лет на десять, – кивнул Хаски, – но ты ведь не скажешь, где взял. Не свети устройством без необходимости.
Я заверил друга, что воспользуюсь радаром только в случае крайней необходимости, и его такой ответ устроил. Как только расстались, сразу закинул прибор на зарядку, надеясь, что смогу разобраться с его работой позже, когда не будет вокруг лишних глаз.
Чтобы не привлекать внимания, я прилег в тенёчке под БэТээРом, делать было совершенно нечего, пришлось уснуть. Когда, дребезжа подвеской, вернулся багги, я проснулся и услышал разговор Флакона с арендатором. Оказалось, рано утром багги брал боец с позывным «Меченый», который гонял как раз до Зоопарка, практически по моему маршруту. Это показалось странным, но мало ли какие у местных воротил могут быть делишки. Все крутятся, как могут. Заработать хочется, а хороший лут остался только там, где опасно, значит, Зоопарк – это естественная точка интереса лихих парней.
Флакон подошел ко мне, сказал, что багги готов к поездке, зарядка не требуется, так как у нас маршрут короткий.
– Иди за дамой, она обещала ждать на стрельбище, – предложил Флакон, – и сразу поедем.
– Какая дама? – не понял я.
– Ну Эльза, твой напарник, – он посмотрел с хитрецой, – пришла утром после тебя, сказала, что вы отправляетесь в рейд вдвоем.
– Нахер Эльзу! – я пошел к транспорту. – Поехали без неё.
Флакон не спорил, он домчал меня до места за два часа. Ну, как домчал? Ехали мы медленно, старательно огибали препятствия, осторожно продирались по заросшим полевыми травами пустырям, дорог практически не встречалось – сплошное бездорожье. Добрались без приключений, механик высадил меня у заброшенного блокпоста, собранного из бетонопластика лет пятьдесят назад, и укатил обратно, подняв уйму пыли и разрывая окрестности скрежетом раздолбанных деталей.
Еще когда мы сели в наш «лимузин», я перенес сознание в виртуальный цех и почти всю дорогу занимался изучением Дашкиных дронов – двух шаров с лазерным оружием. Их исследование уже давно закончилось, и АРР даже провел диагностику и определил повреждения. Оба дрона летали, сносно управлялись, могли маскироваться под окружающий фон. Батареи, питающие лазеры, были исправны. Но вот в одном из аппаратов в рабочем состоянии оставалось только шесть лазерных установок из девяти, а в другом – всего одна.
Едва Флакон скрылся из виду, я протестировал оба дрона на местности и с сожалением понял, что запускать их скрытно не получится! Я мог материализовать объекты из хранилища в реальном мире в небольшом радиусе – примерно пять метров вокруг моего тела. Сами дроны крупные – размером примерно с футбольный мяч, так как батареи, которые питали лазеры, приличных размеров.
Маскировка у дронов включалась не сразу, сначала они появлялись молочно-белого цвета и анализировали окружающую обстановку. Потом меняли окрас: на фоне неба становились голубыми, а на фоне леска – зеленели. На этот процесс уходило три с половиной секунды. Маскировка оказалась далека от идеальной, так как целостность брони кое-где нарушена и на шарах проявлялись белые пятна в местах повреждений.
Получается, если мне придется воевать в команде с другими людьми, то они обязательно обнаружат мои дроны или в момент запуска, или во время перемещения. Про собственно бой я вообще не говорю: лазеры стреляли лучами красного цвета и видно их со всех сторон изумительно.
Именно поэтому у дрона имелась защитная программа, он отпрыгивал резким маневром с места атаки, чтобы не получить ответный удар, хаотично двигался, накапливая заряд, и только через некоторое время был готов атаковать снова.
Дрон с одним оставшимся лазером получался очень слабым, это примерно один выстрел каждые три секунды. После некоторого раздумья я принял решение переставить на него часть лазеров с другого. Чтобы в первом осталось четыре, а во втором получилось хотя бы три. Я дал задание АРР произвести эти манипуляции и загрузил в него оба беспилотника. Ремонтный аппарат указал время до завершения работ – двое суток.
Что касается пирамидки с четырьмя плазменными резаками из вершин, то АРР вывалил список из двух десятков поврежденных частей: ни летать, ни таранить, ни резать она не могла. Я забросил её в тазик к красным наноботам и сказал:
– Малыши-крутыши, попробуйте починить. Хотя бы часть повреждений.
И снова какофония голосов в голове: «Хозяин… дай… Дай… нам нужно… много нужно… тело… Дай… починим… тело… золото… дай… жопу нашли… сделаем… драть…».
Не могу понять: то ли мне это мерещится, то ли, правда, наниты пытаются со мной говорить. Если это наниты, то они
