Барон Робинзон - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Посмотрим, - наконец высказался Лошадкин, закрывая данную тему.
Они плыли наискось, устремляясь к берегам степей мордахов, и ламассы сопровождали флот. Лошадкин уточнил, пребывание в воде, содержащей частички глины, было неприятно русалкам, но не должно было причинить особого вреда. Жить и растить мальков здесь не выходило, то да, но такой вот кратковременный заплыв ламассы выдерживали спокойно.
— Там дальше к югу вода чище, - говорили Лошадкину, - без глины. И на берегу залива, где он выдается в море, стоит маяк.
— Стоит, - соглашался Лошадкин, видевший все это через спутник. – Предлагаете оборудовать подводные маяки?
— Уж мы-то под водой не заблудимся! – веселились ламассы. – Но мы могли бы поселиться там под водой!
— Посмотрим, - ответил им Михаил так же, как Квурсу.
Еще свои родные воды не освоили, но глаза уже горели, а хвосты загребали. Хапать, расселяться, жить, не боясь подводных чудищ, в чем-то Лошадкин их понимал. Эта эйфория силы и побед могла оказаться очень опасна, следовало слегка отрезвить всех за остаток года. В то же время да, тургайцы держали порты на берегу, плавали и строили корабли, и хорошо плавали, и строили, рабнеки даже не стали соваться с моря.
Где-то там дальше жили еще морские монстры, хватали корабли, топили, пожирали.
— А пока что курс домой!
— Вы слышали повелителя, мальки сухопутные! - заорал Квурс. - Домой!
— ДОМОЙ!!!
Квурс махнул рукой и раздался стук в огромный барабан, затем над стуком вознесся чистый, звонкий голосок.
— Ходили мы в Тургай!
— Веслами поддай! - взревели сотни глоток, наваливаясь на весла.
— Добычу взяли там!
— Всем дали по хвостам!
Под это странное сочетание песни и рёва сотен глоток, корабли покинули гавань Шадара.
Они пересекли залив, достигли степных берегов, и Лошадкин направил местных, чтобы зарисовывали и составляли карты. Отмечали особые места, посылали птерахов, дабы те складывали пирамиды. Кочевьям мордахов предстояло потесниться, и это тоже представляло проблему – дороги, верфи, смешанные поселения, вот эти будущие отмели и городки на берегу – все они отнимали земли у мордахов.
Легко могло возникнуть ощущение, что они одни отдувались за всех, что степь приносилась в жертву, а их самих сокращали и истребляли мирным путем, ассимиляцией. Легко могли возникнуть протестные настроения – сколько раз такое бывало на Земле! – и вот, пожалуйста, уже готовая почва для новых заговорщиков. Тех самых простых мордахов, ради которых все и затевалось.
Тут следовало крепко подумать, заняться также и пастбищами, скотом, возможно, ирригацией степи.
— Михаил, - пришел вызов по сети.
Нежный, осторожный, но цепкий, будто Михаил ухватил стрекозу за хвост, а та вцепилась в него лапками.
— На связи, - откликнулся он, гадая, что такого страшного случилось.
— Мы готовы, - последовало простое объяснение. – Гипермаяк готов и Алекс уверен, что все заработает, пусть и не в полную мощность. Мы готовы запустить его в любой момент, но решили известить тебя и Огара, и дождаться вашего возвращения.
Михаил невольно вдохнул глубоко, ощущая, как в груди вспыхивает крик. Нет! Нечестно! Столько всего еще не сделано, столько предстоит сделать!
— Понятно, - ответил он слегка сдавленно. – Спасибо, что предупредили.
— Мы думали запустить сразу, потом подобрать вас, но решили, что это будет некрасиво.
— Да, - ответил Михаил. – Некрасиво.
Прервал вызов, смутно гадая, как же отреагировал Огар. Хотя, что тому Огару?! Он и так достиг всего, потренировался, сколотил войско, провел ряд битв и обрел уверенность в себе! А он, Михаил Лошадкин, чего добился? Даже плотину на Ирцее не поставил, чего уж говорить об электростанции! Но и цепляться за них, плакать и просить подождать недельку, пока он «достроит еще один куличик»?
Внутри стало странно тяжело и пусто, все вокруг будто выцвело.
Мысли о степи и городах, постройках, визите дружбы в Меклан, плавании к рабнекам, развитии дирижаблей, столкновениях с народами за горами краглов, да мало ли! Школы и дороги, внедрение языка и песни о походе в Тургай, что, теперь всего этого не будет? Остаться?
Остаться!
Мысль вспыхнула и угасла, едва родившись. Да, Михаил мог остаться, но что он смог бы, даже оставь ему обломок «Васко» и комбайн? Хотя нет, с ними смог бы многое, но живые экспедиции будто поддерживали его, вселяли надежду, закрывали другие работы, не такие интересные. Остаться? Остаться?!
А как же Таня, Татьяна Сальвини? Рейтинги и кредиты, Башня, Земля, ведь Лошадкин летел в экспедицию, собираясь вернуться и заняться… чем-то другим. Как мог он остаться и посвятить свою жизнь местным? Да, никто не стал бы возражать, даже не потащили бы силой, но и помогать ему никто не стал бы. Хочешь помощи? Плати, добейся, уговори, но вначале – получи разрешение, одобрение специалистов по контактам. У Земли накопился богатый опыт помощи не таким развитым цивилизациям, но одобрили бы там действия Лошадкина здесь?
Очень, очень сомнительно.
Стало быть, биться самому и часть Михаила очень хотела остаться, продолжить дела. Развить заводы, шагнуть в эпоху пара, построить электростанцию, добиться расширения союза народов. Выстроить такую империю, которая поможет местным устремиться к звездам, при этом, не заливая все вокруг кровью по колено, а то и по самую макушку.
Но лишь часть его хотела остаться, часть, а не все целое. Договориться с другими, чтобы за ним вернулись через несколько лет? Вариант, но кто стал бы тратить кредиты и рейтинг на такое, лишь ради красивых глаз Лошадкина? Местные стали бы, но речь ведь шла о Земле!
Земля!
— Повелитель, - раздался осторожный голос.
Лошадкин вынырнул из размышлений, увидел, что вокруг стемнело. Болели руки, которыми он сжимал борт корабля, болели ноги, ныли голова и желудок, манопа сигнализировала, что нужен отдых.
— Благодарю, - кивнул он, даже не видя, кому отвечает и пошел к себе.
— Переживает, что тургайцы в спину ударят, - донесся в спину шепот.
— Нет, что рабнеки не выполнят свою часть и придется лить кровь, - возразил другой город.
— Заткнитесь, дурни! – звук затрещины. – Повелитель думает о союзе, о том, как сделать жизнь лучше для всех!
Лошадкин прошел к себе, рухнул и отключился, уже не думая
