Сыченко Игорь Алексеевич - Тень земли 1. ТеньЗемли

"Ух ты!.. Ничего себе, она до сих пор там! И надзиратели не просматривали одежду. Надо же..."

Она потратила некоторое время, чтобы оттереть пятна. Грязеотталкивающий материал позволил справиться с этой задачей относительно быстро. Кейт оделась, не без удовольствия отмечая знакомое ощущение мягкости родной одежды, и направилась в соседнюю каюту.

Жан дремал, и, как только дверь открылась, он приподнялся. Раненный гвардеец, который лежал в другом углу, никак не отреагировал, по всей видимости, спал.

-- Как ты себя чувствуешь?-- шёпотом спросила она, подойдя к Жану.

-- Неплохо, рана уже затягивается.

-- Но это не значит, что тебе можно ходить,-- заметила девушка, видя, что Шэрэн хочет подняться.-- Нужно ещё один день полежать. Нельзя трудить ногу.

Он кивнул и спросил:

-- Кэтрин, ты неплохо разбираешься в медицине.

-- Ну не настолько хорошо, как может показаться. Не лучше, чем остальные. Так... немножко... Как сосед?

-- Спит, я с ним не разговаривал.

-- Хорошо... Посмотрю...

Кейт встала и тихо, чтобы ненароком не разбудить, подошла к гвардейцу. Он действительно спал. Девушка осторожно осмотрела рану. Та уже затягивалась, скоро парень сможет начать разрабатывать руку. Воистину медицина творила чудеса.

Кэтрин вернулась к Жану и сказала:

-- Медикаменты у нас закончились.

-- Это ничего, я дотяну,-- ответил он.-- Но это не то, что тебя сейчас волнует, верно?

-- Ничего...-- почему-то очень не хотелось говорить о сне.

Дверь открылась. На пороге стоял Саша, Андрей и Фрэнк. Все как один сменили одежду Империи на земную. Видеть их в таком обличии было несколько необычно. За без малого месяц все привыкли к другой.

-- Доброе утро,-- поздоровался Жан.

-- И вам не хворать,-- ответил Булдаков, подходя к кровати.-- Скоро мы причалим. Где-то через час.

-- Дальше пойдём пешком?

-- Да. Как ты?

-- Отлично, но Кейт не позволяет мне вставать.

-- Это верно. Мы тебя понесём на носилках.

-- Меня?!-- воскликнул Шэрэн, как будто в этом было что-то отвратительное и из ряда вон выходящее.

-- Естественно, а ты хотел идти сам? Мы уже плывём вдоль берега острова Эртикноу, выгрузимся в устье реки, затопим корабль и пойдём вдоль берега. К вечеру мы достигнём гипердвигателя, если поторопимся, и вернёмся назад. Хотя, наверное, до вечера не успеем...

-- Великолепно.

Настроение было приподнятое у всех, кроме Кейт.

-- Что скажешь, Кэтти?

-- А что я могу добавить?

Саша пожал плечами. Он не знал, что сказать.

Кэтрин держалась от остальных немного в стороне. В который раз она почувствовала себя угрозой, словно заражённой проказой, а сочувственные взгляды друзей почему-то действовали с обратным эффектом.

-- Что случилось, Кэтти?-- наконец, спросил Саша.

-- Я не хочу об этом говорить.

Девушка вышла из каюты. Мужчины переглянулись. Тяжело понять то, чего никто из них никогда не ощущал.

Кэтрин выбежала на палубу, где гвардейцы уже несуществующей Империи работали вёслами. Она пронеслась мимо, не замечая их взгляды, пускаемые украдкой. В душе царил ад. Сердце сжигала боль. В этот момент она смотрела на волны, разрезаемые носом корабля. Существуют три вещи, на которые человек может смотреть бесконечно. Вода одна из них. Кейт усилием воли заставила себя перестать думать о настоящем, устремляя свои мысли в прошлое и вспоминая тонкую полосу родного берега. Шум воды, бьющейся о борта, помог ей в этом. Очень скоро она окажется там, но...

-- Кэтти, от реальности не убежишь,-- прозвучал голос Андрея. Его слова вернули Кэтрин, и это очень не понравилось.-- Да, это жестокая истина,-- признал он,-- тем более от неё нельзя уходить. Нужно исправлять... вместе. Только вместе мы что-либо можем изменить, Кэтти. Ты... я... Жан... Саша... Фрэнк...

-- Это только мой груз, Эндрю. Жизнь как-то слишком уж круто повернулась.

-- Часто, когда жизнь размеренно течет, и мы не замечаем пролетающих дней, кажется, что так будет всегда. Каждый принимает как данность, нечто постоянное и само собой разумеющееся, но стоит произойти лишь одному событию, и всё становится с ног на голову. В такие моменты мы чувствуем, что были недостаточно открыты близким, а непреодолимое желание вернуться в безмятежное состояние не даёт покоя. Мы сходим с ума, ищем спасения, но, что самое главное, в такие критические моменты всё расставляется на свои места, отделяя чёрное от белого. Пройдя этот своеобразный акт очищения, человек по-новому видит, а значит, ему доступны новые горизонты. И это вселяет надежду... Разве нет?..

-- Возможно...

-- Горшки не Боги обжигают, и мы способны на большее, чем думаем. Предела нет, кроме того, которого мы ставим.

Кэтрин чувствовала правоту Эндрю, но никак не могла побороть свой страх. "Со стороны всегда всё кажется не таким. Главное: возьми и сделай. Герои не ведают ни страха, ни сомнений. Они идут намеченной свыше дорогой. Нет, это далеко не так..."

