Айрин (СИ) - Зеа Рэй Даниэль
Айрин посмотрела на сестру и тяжело вздохнула.
«Тебя всегда было трудно разбудить, — мысленно произнесла Айрин. — Да и поспать ты всегда любила. Часто валялась в постели до тех пор, пока Мими не стаскивала с тебя одеяло. Помню, как Мими злилась, когда ты не являлась на завтрак. Поэтому, я часто завтракала одна. Бывали, конечно, и дни, когда отец возвращался домой из очередной командировки. И тогда мы завтракали с ним вдвоем. Я до сих пор ненавижу кашу на молоке. Мими всегда варила ее для отца, полагая, что все остальные так же как он должны любить эту приторно сладкую дрянь. Конечно, я ела ее молча. Не могла обидеть Мими, признавшись, что испытываю отвращение к ее каше. А еще я выслушивала нотации отца о том, что должна положительно влиять на тебя. Казалось бы, вечно занятой папа целиком и полностью был в моем распоряжении! Но, вместо радости от общения с ним, я подавляла рвотные позывы от каши и ждала, когда же отец перестанет меня отчитывать за твое поведение, доест и уйдет. А ты, в это время, спала в своей комнате и отравляла мое существование даже во сне».
Айрин хмыкнула и снова тяжело вздохнула.
«Зрячие… Наверное, пока ты спишь, я могу рассказать тебе и о них тоже? Я желала отправиться к зрячим, чтобы перестать нести ответственность за тебя и твои поступки перед отцом. Я хотела вырваться из клетки, в которой меня заперли, чтобы перестать есть молочную кашу по утрам и не испытывать больше вины за твои промахи. Я хотела быть свободной от тебя, Данфейт. Мое желание исполнилось в тот день, когда Гвен выбрал меня. Глотая свободу полным ртом, я не почувствовала привкус отравы, которой они подкармливали меня. За пять лет нутро прогнило так же сильно, как и у тех, на кого я ровнялась. Цели, задачи… Средства их достижения перестали иметь значение. Важен был только результат. Пять лет минули, и Юга преподнесла мне очередной „подарок“ в твоем лице…»
Айрин отвернулась от Данфейт и закрыла глаза.
«Ты не просто отняла у меня Кимао… Вместе со своим возвышением ты лишила меня всего, к чему я стремилась. Ты, моя сестра, вновь сделала мою жизнь невыносимой. Много раз я представляла себе, как мои пальцы смыкаются на твоей загорелой шее и сжимают ее до тех пор, пока она не посинеет. Меня пугали эти мысли. Пугали до тех пор, пока ты действительно не умерла. Тебя убила фантом. И все потеряло смысл. Единственное, о чем я думала, это о твоей жизни. Странно даже… Я столько раз представляла, как убиваю тебя, а когда ты действительно умерла, я думала о том, как тебя вернуть. Ты вернулась. И Кимао остался с тобой… Я не хотела, Данфейт… Я действительно не хотела, чтобы все получилось именно так… Но, былого не воротишь, не так ли? — засмеялась Айрин и посмотрела на Данфейт. — Я встретила Райвена именно в тот момент, когда мне было необходимо собрать осколки своей жизни и склеить из них новый смысл своего дальнейшего существования. Наше выживание стало этим смыслом. Райвен… Полковник Райвен Осбри совершенно не вовремя оказался на моем пути, — Айрин улыбнулась, вспоминая свою первую встречу с Райвеном на корабле. — Меня привлекала его внешность, хотя самой себе я клялась, что ненавижу его красивое лицо. Он игнорировал меня, когда я бросала ему вызов, и закрывал глаза, когда я не желала, чтобы на меня кто-нибудь смотрел. В нем не было жалости. Какая-то жестокость? Возможно. Но именно это меня и привлекало. Райвен смотрел на мое нутро своими холодными глазами и не морщился. Заглядывая внутрь, куда мне самой смотреть не хотелось, он смеялся, будто бы говоря: „Девочка, и это все твои проблемы? Если так, то тебе есть еще что терять!“ Постепенно, насмешки стали больше походить на утешение. Безразличие сменилось участием. А холодность превратилась в то, что меня обожгло. По ночам я закрывала глаза и представляла, как целую его. Потом я начала заниматься с ним сексом в своих снах. Я полагала, что подобные фантазии — это проявление слабости моего тела. Однако, моя потребность в мужчине превратилась в потребность спать с Райвеном Осбри. Мы занимались сексом под риагой. И я ни разу не пожалела о том, что сделала. Любила ли я его тогда? Не знаю, Дани. Но то, что я испытывала к нему нечто большее, чем физическую слабость, это точно. Много воды утекло. Вот сейчас, например, я беспокоюсь о Райвене. Не чувствую его присутствия рядом, не знаю, что с ним, и от этого становится страшно. Ты все еще спишь и вряд ли проснешься до того момента, как в эту комнату придут праведники, чтобы вколоть мне очередную дозу транквилизатора. Ты прости меня за все, пожалуйста. За слова, за поступки и за картины, — Айрин невольно улыбнулась, вспомнив об испорченных полотнах Джонатана Сирии. — Сейчас все это кажется такой мелочью, что даже становится смешно».
