Якорь (СИ) - Караванова Наталья Михайловна
— Вот понимаете, Игорь, у меня три года назад погибла сотрудница. Не так. Не сразу. Но Саша была в таком состоянии, что ни на борту, ни на планете, ни один хирург не решился бы взяться за операцию. Шансов не было, и все это знали. Однако местные медики очень вовремя рассказали о пен-рит преобразовании, разумеется, умолчав о многих последствиях такого шага. Меня в тот момент не было рядом, а Димыч, старпом с «Корунда», полной информацией, понятное дело, не обладал. Думаю, он договор с дьяволом подписал бы, если бы тот пообещал хотя бы минимальный шанс для Сандры. А потом нам сообщили, что трансформация не удалась, выдали вещи. А, всех вещей — туфля да то, что осталось от куртки. И если ты прав, то…
Вот так. Игорь вспомнил яркую блондинку с вечно настороженным, мрачным выражением лица. Впервые подумал: а какая она была до трансформации? Каким было ее лицо, фигура? Голос?
Значит, Сашку найдут. Теперь точно найдут, не могут не найти. Но, Игорь внимательно посмотрел на Калымова, точно. Искать будет кто-то другой. Не я.
— Как она?
— Не весело. Трансформацию нужно успеть завершить за три года. Иначе начнутся необратимые изменения в новом теле, которые в конечном итоге могут привести к смерти. А она тянет. Боится, что в конце от нее самой, от ее памяти, ничего не останется.
— Да, я слышал, что пен-рит, какой бы опыт у них до этого ни был, все равно начинают с белого листа. И она, говоришь, тянет с трансформацией…
Игорь поднялся с кресла и упрямо спросил:
— Теперь вы понимаете, почему я хочу вернуться на планету как можно быстрее?
Калымов кивнул, но, спохватившись, добавил:
— Сначала попросим Второй отдел собрать сведения. Это недолго. Потом сменим тебе документы. Как ты относишься к тому, чтобы покрасить волосы? Плохо? Жаль. В любом случае, вниз ты отправишься не один.
Боль ушла. На время отступила безысходность последних дней жизни в поселке пен-рит. Не знаю, плакать ли, радоваться? Я живая, у меня ничего не болит и… я пен-рит, завершивший трансформацию. Гилоис был так любезен, что выделил мне комнату в своем большом городском доме. Каждый день он расспрашивает меня, как дела, словно ничего не изменилось.
Я третий день на ногах. Допуска к терминалу у меня, понятно, нет. Зато есть выход в город, и право о чем угодно расспрашивать господина куратора. Правом я пока еще не пользовалась. Не хочу с ним говорить. С человеком, для которого я, как выяснилось, лишь ценный экспериментальный материал. И он, похоже, понимает мое к нему отношение. Не очень суется. Если бы было, куда, я бы ушла. Но мне некуда. Наплевать. В конце концов, угнать флаер никогда не поздно. Теперь-то я в состоянии это сделать.
Вежливый стук всегда оповещает о приходе куратора.
— Заходите, Гилоис. Не заперто.
— Саша. Я пришел серьезно поговорить.
— Я слушаю.
— Мне нужно твое согласие на то, чтобы поместить твою анкету в базу пен-рит.
— Зачем?
На самом деле, я догадываюсь, зачем. Но пусть сам скажет.
— Тебе нужен постоянный партнер. пен-рит не живут одиночками. Это физиология, против которой бесполезно спорить. Вот увидишь, скоро твое представление о мире кардинальным образом изменится, ты поймешь, что я прав.
Пока я не чувствую никаких кардинальных перемен в себе. Но, по словам самого Гилоиса, изменения будут происходить постепенно. Что же, сколько-то времени у меня есть.
— Нет, куратор. Пока — нет. Что мне действительно нужно, так это работа. Такая, где я могла бы применять свои знания и умения хотя бы частично.
— Пен-рит не работают, — словно уговаривая маленькую девочку, сообщил он, — зачем? У тебя хорошее пособие, ты в состоянии им распоряжаться…
— …отчасти…
— Пусть отчасти. Можешь тратить свободное время, например, на спорт. Или на книги.
— Мне нужна работа. И хоть какое-то удостоверение личности.
— Что?
— Ладно, хотя бы просто работа. Гилоис, вам трудно узнать? Или пустите меня в сеть, я сама найду себе дело.
