Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
– Понятно. Официальная версия – я завела любовника в твоем лице. А если кто мои вопли услышал… да, все в тему… Уф! Дай мне еще кусочек.
Вытерла губы тыльной стороной ладони. Бросила быстрый взгляд и вновь опустила густые, темные ресницы.
– А куда ж ты дел орху?
– В унитаз спустил.
– Угу. Не жалко, представь себе. Можно еще вопрос?
– Конечно.
– Как думаешь… После всего… Что я с тобой сделаю?
– Не знаю.
– Пойдем, погуляем. Дай мне руку.
Встала, дружески приняв его заботу, но по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом.
– На конюшню не похоже… Загон для стикса?
– Угадал. Здесь жил Баюн, мой стикс. Где он, жив ли… не знаю. Не мы выбираем стиксов, а они нас. Мой меня оставил.
Навес на четырех столбах. И тонкие деревянные стены до половины высоты. Внутри еще один столб, сильно утонченный посередине.
– Об него Баюн точил когти…
– А теперь точишь когти ты?
Она хлопнула пару раз ладонью по столбу, словно прислушиваясь к чему-то. Потом резким ударом кулака разбила столб пополам. Верхняя часть, оставшись без опоры, со скрипом вырвалась из крепления наверху. Одиссей едва успел отскочить, как деревянный обрубок рухнул у его ног, источая древесную пыль. Сама же Хозяйка не шелохнулась, как будто знала, что стоит в безопасном месте.
Ничего особенного, фокус как фокус. Нашла слабую точку, прогнившее место. Она это умеет.
Потом настала очередь деревянных панелей. Их Ее высочество крушили, пустив в ход весь арсенал карате. Особенно хорошо Хозяйке удавались удары ногами. Грохот, треск, летящие щепки, клубы вонючей трухи…
– Прекрати! Дышать нечем! – крикнул Одиссей. – Хочешь со мной подраться, так давай!
А ведь она его убьет. Он никак не ожидал, что она настолько хорошо подготовленный боец. Но, делать нечего. Сделал шаг вперед.
Хозяйка отшатнулась. Одиссей замер. Услышал ее горький смех.
– Понял, да?
Когда, две недели назад, он застал ее опьяненную орхой, она не могла и не хотела оказать ему сопротивления. Протрезвевшая, была лишена возможности бороться. А Одиссей вбивал в нее, в буквальном смысле, один рефлекс: орха – это мука, пытка, унижение.
– …Я больше ни смотреть на орху, ни слышать о ней не могу. Ты разорвал в моей голове эйфорическую связь. Кто научил тебя так лечить орхо-зависимость?
– Ты когда-то приказала в местах заключения расстреливать наркоманов…
Она живо возразила:
– Мне работники нужны, а не слизь. Я была уверена, что это побудит к поиску новых эффективных средств лечения. Лагерное начальство не захочет терять ценных специалистов. Да и товарищи несчастного попытаются ему помочь…
– Поздравляю с успехом. На себе испытала.
Ее лицо исказилось, как под недавней пыткой.
– А тот, кто так «лечил»… становится владыкой, великим и грозным Отцом, кого нельзя ослушаться, один вид которого внушает трепет. Я не рассчитывала, что изобретут такое. Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Наверное, да. Орха усиливает «видение» почти беспредельно, я ощущала, знала, чувствовала всё, почти всё. Не знаю, насколько далеко, никаких границ не находила. Но способность к сопротивлению, к отторжению чужих мыслей и воли исчезает. Ты… вошел в меня, в мою душу, в мозг; я боюсь тебя, не смею возразить, ослушаться, ты подчинил меня себе!
Половина Мира – империя Хозяйки, отныне твоя! Приказывай, я исполню. Марионетка, тряпичная кукла на руке кукловода! Я пыталась справиться, стряхнуть невидимые путы. С утра казалось: получается. Но я могу лишь пинать эти бессловесные деревяшки; от отчаяния, ужаса и бессилия. Вот что ты сделал. Я знаю, как ты меня не любишь. Ненавидишь в глубине души. Жаждешь наказать меня за свою погубленную (так тебе кажется) жизнь. Ты отомстил. Ты не смог бы отомстить страшнее.
Одиссей подошел к ней, взял за плечи. Она задрожала.
– Моя власть над тобой касается лишь употребления препаратов, изменяющих сознание: орха и ее производные и других, что позже изобретут. Транквилизаторы сюда не входят. Мы вернемся в Вагнок, ты хорошенько отоспишься. Все будет нормально. И еще кое-что, в чем хочу… тобою владеть. Когда не будешь знать, как поступить, поступай благородно. Таков предел моей власти.
