Мийол-алхимик - Анатолий Михайлович Нейтак
Что же до Ори Златоглазой Искры… возможно, она слишком привыкла считать себя первейшей красоткой, без усилий ловящей в сети своего обаяния всех и вся. Её глаза, обычные для Сконрен, и впрямь притягивали взгляд экзотически сияющими радужками; слегка асимметричное, но, что называется, с изюминкой лицо, прелесть которого подчёркивала аккуратно наложенная косметика, тоже смотрелось как минимум интересно. Опять же магический талант: по меркам Рубежных Городов прорваться в подмастерья в двадцать четыре — неплохое достижение, дающее высокий шанс последующего прорыва в мастера. По меркам окрестностей Междуземного моря это и вовсе талант на грани гениальности, да и да. Но…
Когда Мийол окончательно понял, что локальная королева красоты всерьёз рассчитывает задержать его в Рифовых Гнёздах при помощи банального флирта и намёков различной тонкости, но совершенно не собирается предоставлять «безродному выскочке» (или как она там мысленно его маркировала, пусть и не произнося того вслух?) доступ к телу, не говоря о чём-то посерьёзней — например, введении в клан на правах сум-Сконрен…
М-да. Описать одним словом свои впечатления призыватель затруднялся. Что-то среднее между безбрежным недоумением, лёгким омерзением и презрительной насмешкой.
Но ладно ещё завихрения планов в голове Златоглазой Искры. Это терпимо.
Чего Мийол не понимал категорически и терпеть не собирался, так это поведения своих, с позволения сказать, коллег. Их образа мыслей и образа действий.
Где единство перед лицом общей угрозы? (Если они ещё воспринимают Кордрен именно как угрозу… если!)
Где совместные шаги или хотя бы совместно поддерживаемая — на словах — позиция?
Где осознание необходимости сближения, пусть даже ценой мелких уступок?
Перед призывателем, вернувшимся в Рифовые Гнёзда вроде как для помощи и поддержки этим людям, сидели не лидеры кланов Мутного залива. Перед ним сидели — и в случае Зарга даже не трудились создать иллюзию участия в разговоре — три подмастерья из разных кланов.
Один юс-Думартрен, одна инь-Фалушмор, одна инь-Сконрен.
«Очередной мертвец, которого мне предлагается тащить в гору?»
— Прошу прощения, — вклинился Мийол в журчащий монолог Златоглазой Искры — что-то там на тему вечной конкуренции между Стеддой и Лаонгаттом. — Ваши слова напомнили мне, и весьма кстати напомнили, о завтрашних делах. Уважаемая Алазе оказала мне честь, согласившись на встречу за час до полудня, и мне необходимо получше обдумать свою позицию. Ещё раз и со всей искренностью прошу прощения, коллеги, но мне пора.
Подняться. Поклониться. Сделать вид, что вовсе не замечаешь аурных импульсов, чтение которых через сигил позволяет считывать эмоции, а нередко — и угадывать мысли. Уйти.
И снова никто не попросил призывателя остаться. Да что там — никто даже не спросил, что за позицию намерен отстаивать он…
«Союзнички, возлюби их трепетно Уллур!»
…вот после этого-то, вернувшись на борт «Хитолору», Мийол и сцапал средней крепости ягодную наливку, перелетел к Скальным Норам, отыскал там своих зверей и принялся приставать к Эшки с вопросами философского свойства.
«И что же ты хочешь узнать от меня, уже-не-птенец?»
— Проклятие разума. Есть оно или нет, как считаешь?
«Что уж точно есть, так это проклятие глупости».
— Ха! Ну, отец говаривал, что земные боги, желая покарать смертных, лишали их разума. И да, глупость — сама по себе проклятие… но что насчёт разума-то?
Эшки взяла паузу. А когда снова «заговорила», призыватель аж протрезвел. Слегка.
«Как-то раз один уже-не-птенец рассказал мне кое-что полезное о магическом свойстве жизнь. И так я узнала: всё, что живо, имеет свой срок. Но то живое, что ещё и разумно, может со всей ясностью, недоступной лишённым разума, взглянуть вперёд и выбрать путь. Быть может, разум не может уберечь от смерти… не может, как сказал тот Спрятавшийся-в-дупле, сам собой дать силу для одоления преград, для преобразования сути. Но что ещё, кроме разума, может дать понять, какой ветер попутный, а какой встречный? Что ещё, если не разум, поможет отыскать нить к силе, к жизни, к нужным переменам — и отличить её от тысяч незримых нитей, ведущих в тупик, в чёрную воду, в логово голодных-и-злых?»
