На осколках мира - Виктор Владимирович Колесников
Пока рассудок Джессики боролся с сокрушающей сознание и психику ситуацией, она, пребывая в смятении и испытывая невероятный страх, пыталась выжить. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, жертва была готова на все, лишь бы ее не застрелили из многочисленных стволов, направленных на нее, не полоснули и не пырнули всевозможным, вызывающим нервную дрожь и трепет, режущим, рубящим оружием, и больше не били, не тягали за волосы, от чего на ее затылке выросла огромная гематома, часть волос была выдрана, а остальные — слиплись от запекшейся крови.
Первое время Джесси испытывала неловкость, когда с нее содрали одежду, оголив изможденное, но все еще привлекательное тело. Конечно, смущение, вызываемое обступившими и жадно разглядывающими ее мужчинами, меркло перед ужасом, вгоняющим женщину в шок, от источающих какую-то нечеловеческую жажду женской плоти голодных обезумивших глаз. Чуть позже Джессика поняла, что статус женщины Крула гарантировал безопасность и защищенность от каждого из людей предводителя, но не от него самого.
Как-то она слышала, что раньше существовала власть мужчин, и женщина была для своего мужа как вещь, но в матриархальном мире Джесс патриархат казался каким-то вымышленным общественным строем. В прошлой жизни — до потопа — она решала абсолютно все. Конечно, миссис Харрис достаточно умна, чтобы не вступать в полемику с мужчиной и не лезть на рожон. Добиваться своего ей приходилось хитростью. Изворачиваясь, лгав и соблазняя, супруга управляла Стэнли. Став женой Крула, у Джесси не возникло мысли использовать один из своих манипуляций для управления царем Цаво, ведь неудачная попытка наверняка стоила бы девушке жизни — самого дорогого, что у нее было.
«Хочешь жить?» — от первой фразы, тогда еще будущего мужа, девушка вздрогнула. Его глубокий звериный бас пригвоздил к полу, и Джесси, не найдя силы произнести «да», утвердительно кивнула. «На моем корабле ты можешь выжить — только став моей», — верзила скорее рычал, нежели говорил. Джессика еще раз кивнула, соглашаясь с предложением, после чего обступившие девушку, одичавшие люди, сорвали одежду с женщины предводителя и толкнули к его ногам. В тот момент миссис Харрис пожалела, что оставила Бротизолам, который каждый день добавляла в ужин Стэнли, чтобы тот спал как младенец, пока она была на вахте с Ноа. Джек по прозвищу Крул сжал Джессике горло и швырнул в сторону царских апартаментов. «Иди!» — взревел он, от чего Джесс сходила под себя и под воинственные крики толпы, на четвереньках, поскальзываясь и всхлипывая, направилась в обитель тирана — ее дом.
Джек был британцем, как и большинство в этом аду, называемом «Норд стар», но окрестить его английским джентльменом не смог бы ни один человек, которому довелось иметь дело с этим зверем. Высокий, широкоплечий мужчина выглядел не старше пятидесяти. Вожак был облачен в военную форму, как и другие люди-звери. На ремне его штанов покоился большой нож и пара пистолетов. Напоминавший одержимого дьяволом, Крул прожигал Джесси своим безумным, жестоким взглядом. Блекло-голубые глаза всегда источали ярость. Впервые овладевая своей женой, он яростно бил ее, рычал и выдирал волосы. В отличие от Стэнли и Ноа, Крул был намного выносливее.
До смерти Ноа, пока Джессика еще была способна мыслить, бояться, переживать и молиться, что по-настоящему делала впервые в жизни, она узнала о том, что большинство племени были солдатами Вооруженных сил Великобритании. Пока Джек и его люди дрейфовали на полузатопленном военном корабле «Клайде», к их банде головорезов присоединились и другие темные души, будто их объединил сам Сатана. В дрейфе закончилась еда. Этот период — голод — Крул назвал «путем к прозрению». В те долгие дни, когда сознание солдат только менялось, и люди еще не превратились в зверей, Джек и соратники считали это время обычным вымиранием, но в один мрачный день на горизонте появилась надежда на спасение — солдаты увидели «Норд стар». Их разочарованию не было предела, когда выжившие поняли, что сухогруз абсолютно пуст. На борту корабля не осталось запасов, а их встретили трое изможденных, изголодавших, едва передвигающихся моряков. Крул не помнил, как долго бог Цаво испытывал прочность своего народа, но однажды все же решил снизойти к ним.
«Великий Цаво появился внезапно. Его пришествие сопровождал сильный грохот, скрежет и гул. Звук слышали все. Цаво прибыл на небольшом ковчеге, трюмы которого изобиловали дикими животными — свитой божества». Главарь встречал своего бога с вершины капитанского мостика, а матросы спустились к борту, чтобы подать трап. «Вначале Цаво не появлялся, только гневно рычал и хохотал как человек, а потом принял моряков как дар своего народа. Убив их, он взял только одного и, не обращая внимания на людей, наблюдавших с надстроек, величественно поволок жертву в укромный темный угол одного из трюмов. Так бог спустился с небес к своему племени», — с вожделением рассказывал своей жене Крул. «Когда в нашем доме поселился Цаво и показал, что есть пища богов, мы приняли в себя оставленный им подарок! Эта еда имела непередаваемый внеземной вкусной. Мы вкушали, склонившись над разодранной плотью. Поглощали тела, как завещал Великий Цаво», — слушая это, по щекам Джессики текли слезы. Девушка молила Иисуса, чтобы он как можно скорее разбудил ее, и первое, что она сделает, когда проснется — бросится в объятия Ноа, но оказавшись у ритуальной пропасти — темного зернового трюма — узнав изувеченного, испуганного Хансена у края ямы, осеклась, перестала молить христианского Бога и, закрыв рот руками, смотрела на размываемую слезами, душераздирающую картину. Она видела, как Ноа упал на дно трюма и как к нему вышло нечто страшное. «Вот он — Цаво!» — сказал ей Крул. «Ты должна попросить своего бога принять дар», — тихо, но очень грубо произнес он. Джесс не могла издать ни единого звука, кроме всхлипов, тогда он еще раз приказал ей попросить Цаво принять дар, но она лишь нервно всхлипнула. Тогда вожак обрушил молотоподобный кулак на голову девушки, и Джессика обмякла, повиснув на поручнях. Игнорируя поглощающую окружение темноту, она из последних сил