В комнату распахнулась дверь и в ней появились двое с инъекторами.
— А вот и гости, — рассмеялась Айрин, пытаясь поднять свою руку. — Ты все пропустишь, сестричка! Ты все проспишь!!!
— Успокойтесь, госпожа. Никто не причинит Вам вреда, — произнес один из вошедших.
— А в туалет кто меня сводит? Или Вы ждете, когда подо мной появится лужа? — повысила тон Айрин.
Один из мужчин остался стоять у двери, а другой подошел к Айрин и наклонился, заглядывая ей в глаза.
— Давай! — улыбнулась Айрин. — Давай, сделай то, что тебе приказали!
— Больно не будет, — ответил мужчина, занося свою руку с инъектором.
— Замерли оба! — прохрипела Данфейт.
Айрин уставилась на праведника, нависшего над ней. Он и вправду замер. Второй, что стоял у двери, так же не двигался.
— Сделай укол своему другу, а потом и себе, — произнесла Данфейт.
Не говоря ни слова, праведник выполнил приказ. Один за другим мужчины рухнули на пол, как раз напротив распахнутой в комнату двери.
— А дальше что? — спросила Айрин, покосившись на сестру.
— Не знаю, — промычала Данфейт. — Руки и ноги не слушаются.
— А нельзя было попросить их вынести нас отсюда?
— Наверное, можно было…
У Айрин от злости искры из глаз посыпались.
— Твою мать, Данфейт! Неужели так трудно думать перед тем, как что-то делать?!
— Пошла ты, Айри!
— Сама туда иди!
— Вместо того, чтобы душу мне здесь изливать, лучше бы попыталась что-нибудь сделать!
— Так ты все слышала? — опешила Айрин.
— Я тебя прощаю, — ответила Данфейт.
— И это все?
— А что еще ты хотела услышать? Историю о том, как сильно я тебя ненавидела? Ты и так ее знаешь!
— Как была эгоисткой, так и осталась! — едва ли не прокричала Айрин и демонстративно отвернулась от сестры.
— Это кто еще эгоист?!
— Ты, конечно! Всю жизнь творила все, что хотела! Мне жаль Кимао, ведь теперь ему приходится отвечать за тебя.
— Я сама за себя отвечаю!
— Да, неужели? Ну, конечно же, ты у нас такая сильная и независимая, что способна послать на хрен всех и каждого в своей гребаной жизни! Это же проще, чем смотреть правде в глаза: во всех своих бедах ты виновата сама!
— Может, и виновата я, но это он меня предал, а не я его… — прошептала Данфейт.
— Предал — это когда трахается с другой, пока ты для него воду и еду крадешь! А убить себя дважды ради тебя, спасти твою неблагодарную задницу и позволять тебе вытирать о себя ноги — это преданность, Данфейт. Побойся Юги, ты же не застала его обнаженным с членом во рту Имайи!
— Еще бы немного и застала! — прокричала в ответ Данфейт.
— А бы на его месте плюнула на тебя и порезвилась с Имайей! Она бы с благодарностью отсасывала у меня ежедневно и сцен бы дома не закатывала!
— Я тебя презираю… — прошептала Данфейт, выражая отвращение своим помятым лицом. — Насколько Пенеола Кайдис была обезображена снаружи, настолько же безобразно твое нутро!
Айрин улыбнулась, будто бы ее совершенно не тронули эти слова. Очередная маска, выражающая безразличие, была натянута на ее лицо.
— Мне плевать, что ты думаешь обо мне, — произнесла Айрин. — За свои грехи я уже поплатилась. Но Кимао… За что ты его наказала? За то, что за мной не присмотрел? Да, тогда, год назад, когда мы остались вчетвером, он действительно бросил меня. Вышел в коридор и выстрелил себе в висок. Однако, неужели ты думаешь, что я не могла его остановить? Могла, конечно! Но не стала этого делать! Потому что знала, что он нужен здесь, дабы позаботиться о твоей неблагодарной уязвимой заднице! «Ты прочтешь это сообщение, когда меня уже не будет в живых. Пользуясь такой превосходной возможностью, я без стеснений и опасений за сохранность волос на своей голове, скажу тебе вещи, которые никогда бы не сказала в лицо. Всю свою сознательную жизнь я завидовала тебе. Ты красива, талантлива, умна, ты знаешь себе цену и не размениваешься по мелочам. Я хочу поблагодарить тебя, потому что только благодаря этому чувству неполноценности по сравнению с собой я стала той, кем являюсь сейчас. Ты все сможешь и всего добьешься. В этом я не сомневаюсь. И еще одно. Возможно, ты и не поймешь этих слов, но я все равно их скажу: связь с любимым человеком — это лучшее, что может случиться с тобой в этой жизни. Не позволяй им внушить тебе обратное. Расчет никогда не заменит настоящих эмоций. Пока ты чувствуешь, ты — существуешь. Ну, вот, пожалуй, и все! Удачи тебе, Айри!» У меня не абсолютная память, Данфейт, но текст твоего предсмертного послания засел в моей голове на всю жизнь. И на что, дорогая сестра, ты променяла свою связь с любимым человеком? На гордость рода Белови? Засунь эту гордость себе в задницу! Это говорю тебе я — твоя «идеальная» сестра!