Он не успел почувствовать удара, но в глазах потемнело. Очнулся, лежа на земляном полу. В полумраке увидел над собой, совсем близко, лицо Хозяйки. Исполненное восторга, счастья, радости освобождения.
Она приподняла ему голову, губы ее открылись для поцелуя. Прошептала:
– Получилось… Благодарю тебя, Одиссей. Благодарю!
Через два месяца и девять дней наступил новый, 1367 год. Они встретили его вместе. Северо-западный угол правительственного квартала занимало высотное здание, где в будние дни чиновный аппарат Острова «рулил» подвластным ему Краем мира. А сейчас оно сияло праздничными огнями, на всех этажах горел свет и царило веселье. Обращение к народу, как обычно, крутилось в радиозаписи – являть подданным свой светлый облик Хозяйка традиционно избегала. Вести торжественный прием для послов дружественных и не очень государств и провинций, она поручила Станиславу Боргезе. Как всегда, он справился блестяще.
А они двое, тихо улизнули на верхний этаж, где располагалась оранжерея. Сквозь широкие, панорамные окна удобно наблюдать с высоты ночной Вагнок. Великий город. Столица Мира. На Хозяйке было длинное вечернее платье фиалкового цвета, ее заклятый друг щеголял в мундире Министра по делам науки. Оба долго молчали, наконец, Одиссей сказал:
– Обидела людей, как всегда… Строишь из себя недоступное божество.
– А как ты представляешь себе мое явление на видео? Крупным планом.
– Как чудное виденье. Все будут страшно рады.
– И никто не спросит, как так вышло, что шестидесятилетняя матрона выглядит на двадцать пять? Что там, мне уже почти шестьдесят два.
– Здесь же никто не задает нескромных вопросов…
– Потому что все они рядом! И, значит, под моим контролем.
– Не тяжко?
Она ухватила его за рукав.
– Как ты меня понимаешь! Не любишь, знаю. Но понимаешь, как никто другой.
– Кстати. Как вышло, что шестидесятилетняя матрона…
– Хочешь лекцию? Получай. В геноме человека, да и любого живого существа, за исключением некоторых пород рыб и деревьев, содержится «ген смерти». Его задача: отключить контроль деления клеток через определенное число делений. Новые клетки перестают быть точными копиями прежних, ошибки накапливаются, ты с годами все больше отличаешься от «истинного» молодого образца… Потом наступает время, когда одряхлевшее здание не выдерживает и рушится… Бац! Тебя выносят ногами вперед… под душещипательную музыку.
– Смена поколений – залог выживания вида.
– Не так же быстро! Человек выживает, не приспосабливаясь к изменившимся условиям, а наоборот, меняя окружающую среду под свои нужды. На то он и сапиенс. А тут, только ты накопил толику знаний, опыта… Вот, тебе уже тридцать шесть. Я не хочу думать, что с тобой будет еще лет через десять, двадцать. И с другими тоже. Иногда хочется выть и биться головой о стенку.
Одиссей осторожно обнял ее за плечи.
– Моя добрая инопланетянка.
Хозяйка насторожилась.
– Не добрая. Я – плохой человек. Слишком рано попала туда, куда детей не пускают… С кем поведешься… сам понимаешь. И то, чудом в живых осталась.
– Да здравствуют чудеса.
– И что-то легко ты поверил бредятине, что наплела я тебе тогда в Гнезде… Я была не в себе…
– С тобой все в порядке. Было и есть. Со мной тоже. Я – ученый, привык делать логические выводы. У Новтеры нет лун, но есть кольцо. Значит – это не деревня где-то в захолустье, а вполне приличная планета. С нормальной силой тяжести – это по тебе видно. Крепка телом, вынослива. Ни о ком другом, вроде тебя, в Мире ни слуху, ни духу. Одиночка. Значит – здесь нечаянно. Авария? Несчастный случай?
– Да.
– Много лет ты живешь среди нас. И мы имеем то, что имеем.
– Я – смертна. От пули или яда протяну ноги не хуже любого другого. Одно преимущество – как бы там ни было, а я всегда умру молодой. Такой, какой меня видишь.
– Еще вопрос. Почему я это вижу и видел всегда? А как же ментальный контроль?
– Не над всеми же. Постоянно держу около себя нескольких человек, сохранивших свободную волю. Не касаюсь их сознания, вот ни капельки. Чтоб самой быть в тонусе.
– Понятно. Я. Левкиппа.
Хозяйка вздрогнула.
– Ты очень умен.
– Можешь от меня избавиться…
– Не ерничай! Дело даже не в том, что я тебе верю. Ты меня спас. Как давно когда-то, так и недавно.
– Когда-то давно я тебя предал. Бросил умирать одну.
– Ты думал, что нет другого выхода. А я свою надежду при себе утаила. Оба виноваты.
Настало время затяжного поцелуя.
