Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика - Игорь Владимирович Осипов

Амулет отрывисто пискнул, дав знать, что незримое касание прекратилось. Скорее всего, действительно мелкий дух-варс. Они вездесущие и пакостные, но опасны, если сам будешь неосторожен. А вот если нападёт целая свора, амулет может и не выдержать, лопнет, и молись тогда удаче, чтоб не разорвали на атомы.

Я облизал губы и пришпорил Гнедыша, чтоб тот все же пошевелился. Все же неприятно чувствовать за спиной присутствие нечисти.

Деревня быстро приблизилась, а через час амулет снова дважды пиликнул, сообщая, что хранитель деревни признал его, и теперь можно выдохнуть — никакой злой демон более не тронет. Колея вильнула по пыльно-зелёной траве и привела к самому долгожданному месту на свете — трактиру. Тот стоял на отшибе, привечая всех путников, и хотя деревенька была небольшая, а ужин, скорее всего, скудный, это будет лучший ужин за последнюю неделю.

Навстречу мне высочил резвый мальчонка, одетый в футболку и шорты.

— Здрасьте, дяденька! Коня прям здесь привязывайте, чтоб удобнее было за ним смотреть.

Я спешился и перекинул поводья через толстое, посеревшее от солнца, ветра и времени бревно, а потом достал из кармана маленький замок и щёлкнул им на ремнях. В деревне народ простой, но и здесь встречаются конокрады. Второй замок повесил на специальной противоугонной лямке под подбородком Гнедыша, и теперь коня можно украсть только отрубив голову.

Малец с любопытством пристал на цыпочки.

— А чё, это гномьи замки́?

— Ага, — с улыбкой ответил я и сноровисто оглядел здание и домики за мостом. Уже вечерело, и я насчитал не меньше пяти не горящих ламп. Значит, утром буду работать и зарабатывать.

— Гнедыш, ты за старшего, — произнёс я и шагнул в трактир, оказавшимся совершенно пустым и при этом очень тесным. Три столика с лавками. Барная стойка. Тарелка с пирожками. Стопка подносов. Стакан с вилками и ложками. Под потолком тусклая лампочка на сорок ватт. Впрочем, было светло, так как полстены занимало огромное окно, собранное из множества стёкол величиной с тетрадный лист каждое. И за окном виднелся привязанный Гнедыш, за которого наверняка придётся доплатить хозяйке заведения, чтоб на ночь поставили в охраняемое стойло.

— Эй! — крикнул я и вгляделся в проход на кухню.

— Сейчас! — раздалось оттуда, а вскоре к барной стойке выскочила пухлая женщина лет пятидесяти и сразу начала перечислять: — Суп, картошка с грибами в горшочке, пюре с котлетой, омлет, пиво, сидр мультифрукт.

— Горшочек и сидр, — ответил я и потянулся к кошельку, а потом достал оттуда серебряные монеты. На ладони остались мелкие юнки с квадратными дырочками, три рубля сорок копеек серебром и кредитки: одна четверть и три восьмушки. Золотоя предусмотрительно не показывал.

Кредитки. Всегда было интересно, почему прямоугольные слитки белого металла назывались так же, как и долговая расписка. Но это знание утрачено вместе с прежним миром и его книгами. А жаль.

Монеты положил на весы, а потом стал убирать по одной, пока не оказалась нужная сумма. На барную стойку сразу же лёг горячий, ароматно пахнущий глиняный горшочек и большая кружка хмельного «всё, что было в огороде, теперь в одной кружке». Напиток всегда содержит элемент неожиданности, так как огороды у всех разные.

Я скинул с себя ружьё, поставил и его у лавки, взял поднос и сел на самый дальний столик, втиснувшись между стенкой и столешницей. А после передвинул двустволку так, чтоб удобнее, если что, выхватить, а то мало ли что. Тесновато, однако. Уверен, что и комнаты такие же маленькие-маленькие.

— Ну, господин странствующий электрик, — произнёс я, занеся ложку над едой, — приятного тебе аппетита.

— Приятного, — раздался со стороны голос тихий голос.

Я замер и поднял глаза. У барной стойки была девушка в тоненькой серой вязаной шапочке, натянутой настолько, чтоб бровей не видно, ветровке с накинутым капюшоном и длинной юбке из серой ткани. На ногах лёгкие ботинки, а на голени повыше них имелись мелкие свежие царапины. Лицо девушки было испачкано, словно она вылезла из погреба и не смогла отмыться. Вполне симпатичная мордаха с неширокими, но пухленькими губами и аккуратным носом. А глазища какие… В общем, мой любимый типаж.

Зачерпнув ложкой картошину, я продолжил наблюдать за особой. Когда ещё такая красотуюля попадётся в пути. А если заметить, что я видел и щупал девушек последний раз месяц назад, то эта особа просто няшка. Да, надо будет посетить заведенье с ночными постельными бабочками.

Тем временем девушка заговорила:

— Мне поесть. Но у меня есть только десять юнок на пять дней.

Суетящаяся трактирщица выпрямилась и смерила посетительницу взглядом, вздохнула и ответила:

— Могу кипятка налить, дать яйцо всмятку и кусок белого хлеба. А жить за одну юнку сможешь на чердаке.

Девушка оглянулась на меня, скосив глаза на жетон гильдии электриков, а затем взяла свой поднос и встала рядом с моим столом.

— Можно? — тихо спросила она.

Я откинулся и уставился на красавицу. Ясное дело, что я нужен ей только как мастер, наверняка лампочку в фонарике заменить не может, но столь приятное общество всё равно скрасит вечер. Не свататься же к ней.

— Можно, — кивнул я в ответ.

Она опустилась на лавку напротив меня, посмотрела на свой более чем скромный ужин, и вздохнула.

Я не торопил события, медленно смакуя как ситуацию, так и вполне сносный напиток. А незнакомка тем временем, явно пребывая в унынии, несколько раз стукнула ложечкой по скорлупе, и принялась тонкими пальцами убирать с макушки яйца кусочки скорлупы. От меня не ускользнуло, что руки у неё без мозолей и ухоженные, несмотря на то, что испачканные.

Девушка доела яйцо так, словно придерживалась манер, несмотря на голод, а потом опустила руку в карман толстовки и достала небольшую вещицу. Это оказался маленький моторчик.

— Вы можете починить?

Я взял предмет и покрутил в руках. Он был весь проржавевший насквозь, словно ему было лет триста. С медных контактов даже посыпалась зелень окислов.

— Нет, не смогу, — ответил я, на что девушка кивнула, словно и не ожидал иного ответа, и продолжила:

— А это?

На сей раз передо мной оказался странный предмет: зелёный прямоугольник с многочисленными золотистыми прожилками и несколькими чёрными блямбами, похожими на капли застывшей смолы. С одного края прожилки утолщались и выстраивались в рядок, как зубья расчёски. А в одном месте прожилка была поцарапана, но тонким жалом можно прихватить оловом.

— Будет стоить пятьдесят серебряных копеек. Есть такие деньги? — приподняв брови спросил я.

Незнакомка поглядела,