Плацдарм - Алексей Ар
Тем же вечером состоялся разговор с Годри. Старик отличался редкой проницательностью и силой духа - посмотрел мне в глаза, хмыкнул и кивнул. Придвинул кружку с байховым чаем.
«Служба тебя изменила», - его хриплый голос царапал. По привычке, вбитой кулаками инструкторов, не задумываясь буркнул «Не служил». Помолчали… Следующий вопрос Годри прозвучал неожиданно - спросил, когда я ухожу. Тогда же я попытался объяснить, насколько серой мне видится перспектива. И прозвучали золотые слова – «Сомневаешься, отрубай. Двигайся определенно». Старик отпускал меня из братства, чего на моей памяти не происходило никогда. Ушел тем же вечером, а Каваец по настоянию Годри проводил и даже пожал руку на прощание, хотя не понимал и не одобрял ухода. Но он тоже стоял на пороге сарая Шелома и не решался войти, глядя на соратника, заблевавшего тротуар.
И вот, сука, прошлое вернулось. Вернее, я вернулся, а прошлое услужливо высунулось из подворотни.
-Есть тема, Джимми, - повторил Каваец. – Наш человек проиграл ставку и задолжал с выплатой Беспалому. Ему бы еще денька два, и он соберет сумму. Я знаю, отвечаю. Годри мог бы поручиться перед Беспалым, но… «Эль капитано», понимаешь? Если я скажу, что Джимми в теме, то Беспалый даст два дня. От тебя ничего не потребуется, я просто скажу Беспалому…
-Поручишься моим именем?
-А что ты… - подал голос Салам и ухнул от торопливого удара под дых. Побагровел, молясь кислороду.
-Джимми, тот человечек – Зяма. Моя подруга, Джимми.
-Но я ушел, Каваец. Ты знаешь, Беспалый знает… - Я смотрел в глаза мужчины. Насколько его хватит. А лезть в тоннель все еще не хотелось. И Петрович не подавал мобильного знака. Тускло и скучно. Жизнь не изменилась, хоть и обрела определенность.
-Беспалый знает тебя, - с нажимом сказал Каваец.
Бесперспективный разговор. Трепыхания бывших знакомцев вызывали изжогу. Каваец мог собрать яйца в кулак и пойти к Беспалому сам, варианты были… Но имя Джимми ощутимо проще.
-Скажи Беспалому, что я в теме. И вали. – Я отвернулся к коробу, где за гофрированными створками скрывалась работа.
Каваец сориентировался правильно - хватанул Салама в охапку и поспешил прочь. Скрылся в дневных токах нагретого воздуха. Ветерок с ленцой катнул вдоль бордюра газетные обрывки. Ждать смысла нет.
Я подхватил сумку и шагнул к проходу. Ржавый замок провернулся со скрежетом, левую створку скособочило, но спуститься места хватит. Внизу затхлым сумраком подванивал спуск в тоннель – ряд скоб, уводящий вниз, щербатая серость бетона.
Медлить не стал. Проскользнул на куцую площадку и неторопливо спустился вниз. Метров семь скудного антуража и неприятные колыхания ржавых скоб под руками. Утвердившись на пыльной россыпи нанесенного мусора, осмотрелся. Великая ода нормам безопасности, спетая безвестным строителем, - к херам правила, план по валу. Ощутимо пахло дерьмом и плесенью, что ставило крест на вентиляции; освещение присутствовало, как намек за тоннельным изгибом. Кабеля прокинули на кронштейнах, наплевав и подтеревшись нормами. Привычная и в чем-то родная пастораль.
Я вышел на середину тоннеля, оценил габариты. Прохожу без проблем, шею ломать не надо. Прислушался… Город отдалился, навалилось ватное беззвучие. Тихая капель в сгущавшейся тьме. И вроде шорох по левую руку… Но разнарядка вела направо. Я глянул на выданную кальку. Чертили, суки, на коленке. Но точно направо.
Притронулся к щупальцам кабелей – подтеки, грязь… Визуальный осмотр дал добро. До ближайшего щитка метров сто, если верить схеме, что странно… Притопнул ногой. Звук получился глухим и жалким. Звякнул инструмент в сумке.
-А и рванем помалу, - объявил сумраку. Бездна не ответила.
Через пару десятков метров миновал первый плафон и в круге грязно-желтого цвета обнаружил кучку говна и два шприца. С приветом из горячего лета. Замки на техническом коллекторе, вопреки клятвам безопасников, лишь фикция. Но даже спросить не с кого – заикнешься, глядя в очумелые зрачки начальства, а в ответ скупая отмашка и заезженное «Эль Капитано… Эль Капитано…». Спецы, пусть им покоится, откинулись первыми.
Но проблема обрисовалась. Еще раз прислушался. Достал фонарик, посветил. Круг света послушно оббежал обшарпанные стены, поблескивающий грязью пол, гирлянды пустых подвесок под потолком. Хотелось так озвучить на позитиве: «Здесь кто-нибудь есть?». Но в таком месте можно дождаться и ответа…
Щиток порадовал целостностью и порядочными рабочими клеммами. Позвонка проблем не выявила, о чем и была проставлена соответствующая галочка, нарисованная огрызком карандаша с особым цинизмом. Потому как связь где-то сбоила… Если еще три контрольных замера не выявят проблемы, то вопрос можно сгрузить наземникам - специалистам с высшим образованием, чья голубая кровь бесит. Вот, сука, прямо конкретно бесит… Я, уйдя от Годри, прошел по средне-специальному и попал к Петровичу на кротовью работу… А Петрович чудак…
Тоннель слегка «нырнул» - пол приобрел небольшой уклон вглубь - к земным недрам. Оскользнувшись на безвестном куске пластика, я остановился. Изменения лишали определенности… Какого хрена поменяли плоскостность? Я глянул на потолок, подсветил фонарем. Старый добрый бетон в ржавых подтеках. Воздух непонятный - стылый, но нейтрально влажный. То ли принюхался, то ли запахи ушли. На полу минимум мусора – блики влаги, мелкая галька… Интересно откуда?
Развернул схему. Вроде не сбился… Но глаза не обманывали. Кабель в наглую изгибался, уходя в бетон, а через сантиметров тридцать вновь возвращался и тянулся по кронштейну далее. Вместо щитка – плита в оспинах, банальная стенка. Я на всякий случай ощупал текстуру – холодная, шершавая. Постучал по кабелю на стыке со стенкой… Предположения были, но ни одно мне не нравилось. Петровича бы сюда, с его бесхитростными подземными байками…
Как вариант, можно срезать изоляцию и проверить провода - на входе и выходе. Но такое застебешься согласовывать…
-Джимми, ты дебил… - порадовал себя. Рисуй отметку о нарушении целостности и сдавай по инстанции. И смена закончена - а там трохи пивка и позвонить Люсьен. Хотя на хрен Люсьен - мозги не казенные…
Первый раз тряхнуло не сильно. Пол мягко толкнул под ноги, пространство качнулось - точно выдох бога. Слуха коснулся всеобъемлющий шорох, который быстро стих – на грани слышимости зазвучала равномерная капель. И без того никакое освещение замерцало пожухлым мотыльком.
Ухватившись за кабель, я чуть присел