Новая пауза — и решительный итог:
«Даже если бы к разуму и впрямь прилагалось некое проклятье, я бы не отвергла его».
— Разум или проклятье?
«Вместе/разом/всё».
— Понятно…
Мийол взвесил в руке бутыль, слегка встряхнул её, понюхал горлышко — и решительно заткнул его пробкой.
— Давай-ка я расскажу тебе ещё кое-что, подруга серокрылая.
«Ещё мудрость двуногих?»
— Она самая. Жил как-то на Планетерре… хотя — не важно, кто. Грыштха это, как говорят гномы. Перейду к сути. Есть некоторое противоречие между равновесием мира и развитием, в том числе течением времени; вполне очевидно даже для ребёнка, что день сегодняшний никогда не повторит вчерашний в точности. Не менее очевидно, что день сегодняшний не может вовсе никак не походить на тот, что вчера. Несовместимость между двумя концепциями на Земле описывали как спор «стрелы» и «круга», линейного и цикличного. На Планетерре же метафорой для времени выбрали Весы. Они неизменны сами, но чутко реагируют на изменения; отклоняются от точки равновесия, причём и так, и эдак — но рано или поздно всё равно вернутся в неё… только затем, быть может, чтобы снова её покинуть. Поэтому Весы неким странным, противоречивым образом объединяют линейное и цикличное в едином… образе. И да: Весы — это не что-то буквальное…
Эшки замерла без малейшего видимого движения. Слушала. Словно нарочно вошла для этого в свою личную точку равновесия и задержалась в ней.
Впрочем, кому, как не птицам с их парой крыльев истинно понимать концепцию Весов?
— Но вернёмся к развитию. Считается, что есть семь фаз развития: от нулевой до шестой. Семь этапов, семь… да: очень может быть, что архетипов.
Мийол прикрыл глаза и снова словно начал читать с листа:
— Ноль — зерно/зародыш. Свойство его — полная пассивность, чистый и полный потенциал развития. Но самого развития в нулевой фазе ещё нет.
Один — росток/дитя. Свойства его — уязвимость, слабость, голод. Это фаза наискорейшего роста, и ради развития в этой фазе жертвуют всем. Вообще всем.
Два — цветок/подросток. Свойственны находящимся в этой точке отрицание былого и поиск альтернатив, а завершается фаза первым большим переломом на пути: инициацией.
Три — плод/взрослый. Только пройдя инициацию, приняв итоги её, возможно достичь этой фазы и начальной реализации того потенциала, что спал в зерне и двигался к пределу своему. И свойственны третьему этапу, во-первых, созидательность, а во-вторых, жертвенность.
Четыре — пища/мудрец. Немногие разумные добираются так далеко. Дальнейшее развитие здесь встречает препятствие, поскольку из пассивности полноты двигаться некуда… как будто. Но на самом деле это не конец пути.
Пять — жизнь/мощь. Немногим, поистине превзошедшим четвёртый этап, будут открыты трансформа, таинство, бессмертие. Мастера и великие мастера магии находятся на этом этапе: первые — в начале его, вторые — на пике.
Спросите вы: а что шестой этап? И отвечу я: это — смерть/возврат. Уже на вершине предыдущего этапа развитие заканчивается, ибо у всего есть конец. Этап шестой — это не очередная вершина пути, но почва для нулевого этапа. Та почва, в которой единственной могут прорасти зёрна.
Выдох. Молчание. И…
— Через семь фаз развития проходит всё. Правда, на любом из этих этапов возможны, так скажем, сбои цикличности. Например, зёрна, которые размалывают в муку и превращают в хлеб — что ж, они одним рывком возносятся на четвёртый этап, становятся пищей. Но не естественным путём, а принудительно, и потому следующий этап для них, также достигаемый с лёгкостью — шестой. Также обычное дело — обычные сбои. Не прошёл инициацию? Всё ещё второй этап. Уродливо затянутый, неестественный… тупиковый. Не сумел избежать ловушки полноты на этапе мудреца? Что ж, мощи ты не получишь. И так далее.
«К чему ты ведёшь?»
— Да так… мне просто интересно: а «Большой экран», начатый не без нашего участия — на каком этапе, в какой фазе развития находится этот проект?
Алхимик 7: выбор политики
Ригар рассмеялся.
— Странные ощущения, говоришь? Ещё бы. Впервые в жизни ты получил возможность, так сказать, пройтись с экскурсией по чему-то вроде промышленного предприятия, или города,
