Я подобрал это на свалке - Андрей Арсланович Мансуров
— Хрен с ним, чего они там изучали. Ты мне скажи, они действительно выглядели так, как на своих картинках, или это — приукрашенное самомнение?
— Похоже, нет. Они и правда напоминали древне-греческих богов. Я нашла в одном из компьютеров фотографии семьи одного из учёных. И женщины и мужчины очень пропорционально, и гармонично сложены. Правильные черты лиц. Я бы назвала их красивыми — по земным меркам.
— И где они сейчас?
— Затрудняюсь с точным ответом. Ты обошёл не больше тысячной доли одного процента всей площади. Но предположение высказать могу: сканнеры показывают наличие внутри большой полости. И внутреннего «солнца». Вот на поверхности полости, вероятней всего, и живут все те, кто уцелел.
— ?!
— Обычное дело для специализированных кораблей таких габаритов, и столь населённых. Раз есть разделение по обязанностям и правам, есть и трения. Так что — Гражданская Война.
— Это ты из компьютеров выудила?
— Не только. Помогли и материалы видеозаписи. Наши камеры — лучшие, что можно купить за деньги. Вот они всё и зафиксировали. Я нашла завещание, написанное прямо на стене. Показать?
Ну а кто бы на моём месте отказался?
Действительно, прямо на стене имелась надпись маркером, почти как моим, только сильно выгоревшим от времени — и как это я, балда такая, протопал мимо, просто скользнув по ней взглядом? А, вот в чём дело. Устал. Это было уже перед уходом на ужин — в двести восемьдесят третьей каюте. Хорошо хоть, вторая камера, которой дистанционно управляет Мать, всё зафиксировала в лучшем виде. Мать переводит:
— «Завещаю всё моё имущество, оставшееся на (как звучит название планеты, не расшифровала. Смысл же, как всегда — «Земля».) своей дочери, Лолляре Страйволь.
Нашедшим эту запись: в (год этот был примерно две тысячи семьсот земных лет назад) на корабле началось восстание. Экипаж убил почти всех учёных, и собирался лететь, наконец, домой. Но нам удалось повредить двигатели, и сделать прыжок невозможным. Так что не могу сказать, чем кончится восстание, и выживет ли хоть кто-нибудь.
Но домой наш корабль точно не попадёт.
И это правильно: выведенные здесь боевые культуры бацилл наверняка уничтожили бы (зачёркнуто) всю жизнь на (это — другая планета. Вероятней всего — противников). Пусть же этот жест (зачёркнуто). Мы решили, что с таким оружием нельзя возвращаться. Пусть это будет на нашей совести, но люди не должны (зачёркнуто, но прочесть можно — так поступать с другими людьми, даже если они — враги!).
Прощайте, мне пора идти — если найдут эту запись, её уничтожат, а меня, как учёного, всё равно убьют. Так что пусть хотя бы правда о нашем выборе станет известна тем, кто прилетит на помощь.
Коромбир Страйволь.»
Вот, обмозговывая эту записку, я и отправился умываться и завтракать.
Поскольку никто, похоже, на помощь так и не прилетел, домыслить судьбу обеих враждующих планет было нетрудно. Похоже, Матери нужно найти-таки их координаты. Вдруг что-то для нас найдётся и там…
Отработка на тренажёрах и с робо-ли занимает у меня обычно всё утро — часа два.
Скраппер (если хочет, конечно, пожить подольше!) должен обладать отменной реакцией и крепкими мышцами. Мне в этом плане чуть легче: руки у меня искусственные, ещё с тех ностальгически далёких и наивных времён, когда… Не важно.
До обеда, в рубке, Мать всё мне показала и подробно рассказала.
Секретная, стало быть, Станция. Имеющая только одну цель — создать бациллу для убийства всех врагов. Да и служить, в крайнем случае, резервом для сохранения жителей этой самой воюющей планеты — если враги успеют раньше, и уже в своих лабораториях создадут чего покруче!..
А враги-то, судя по всему, с чем-то таким уже сталкивались. Значит, нужно было что-то ну жутко смертоносное, и неубиваемое обычными средствами.
Какая молодец у меня Хозяйка — она сразу всё это вычислила. Но, зная наши возможности и средства против микро-врагов, не возражала, что я лезу в самое пекло. Я ей так и сказал.
— А, ничего-ничего, надо же тебе порезвиться на свободе! А то засиделся в «Лебеде» — небось, клаустрофобия замучила! А как мой мальчик чувствует себя теперь? Хочет ещё погремушечек, книжечек с картинками и машинок? Полезет внутрь?
— Полезу! — нет, она у меня дождётся… Знал бы точно, где этот чёртов блок — сам бы вывернул! Плевать на суеверия!
Я запомнил из объяснений, где находится лифт. Сразу к нему и протопал. Чего это я должен таскаться пешком по двум тысячам пятистам уровням, которые вычленил сканнер, когда меня могут довезти прямо до места?! В смысле, до вожделенной внутренней полости?
Однако ничего с первой попытки не вышло.
Нет, лифт, для машинки, которой не пользовались почти три тысячи лет, шёл очень быстро и плавно, и проехал весь путь минут за двадцать. Но вот двери на верхнем этаже почему-то не открывались. А поскольку оставлять промежуточные усилители во время поездки было проблематично, я остался и без связи, и без выхода.
Впрочем, сориентировался быстро. Вернул лифт на пару уровней назад. Дверь и открылась.
Вернулся, уже пешком, на две лестницы вниз. Тащить на спине все эти баллоны и остальное барахло было нетрудно — при ноль пяти-то «Ж»…
Сюрприз!
Выходная площадка завалена чем-то вроде баррикады. (ну, в моём-то экзоскелете я развалил её легко) А люк какие-то хорошие люди заварили. Причём с той стороны.
Подумаешь, испугали…
Занялся люком после разных нужных процедур с чёртовыми баллонами, палаткой и кварцевыми лампами. Нужно быть «простерилизованным». А то вдруг они и правда там живут.
Плазменный резак прорезал сталь легко.
Но вырезанный кусок я, зайдя, приварил на место. Чтоб те гады, что здесь живут, не проникли… А то и исследовать-то будет некого. Вот чуяла моя … (ну, то есть, особо чувствительные детекторы тела!) — что нужно.
Внутри было светло. Даже слишком. Пришлось скомандовать светофильтрам.
Ну что? «Откроем для себя широчайшие возможности Новых Миров»? — как пишут в дешёвых Проспектах для Пионеров-колонистов?
Странно. Обычно меня ничем не проймёшь — ни монстрами, ни роботами, ни даже мраморными муравьями… А тут — волновался.
Наконец развернулся я и осмотрелся уже капитально.
Матерь божья! Плутония! (Читал я когда-то и такую книгу!)
Отлично видно загибающийся кверху горизонт в лёгкой дымке, заменяющей здесь небо. Солнце! Совсем как наше, земное! Вот только застыло навеки
