Мимик должен умереть! - Алексей Снегирёв
Там еще говорили, что заброневая травма – самая опасная, даже если нет крови, от удара пули внутренние органы могут быть сильно повреждены. Нужно проверить кости! Я отодрал пластырь с её посиневшей груди, она застонала, видимо, это болезненно. Ощупал ребра. Ребра как ребра, вроде целы. Налепил пластырь обратно. Девушку надо в больницу доставить как можно быстрее, что там в животе – неизвестно. Если откажет внутренний орган, то некроз тканей и мучительная смерть.
Даша лежала передо мной голая по пояс, но меня это совершенно не возбуждало. Скорее наоборот, вид её ранений ужасал. Но справедливости ради нужно отметить, что неповрежденный розовый сосочек был восхитителен, с небольшим ореолом и ярко выраженной шишечкой. Все как я люблю. Ну и грудь вообще идеальная, откуда такие берутся, наверное, генетически выводят! А, точно, еще же и на лице царапина. Забыл, совсем не туда смотрел. Обработал, заклеил биопластырем, хорошо, что зашивать щеку не надо.
У меня созрел новый план. Теперь необходимо подготовиться. Девушке больше ничем помочь я не мог. Дашу положил на два броника, накрыл сверху курткой. На всякий случай вколол еще витамины, иммуномодулятор, успокоительное. А сам отправился в виртуальный цех. Мне нужно было разобраться с дроном РИ-7.
Аппарат разборки и ремонта (АРР) уже развинтил дрон и выдал вердикт: «Самоподрыв системы хранения данных». Тут, в отличии от РИ-1, был накопитель, куда аппарат записывал логи действий и данные с датчиков, памяти хватало примерно на 8 часов непрерывной фиксации.
В случае захвата устройства неприятелем, микрозаряд – несколько сотых грамма в тротиловом эквиваленте – разрушал микросхему с записями, а сам дрон становился непригодным для использования. В противном случае враг бы получил данные по расположению войск, маршрутам дозоров, тактике владельца. Ремонт – элементарный! Открыть корпус, демонтировать плату накопителя, установить новую, вернуть крышку на место.
Но есть большое «НО». У меня не было накопителя на замену. Все, что нашел в офисном центре, – древнее, гражданского назначения, да и размерами не подходит. Значит, придется «колхозить».
Я перенес чертежи дрона в конструкторский стенд и на скорую руку адаптировал устройство к работе без накопителя. Всего два изменения: выпаять микроконтроллер, соединить несколько контактов напрямую. Я загрузил новый чертеж в АРР, и у того замигали индикаторы, время работы – 20 минут. Самое сложное теперь – изменить программу управления и перепрошить устройство новой версией.
В уголке цеха я видел компьютер на широком столе. Он сразу запустился, едва я сел на стул перед ним. С АРР выкачал программное обеспечение дрона. И обалдел. РИ-7 – это очень сложное устройство, программа была большой и очень изощренной. Дрон мог уклоняться от атак, прятаться в рельефе местности, даже издавать звуки для отвлечения внимания. Сотни функций, море возможностей. Это совсем другое дело! РИ-1, по сравнению с ним, просто летающая видеокамера. Но, главное, гравитационный двигатель имел совсем нереальные характеристики, он мог догнать самолет, а РИ-1 еле за БТРом поспевал, когда тот разгонялся до 60 км/ч.
Тут я понял, что моих познаний в программировании не хватает. Да еще и забыл много, потому что образование частично тоже относится к данным о личности, которые стерты. Чтобы хоть как-то поправить алгоритмы дрона, я поручил нейросети «Помощник программиста» перевести весь код программы в систему нодов – разбить её на сценарии согласно исполняемым функциям. Нейросеть запросила на выполнение два часа.
Я вернулся в реальный мир и оглянулся на раненую. Она уже очнулась и сидела на бронике. Зыркая на меня гневным взглядом, девушка жевала какой-то батончик и запивала из фляжки.
– Ты был в виртуальном хранилище? – Даша почему-то сердилась.
Пока я соображал, что ответить, она продолжила засыпать меня вопросами:
– Ты меня раздел?
– Ты знаешь, что у меня есть парень?
– Ты думаешь, ему это понравится?
– Понятно, – я был обескуражен её напором, – разберемся.
– С чем ты там разберешься, новичок?
– Где мы находимся, дебил?
– Что с дебилами, которые напали?
Ну и так далее. Я молчал. В конечном счете она выдохлась, ручеек вопросов иссяк. И я бросил ей еду – ИРП из своих запасов. Она шарахнулась и застонала.
– Мне даже сидеть больно! Как я могу это поймать, – искренне возмутилась девушка. – Дебил!
– Дебильчик, – вдруг поправилась она подобревшим голосом, – дебилушка. И не лечишься… Спасибо!
А! Так, значит, разглядела вкусный офицерский паёк. Пока она шуршала упаковкой, я осмотрел свой пистолет и убедился, что чистить и обслуживать пока не требуется. Решительно снял коллиматорный прицел. Осмотрел свой бронежилет, выбрал удобную разгрузку из двух трофейных, с карманами для пистолетных обойм. Стер салфетками чужую кровь со снаряжения и обуви.
Даша-Нэла тем временем наелась и уже осторожно спросила:
– А где мой лифчик?
Я молча махнул в сторону машины, на которой её раздевал.
– На помойку выкинул? – обиженно спросила она. – Ты хочешь, чтобы я ходила без него? Тебе так нравится?
Я даже ответить не успел, как она взялась за старое:
– У меня парень есть!
– Да другой надень! – отмахнулся я от неё, все мои мысли были о предстоящем выходе на поверхность, ну и еще думал о перепрошивке дрона. Вот вообще сейчас не до лифчиков!
– Нету у меня другого! – возмущенно выпалила она.
– Пусть твой парень тебе купит! – на автомате сказал я, чтобы отстала.
Даша заткнулась на пару минут. За две минуты тишины я придумал, как поправить алгоритмы дрона.
– Если ты не хочешь, чтобы я его носила, то так и скажи! – наконец произнесла она с некоторым вызовом.
Я плюнул, дошел до ржавой машины, и посветив вокруг фонариком, нашел лифчик.
– На, – я протянул ей лиф и, как мог, вежливо попросил: – Не шуми, я думаю.
Она его осмотрела, особой грязи не увидела, я же