-- Ты веришь мне?-- спросил Эндрю.

"Верю ли?"

-- Конечно, верю, Эн.

-- Позволь мне помочь тебе. Что случилось, Кэтти? Он что-то тебе сказал?

-- Нет, в том-то и дело, что ничего. Он даже не хотел разговаривать. Сначала он не хотел даже появляться,-- Кейт замолчала на полуслове, прикусив губу.

-- Но ты его заставила?-- догадался он.

-- Да, пришлось прибегнуть к некоторым ухищрениям,-- с неохотой ответила она.

-- Но это же победа, Кейт. Маленькая, но победа! Ты заставила его поступить не так, как он хотел!

-- Да, пожалуй ты прав,-- на душе стало гораздо легче. Эндрю был действительно прав: она заставила его появиться!

-- Одерживая маленькие победы, мы учимся совершать большие. Помнишь, как сказал Нил Армстронг: "Маленький шаг человека -- огромный скачок для человечества"... И где мы сейчас?

Кейт даже улыбнулась краешком рта. Да, Эндрю умел найти нужные слова...

-- Эн, ты психолог?

-- Я -- безопасник.

-- А-а-а... И этим всё сказано. Умеешь ты любую безнадёжную ситуацию обратить в праздник.

Они немного помолчали. Девушка отходила от своих переживаний. "Интересный человек Эндрю",-- подумала она и пристально посмотрела на друга. Он поймал взгляд, и почему-то смущенно улыбнулся. Почему? Девушка не смогла понять...

Андрей смотрел на Кэтти, и жалость переполняла его сердце. Внезапно нахлынувший порыв нежности не удивил его, но Булдаков умел контролировать себя. Что-то происходило, и тенденция ему не нравилась. Но как она устала... Да, девушке пришлось пережить ужасные моменты, и Андрей искренне надеялся, что скоро всё останется позади. Они возвращались, что не могло не радовать.

"Что ж, скоро всё решиться",-- подумал Булдаков и спросил:

-- О чём вы с Фэви разговаривали?

-- Мы не разговаривали. Он просто вышвырнул меня. Впрочем, это и было ответом... но я многое почувствовала и поняла: каким-то образом Фэви связан с покушением на Императора и гибелью Империи. Ума не приложу, зачем ему это потребовалось.

-- Может, он хотел нас просто выкурить?

-- Даже для него это было бы чрезмерно жестоко. Нет. Какой смысл стрелять из пушки по воробьям?

-- Значит, он параллельно решал свои задачи.

Раздались шаги: к ним подошёл Нрес.

-- Я не помешаю?-- спросил он.

-- Нет, чего вы хотели?

-- У меня очень важный вопрос. Что будет с принцессой?

-- Какие права на престол она имеет, как член императорской семьи?

-- Никаких. Престол передаётся только по мужской линии.

-- Не предусмотрительно с вашей стороны...-- отметил Андрей.

-- Что?--удивился гвардеец.

-- Да нет... ничего... Так чего вы хотите? Мы не можем взять её с собой. Существует масса причин, и главное из них то, что она не сможет жить в нашем мире.

-- Но и здесь она жить тоже не сможет,-- возразил Нрес.-- Её убьют сразу, как только узнают, кто она.

-- Ваш долг защищать принцессу,-- напомнил Андрей.-- Значит, вы не должны допустить, чтобы кто-нибудь узнал, кто она.

Нрес тяжело посмотрел на него и убито сказал:

-- Я вынужден признать, что мы не в состоянии защитить её. Симирия выиграла эту войну. Принцессу ждёт только смерть. Мне бы этого не хотелось.

-- Она победила лишь в вашем уме. История насчитывает десятки примеров, когда сопротивляющийся народ выбивал свободу у непобедимого завоевателя. Война проиграна только тогда, когда народ опускает руки, как сейчас делаете вы.

-- Империи больше нет,-- упрямо твердил собеседник. Похоже, он много думал в эту ночь и пришёл к весьма странному выводу.

Андрей сжал кулаки. Нрес его не слушал -- не хотел слушать. Он считал, что отдельно взятый человек не способен влиять на историю. Самое жестокое заблуждение этих людей заключалась в этом. Народ сам способен творить сам свою Историю. Порою бездействие -- самое ужасное, что может сделать человек.

Андрей вспомнил капитана судна, который доставлял их на материк, вспомнил из рассказа Кейт и раба, которого вели на смерть, а он, словно кукла, даже помыслить и не мог о сопротивлении. Только теперь... только теперь он полностью осознал их психологию. И она была до безобразия проста: не сопротивляйся чужой воле, следуй любому приказу, исходящему сверху, и неважно, кто перед тобой. Такая идеология являлась весьма странным извращением идеи стоицизма, которая была распространена в Древней Греции. Она основывалась на двух принципах: максимально гуманное отношение к людям во внешней сфере жизни и душевное спокойствие, граничащее с безразличием к жизненным трудностям. В результате дальнейшей эволюции ушла идея помощи, а крепость внутреннего мира превратилась в чёрствость и равнодушие. Кэтти удивлялась, почему эти люди так легко воспринимают чуждые им мысли, позволяя рушить их уклад жизни. А ответ был так же прост, как и сложен... С самого раннего детства людям прививался этот уродливый мутант идей. Единственное, что осталось неизменным -- это отношение к жизни: это игра, от которой, если надоест или перестанет нравиться, всегда можно отойти. А вот Дина выглядела некоторым исключением из правил...