Олег Балабанов - Галактеры
— Спокойно, Серега, спокойно! Без паники! Этого не может быть, — прошептал он, но тут же волна отчаяния и безысходности накрыла его.
— Это не со мной произошло, НЕТ!!! — от ужаса закричал он.
Тогда, когда он потерял сознание, он и сломал позвоночник. Вот поэтому и потерял сознание. Организм ми-лосердно выключил его. Лучше бы и не приходил в себя!..
Кое-как пережив этот факт, он испугался не за то, где он находится и смогут ли его найти? Наверняка смогут!
Его разум пребывал на той шаткой психологической грани, когда сознание балансирует, пытаясь не соскользнуть в омут безумия от дальнейшей перспективы жизни без движения. Перед глазами проносились воспоминания обездвиженных парализованных людей с подобными переломами, переломавшими всю их жизнь. Он был молод и здоров, и подобное казалось ему далеким, его совершенно не касающимся, отстраненным фактом. Нет, он был впечатлительной натурой и как считается, что нехорошо думать и представлять себя в подобном положении, но он еще в тогда, обычной жизни несколько раз представлял себя, чтобы он делал и как бы жил на месте обездвиженных. И еще тогда решил, что лучше наложить на себя руки, чем осознавать свое положение, ловить на себе украдкой брошенные взгляды родных, обихаживающих его безвольное тело. Представил глаза матери, в уголках глаз которой бы видел постоянную не проходящую боль и слезы. Нет, так жить не стоит. Эта жизнь казалась ему кошмаром…Теперь этот кошмар стал частью его. Он вошел в его жизнь, но в их жестоком мире не осталось мамы, папы, которые бы о нем позаботились… Стоп, Вика! У него есть самый родной, оставшийся единственный человек, которого он любит и который… который, которому придется заботиться о нем.
— Я так не хочу! Муж-инвалид, иждевенец?! Ей и так хватит забот по воспитанию сына или дочери, не важно, его развитию, чтобы он вырос и смог…, - на этом месте он замолчал, представив, что Вика, останься она без него сможет дать ребенку. Эта мысль сразу привела его в чувство. Надо жить, пусть и в таком состоянии. Она хоть и сильная женщина, но ей нужна его поддержка… К тому же начатое дело, борьба с захватчиками… Он сможет продолжать руководить… Все эти мысли заставили озлобиться на безголовых, приведших к вот этой цепочке в его и многих других жизнях и внутренне собраться.
Сколько еще пролежал, обдумывая и выстраивая логические цепочки, он не знал, но умом понимал, что на-страивает себя на первичной задаче — выбраться и доползти до своих. Приняв решение, сразу же приступил к его выполнению, здоровой рукой став разгребать снег.
Оказалось, что он провалился не так уж и глубоко. Рефлекторно пытался подтянуться, чтобы расчистить про-ход перед собой, перед этим отложив в сторону артефакт и кое-как, ухватившись за ствол, придав безвольному телу вертикальное положение разгреб снег. Прямо перед собой увидел темный лес. Повернулся, пытаясь опреде-лить, в каком направлении ползти и о чудо! нашел знакомый ориентир — уходящая в лес все та же проселочная дорога, вернее, ее направление между деревьями. Значит, его унесло вглубь леса. Если ползти по ней он рано или поздно выползет к посту наблюдения, к избушке, а значит, будет дома. Точное расстояние неизвестно, хотя они исследовали так, на всякий случай, докуда тянется дорога — от избушки входа в базу до крайнего тупикового места дороги около десяти километров. Только неизвестно где, на каком участке он приземлился! И ничего страшного — доползем! К тому же его уже ищут! Они явно не успокоились от предположения, что они сгорели от той вспышки на поле или что там взорвалось? По крайней мере, он сильно на это надеялся.
От этой положительной мысли он дернулся вперед и начал заваливаться на спину. Ухватился правой рукой за ствол и остался в вертикальном положении. Огляделся. В поле зрения попал уже более тускло светящийся артефакт.
«Черт, а как же быть с ним? Я не дойду с ним! Ничего — оставлю здесь. По следам найдут, а если и занесет, используем металлодетектор. Ничего, все хорошо!» — подумал он и начал подтягивать тело вперед, намереваясь опрокинуть его на живот, но боль в руке от неосторожного движения заставила на некоторое время замереть, ожидая спада. Тогда проанализировав, что ее надо как-то и чем-то зафиксировать расстегнул полушубок и осто-рожно снял ремень, подпоясывавший брюки.
— Не потеряю штаны! — произнес он, улыбнувшись представившейся картине, несмотря на свое положение.
Кое-как, одной рукой несподручно, превозмогая легкие волны боли, прижал левую руку к боку и обхватил ее у кисти ремнем. Еще больше усилий потребовалось застегнуть ремень вокруг торса. Все, он готов.
