Системная нежить. Real-RPG. том.5 - Тимофей Кулабухов
Вышел на связь с диспетчером, прогрел двигатель, стал набирать мощность двигателя, не отпуская тормозов. Диспетчер долго выяснял, кто я и куда намылился, упрямился, ворчал. Мой полёт ни с кем не согласован, мне пришлось поставить его перед фактом, что я взлетаю, а там хоть трава не расти.
…
С Москвой всё было не так просто. Там ПВО работало и на подлёте к нему меня постоянно вели диспетчеры, у которых, вероятно, сейчас просто мало объектов сопровождения. Так, залетал я с юга, но меня аккуратно и довольно нудно обвели по большой дуге вокруг центра, на приличном от него расстоянии, а потом вывели на ВПП в Шереметьево. Видимо им так было удобнее, причём только им, потому что координаты того, куда мне надо прибыть для отправки экспедиции в мой ледяной мир были возле станции метро Выхино, то есть от этого аэропорта — не ближний свет.
Ладно, решаю проблемы по мере поступления.
И хотя летел я всего где-то час десять, мне ещё двадцать минут не давали посадки, заставляя кружится над Шереметьево и это при том, что никакой активности в небе я не заметил. Хуже то, что уже вечерело, а полоса не была подсвечена.
У меня сильно чесались руки, чтобы сбросить скорость машины, покинуть салон блинком, а потом поймать в карту, как я уже делал, но решил не злить лишний раз московских диспетчеров, всё же мне ещё летать.
Мне дали посадку на полосе, которую диспетчер назвал «Дубы». Полоса была подсвечена откровенно слабо, сажал я самолёт против заходящего солнца. Шайсе, надо в следующий раз портальное перемещение организовывать, а не вот это вот всё.
Зато полоса длинная, можно хоть линкор на неё посадить. Качество полотна отменное.
Колёса взвизгнули, коснувшись поверхности, машину пару раз дёрнуло, но в разумных пределах, после чего она весело и задорно покатилась по широченной полосе, окружённой озорным зелёным полем. С каждым разом посадка даётся мне всё легче. В первой попытке, если бы не системные финты — убился бы сам и технику угробил.
До конца полосы мне пришлось не то, чтобы тормозить, а ещё и пару раз поддавать газку, такая она была длинная.
— Царь Кощей, дождитесь офицера сопровождения, Вас ведёт государственная безопасность, — угрюмо буркнула рация голосом очередного диспетчера. Причем моё имя и титул был произнесён максимально равнодушным тоном, скорее всего диспетчер считал, что это просто «позывной» и всё.
Ну и ладно, мы цари не гордые.
Ждать были откровенно скучно. Я осмотрел самолёт, погладил его по дюралюминиевому боку, втянул в карту, достал из инвентаря стул и пока ждал появления встречающих, чуть не задремал, сидя на нём.
По полосе ехал уазик аэродромной службы, ярко-жёлтый, поблескивая явно неродными серыми дверями. Ехал он быстро и как-то дёргано, словно на гонках городской ночью в девяностых, а не по служебным делам.
…
Дверь машины с грохотом распахнулась. Из пассажирской двери вышел облачённый в незнакомую мне форму крепкий немолодой мужичок, который критически осмотрел меня с головы до ног.
— Здравия желаю, товарищ капитан. Я подполковник Линник, меня послали тебя встречать.
— И Вам не хворать. Что у нас дальше по культурной программе? Таможенный досмотр? Красная площадь?
Подполковник не отреагировал на нарушения уставного обращения. Видимо он был в курсе, что офицером я являюсь весьма специфическим, ну или просто характер у него непробиваемый.
— Шутник, да? — беззлобно ответил он. — Я вот до недавних пор служил в погранслужбе, правда в Домодедово. А где самолёт, мне надо техникам доложить?
Он многозначительно показал на рацию.
— Дык я на Горыныче прилетел, он довёз и по своим драконьим делам отскочил. Травку пощипать, овечку сожрать, поспать.
Подполковник недоверчиво покрутил головой, но промолчал. Времена нынче странные, а самолёта на полосе, как ни крути, нет. Махнув рукой, он пригласил меня в салон, на заднее сидение.
Молодой парень, на котором весьма неорганично смотрелась голубоватая форма авиации, недовольно фырчал, как застоявшийся конь.
— Погнали, Фомичев, только давай без этих твоих кульбитов. Я вот искренне рад, что нам опеля не дали, ты бы меня быстрее орков угробил, — подполковник что-то пробурчал в рацию, а потом забарабанил толстыми, как сосиски, пальцами по экрану смартфона.
— Куда едем? — спросил водитель уже после того, как неестественно быстро тронулся. Вообще УАЗ не рассчитан на гоночный стиль езды, но, вероятно именно такой стиль у водителя и был. Я прикинул, что могу покинуть салон и добраться сам, при помощи блинков, когда у меня позвонил телефон.
Номер не отображался.
— Здравь будь, Леонид, на земле московской, — елейным голосом Константина поприветствовал меня телефон.
— И Вам всего предобрейшего. Следили за мной?
— Ты не предупредил, что прилетаешь, но, с другой стороны, отправка у тебя завтра утром, вот я и ждал, когда ты попросишь тебя до места довезти.
— Никогда, — машина заложила крутой вираж, мне пришлось схватиться за дверь, подполковник неодобрительно посмотрел на водителя. — Я бы и сам добрался.
— По Москве ограничено перемещение. Многие кварталы и районы оцеплены и патрулируются. Тебя там могут остановить и просто задержать до выяснения. Мне это всё не нужно.
— Ну, меня не так просто задержать.
— Ты же не станешь громить ни в чём не повинный патруль? Они тут не просто так. В город огромное количество прорывов и всяких вторжений. Несмотря на то, что такая звезда балета, как ты, зажглась в провинции, у нас тут тоже дым столбом и постоянные сражения. Городское ополчение, то есть союз кланов, работает в тесной связке с координационным городским штабом, так что мне не хотелось бы, чтобы они пробовали на тебе свои зубы. Ты бы задерживался, а меня бы ожидали потом межведомственные разборки.
— Да я что, да я же ничего, — машина покидала пределы аэропорта, лишь ненадолго притормозив в районе КПП.
— Ну вот и ладненько. Я с тобой сегодня увидится не смогу, только завтра с утра.
— А где Джим?
— Соскучился?
— Типа того. Думал взять его с собой, он уже видел ледяной мир.
— Это нежелательно, он, как завлаборатории, плотно занят, у них интенсивный график и он очень результативно работает по созданию актуальных систем вооружения. Его ценность, как инженера и эксперта, считается очень высокой.
— Фига у него карьера