— Хорошо. Но про анкету все же подумай.
Ушел. Не будет он ничего искать. Мерзко. Можно пойти на улицу, можно попытаться завести новые знакомства. Ха-ха. Представляю, как это будет выглядеть. Прав ты, хитрый жук Гилоис, что держишь меня на расстоянии от терминала. Но что же делать?
Тебе ясно сказали, почитай книжку. Отвлекись.
За окном у меня узкая улица с синим покрытием подогреваемых тротуаров, по которым текут ручьи растаявшего снега. Снега в городе нет, он весь остался там, где деревья, где нет человеческого жилья и нет грязи. Одеваюсь, выхожу на улицу. Ноги сами несут в центр, к внешнему вокзалу. Наматываю круги по площади. Такая смешная прогулка: ни на кого не смотрю, никого не вижу. И никто не видит меня. Это зима.
Возвращаюсь. Ничуть не устала. Та, прежняя боль, что вынуждала меня пользоваться костылями, стала меньше, чем воспоминанием: помню, что было мне плохо. Но как именно? Снежинок нападало на лицо. Влага стекает по щекам, как непрошенные слезы. А о чем плакать? Люди, вон, и в худших переделках были. И ничего.
Здоровая, сильная. Что еще надо?
Через день Гилоис все же подошел ко мне.
— Я подыскал тебе работу. Но если откажешься, сама будешь виновата, больше я тебе помогать не стану.
Надо полагать, он нашел мне такую работу, на которой я взвою в первый же день. Должна взвыть, по его представлениям.
— Чем я буду заниматься?
— На, почитай.
На кровать рядом со мной упали два листочка, пестрящие крупным шрифтом.
— С хозяином я говорил. Он тебя берет под мою личную ответственность.
Ну, что тут у нас? Весело. Ремонт флаеров. Технолог на оформлении заказов. Буду вводить данные заказчика в инфосеть, выдавать сертификаты и вежливо улыбаться владельцам поломавшихся машин. Ну что же. С этим и пен-рит справится.
— Когда мне нужно там появиться? И адрес, пожалуйста.
— Я в первый раз сам тебя отвезу и проверю, как будешь справляться.
— Хорошо.
Вокзал как всегда был почти пуст. Население не стремится в космос, у населения свои проблемы. Игорь настороженно оглядел тех немногих, кто мерил шагами зал ожидания.
— Спокойнее. Пока еще про нас никто не знает.
Высокий парень, одетый неброско и подчеркнуто по погоде, не торопясь, двинулся к выходу. Игорь отстал от него на мгновение, а вот Калымову пришлось догонять. Высокого звали Майкл, он был одним из подчиненных Валентина Александровича, а в чем заключается его работа, Игорь не стал выяснять.
Снаружи было холодно, светло, снежно. Он приподнял ворот стильного пальто, попытался втянуть голову в плечи — без привычной куртки было вдвойне неуютно. Оглядевшись, Майкл безошибочно выловил из общего потока яркой рекламы табло, предлагающее всем желающим взять в прокат флаер. Наземный транспорт здесь не прижился из-за необходимости строить для него хоть какие-то дороги, и все улицы в городе, за исключением нескольких совсем уж старых, времен колонизации, изначально были задуманы, как пешеходные. Зато здесь прекрасные площади, просторные, со вкусом застроенные, с удобными парковками, кое-где даже в два-три яруса.
Выбрав из трех машин ту, что показалась Майклу наиболее надежной, взлетели.
— Ну, куда теперь? — нетерпеливо поинтересовался Калымов.
— Мимо здания вокзала, на запад. Но не строго на запад, там такая вышка есть, вон она…
Майкл кивнул, разобравшись с курсом. Лететь двадцать минут, куча времени, чтобы подумать, что сказать при встрече. Спросить: «Помнишь меня?». Глупо. Прошла всего неделя. Даже меньше, пять дней. Сказать: «Я же говорил, что еще встретимся!». Тоже глупо. Ладно, с этим как-нибудь разберемся, лишь бы все оказалось нормально, лишь бы Сашка оказалась дома. Хотя, в ее состоянии, куда она могла уйти? Разве что на ее голову свалилась еще одна компания несчастных, которых надо спасать, и она помчалась спасать. Какие глупости в голову лезут!
Игорь приоткрыл окно, вытянул сигарету. Калымов покосился на него неодобрительно, но ничего не сказал.