Немного передохнул, осмысливая, как будет грести одной рукой снег, лежа на животе. Черт, не через чур ли самонадеянно? Справиться ли он, хватит ли сил? Хватит! — пришла злость, и Сергей рванулся вперед и… остался на месте. Что за черт? Что мешает? В темноте он не мог разглядеть, что держит безвольную половину тела и тогда опустил правую руку, ощупывая себя. Вскоре понял, что держит.
Он упал и застрял меж двух сплетенных между собой вылезших из земли корней и в которых намертво зажат, так как ощупав их понял, как глубоко они впились в тело, которое не чувствует боли. И которое уже потеряло неизвестно сколько крови! Наверное, они и сломали позвоночник. До него дошло, что что-то теплое и липкое, не тепло от артефакта обволакивает пальцы. Неизвестно, сколько он уже потерял ее?! Сразу попытался оценить, как он себя чувствует. Нет ли головокружения и сонливости?! Кажется, пока все в порядке, но это ненадолго.
Нужно действовать и быстрее освободиться!
Через несколько минут напряженных попыток раздвинуть и выдернуть ноги понял, что не справиться сам…
Замер, полностью осознав свое положение.
Естественная реакция человека на условия, которые он не может изменить сам, без посторонней помощи и осознание последующих событий выразилась в том, что этот молодой сильный мужчина заплакал. Он понимал, что теряет кровь и никак не мог сам ее остановить. Как и выбраться из плена. Снова волна животного страха накатила и он предпринял единственное возможное в его положении — он закричал, собрав всю силу легких, надеясь только на близкое нахождение людей, ищущих, наверняка ищущих его, если они не решили, что его разорвало после того взрыва.
Через некоторое время обессиленный замолчал, чутко прислушиваясь к редким шорохам и звукам зимнего леса. Ни одного человеческого голоса не доносилось. Еще раз попытался вырваться самостоятельно. Никак! Оставалось надеяться и ждать. Вдруг он почувствовал, что ему холодно.
— Конечно, я же не двигаюсь и замерзаю! — громко выкрикнул Сергей.
Взгляд упал на артефакт, от которого исходило тепло. Он пододвинул его к себе. Обхватил здоровой рукой и прижал к груди, забирая от него тепло.
Слезы катились по щекам…
Темный лес безмолвно глядел на человека. Равнодушно следил за его потугами вырваться из крепких объятий ледяного плена. Могучие сосны крепко держали, нависая косматыми лапами ветвей, укрытых шапками снега…
* * *Тишина в спальне Горшениных прерывалась только тихим звуком работы системы вентиляции. Маленький запеленатый сверток тихонько посапывал в кроватке рядом с Викой, неспокойно, чутко спавшей. Что-то беспо-коило ее во сне, что-то неприятное снилось матери малыша. Послезавтра исполнялось три месяца этому тихо сопевшему новорожденному. Можно попробовать впервые вывести его наружу, в лес, чтобы он вдохнул настоя-щего ароматного запаха лесных цветов, трав, вообще запахов чистого леса. Нынешнее лето запоздало — только к середине июля установилась относительная теплая погода. Плюс пятнадцать градусов раньше не считалась жарким летом, но после почти годичной зимы все радовались теплому ветру и погоде. Природа постепенно восстанавливала попранные права, все входило в обычное русло жизни.
Вот ребенок шевельнулся, и Вика мгновенно проснулась. Повернула голову к маленькому Денису. Нет, спит. Попробовала еще заснуть, но что-то, что ей снилось, и что она уже забыла, осталось; чувство тревоги от какого-то воспоминания. Полежав с минуту, она тихонько встала и вышла в другую комнату.
Здесь были развешены сохнущие пеленки. Уже привычно пощупала их — еще влажные — и села перед компь-ютером, современным компьютером, собранным из принесенных группой Куликова деталей. Вошла в сеть базы. Пока шла загрузка, неожиданно улыбнулась, вспомнив волнения перед родами, самими родами, прошедшими на удивление легко. Воспоминания унесли в послеродовые хлопоты.
Кормление, благо молока было много, первые попытки пеленать — это, оказывается целая наука и боязнь что-то сделать не так с малышом, постоянная стирка, правда на машинке — все это на какое-то время отгородило ее от проблем выживаемости и вообще всей деятельности базы. Она краем уха слышала от Насти, сейчас, кстати, находящейся на третьем месяце беременности об временно прекративших выходах в город экспедиций. До осени решили не отправлять никого, боясь заразиться возможно вспыхнувшими очагами болезней из-за гниющих отта-явших из-под снега тысяч и тысяч трупов погибших, которых некому убирать. Она слушала о самом городе, ко-торый превратился из ранее опрятного и культурного центра в заброшенную свалку.
