Дети Антарктиды. Лед и волны - Даниил Корнаков

Дети Антарктиды. Лёд и волны

Пролог

Меж снежных трещин иногда

Угрюмый свет блеснёт:

Ни человека, ни зверей, —

Повсюду только лёд.

Отсюда лёд, оттуда лёд,

Вверху и в глубине,

Трещит, ломается, гремит.

Как звуки в тяжком сне.

(Сэмюэл Тейлор Кольридж «Сказание о старом мореходе»)

18 января 2093 года

Громкий стук в окно выдернул его из дрёмы.

— Матвей, просыпайся! Быстрее!

Мужчина встряхнул головой, стараясь прогнать остатки сна. Смотрелся он неважно: чёрная борода взъерошена, лицо измождённое, под глазами мешки, взгляд — как у старика. И хоть было ему всего тридцать семь, выглядел Матвей на все пятьдесят.

— Ну, где ты там⁈ — пыталась разглядеть его сквозь заиндевелое стекло курносая девушка с каштановыми волосами. Её молоденькое лицо раскраснелось от мороза, а во взгляде чувствовался какой-то страх.

Матвей направился в переходный тамбур и, приоткрыв дверь на улицу, спросил:

— Арина? Что случилось?

— Склад… Там, кажется, склад горит!

Сон как рукой сняло. Матвей метнулся в комнату и стал судорожно одеваться.

— Давно горит? — спросил он вошедшую следом Арину, натягивая меховые унты.

— Мне откуда знать? Я шла к тебе, а на подходе заметила огромный столб дыма с западной стороны, как раз там, где склад, — она развела руками. — Я и бегом к тебе.

— Пошли.

Набросив парку из тюленьей шкуры, Матвей открыл дверь и выскочил наружу. В лицо ударил жгучий мороз. Даже не верилось, что при таком холоде что-то способно гореть.

Небо было на редкость чистое, без единого облачка, и только едкий, чёрный дым, идущий с окраины станции, застилал девственную синеву.

Парочка уже бежала по узеньким улочкам среди жилых модулей, когда на станции раздался сигнал тревоги. Все восточники сначала с любопытством уставились в окна, а затем, спотыкаясь, стали выбегать наружу. Люди тащили с собой вёдра, кастрюли, кружки, одним словом, всё то, что могло бы помочь в борьбе с пожаром.

Матвей и Арина миновали рынок с плотным навесом из китовых и тюленьих шкур. На брошенных прилавках остались разные примочки с большой земли, рыба и так называемый «китовый набор» в виде ворвани[1], спермацета[2] и костей. По крайней мере, это всё, за что успел зацепиться взглядом Матвей, лавируя между торговых рядов.

После они свернули к старинному зимовочном комплексу с рисунком триколора и через минуту оказались на месте разворачивающейся трагедии.

Около половины склада успело сгореть полностью. Что означало сокращение суточного рациона, как минимум, наполовину, если не больше. И это накануне зимы.

Пожар усиливался. Языки пламени напоминали когти взбесившегося зверя, желающего вырваться на волю. От сильного жара и гари слезились глаза, вынуждая то и дело тянуть руку к лицу.

Большинство людей, видимо, смирившись с неизбежным, наблюдало за происходящей катастрофой, словно в оцепенении. Их полные непонимания взгляды бегали по сторонам. Никто не знал, как следует поступать в подобной ситуации. Оно и понятно: огонь на ледяном континенте в диковинку, а пожар — так и вовсе явление крайне редкое.

Но всё же среди толпы были и те, кто не растерялся, не поддался панике. Они черпали принесёнными вёдрами снег и кидали его в огонь. Правда, со стороны всё это предприятие выглядело крайне бестолково. Какие тут вёдра со снегом против подобного пожара?

— Матвей! — окликнул полярника запыхавшийся мужчина с ведром в руке. Видно, Олег Викторович и сам только-только сюда прибыл. Мельком взглянув на Матвея, староста станции переключил всё своё внимание на набиравший силу пожар. — Как же мы эту заразу да одним-то снегом… — прошептал он в отчаянии.

Олег Викторович стоял как заледенелый, будучи не в силах и пальцем пошевелить. Матвей понял, что помощи от него не дождёшься, и самолично принял на себя командование незанятой толпой.

— Ну, чего встали⁈ — закричал он на тех, кто не решался подойти к пожару. — Живее, живее, за снегом далеко идти не надо!

Желая пристыдить их, Матвей выхватил ведро у одного из стоящих столбом мужиков и храбро ринулся к огню.

— Разом! Вместе!

Арина тут же последовала его примеру, а там подтянулись и все остальные. У кого не имелось ёмкости, те прямо руками бросали в пламя пригоршни снега.

Со станции постепенно подтягивался народ. Громыхали вёдра, шипел кинутый в пламя снег, да только огонь и не думал отступать.

Вскоре Матвей понял, что так пожар им точно не победить и следует сосредоточить все силы на спасении содержимого склада.

Немного подумав, он отправил тридцать человек к южной части склада для сдерживания огня. Сам с остальными, коих набралось двадцать мужиков, побежал к заднему входу здания вытаскивать собранную за последние четыре месяца провизию, пока её не сожрало пламя.

— Арина, ты куда⁈ — Матвей заметил, как его подопечная дала дёру от пожара.

— Я вездеход подгоню для погрузки. Подальше от пожара всё отвезём!

— Верно мыслишь, давай скорее!

Девушка довольно улыбнулась от наполняющей её гордости — любит она, когда её хвалят — и побежала, не преминув навернуться на первом же попавшемся сугробе.

К Матвею подоспел запыхавшийся староста:

— Ты зачем туда людей отправил? Тушить же надо!

— Да бесполезно это, не потушим мы здесь ничего.

— Как это?

— Да вот так вот, Олег Викторович. Нет у нас больше склада. Забудьте. Вытаскивать оттуда надо всё, что можно, иначе зимой без жратвы совсем останемся.

Не желая тратить время на болтовню, Матвей натянул воротник свитера на нос и присоединился к спасающим со склада провизию братьям и сёстрам.

Внутри помещения его обдало жаром. Отовсюду раздавался треск и поскрипывание дерева. В нос ударил отвратительный химический запах, от которого резало в глазах. Скорее всего, источником вони было горящее стекловолокно, которое использовали в качестве материала для строительства склада пятьдесят лет назад.

— Так. Вы, пятеро — вскрывайте яму! Остальные — тащите всё из холодильников. Сбрасывайте провизию на улице, подальше от входа. Дальше внутрь не заходить! К огню не приближаемся! — скомандовал Матвей.

Наблюдать за тем, как огонь пожирает собранные с таким трудом за год запасы, было невыносимо. Большую их часть составляла ставрида с клыкачами, пойманными у восточных берегов и предварительно замороженными для последующего хранения. Правда, львиную долю рыбы всё же пришлось выкупать у мирняков (жителей станции Мирный), живущих рядом с океаном. Им же, немногочисленным обитателям станции