Антон Маевский - Спиральное море

   — Вы уверены, что для жителей Византии это важно?

   Андрей еще раз пожал плечами.

   — Смотря для каких. Думаю, многие отнесутся равнодушно. Но польза точно будет, даже если мы не найдем ничего ценного. Понятно ведь, что продвижение в Галактику нельзя прекращать.

   — Нельзя?

   — Нельзя, — подтвердил Андрей. — Даже не только из-за конкурентов. И даже не только ради того, чтобы поддержать развитие науки. Просто... — он поискал слова. — Ну, вы представьте себе человека, который проснулся в темноте в незнакомом месте. Он будет ощупывать стены, пол, двери. Медленно, аккуратно, как бы проводя разведку... Понимаете?

   Арианит отпил из маленькой чашечки чаю. Кивнул.

   — Вы хотите сказать, что человечество, вышедшее в Галактику, находится в положении этого человека?

   — Именно.

   Арианит вытряхнул из портсигара папиросу.

   — А вы не боитесь встретиться в Пространстве с чем-нибудь страшным? С чем-то таким, что просто сделает невозможной нашу жизнь?

   — Например?..

   Арианит достал затейливую металлическую зажигалку. Щелкнул, выпустив из нее желтый огонек. Папироса задымила.

   — Мы постоянно боимся встретиться со смертельной инфекцией, против которой ни у кого из людей не будет иммунитета. Пока не встретились. Повезло. Но ведь это — угроза, так сказать, первичная. Внешняя. В последнее время я начинаю думать, что для нас гораздо опаснее угрозы вторичные. Процессы внутри человечества, которые начинаются под косвенным влиянием Пространства. Понимаете? Позвольте спросить: откуда вы сюда прилетели?

   — С Токугавы, — сказал Андрей.

   Он не стал уточнять, что на Токугаве на грунт не опускался. И никто не опускался. Блокадные посты вокруг планеты повесили, и хватит. О Токугаве даже говорить мало кому хотелось, а уж тем более — приземляться там.

   — Отлично, — сказал Арианит. — Вот смотрите, что мы видим. Почти половина человечества, а Гондванская империя занимает именно столько, оказалась охвачена совершенно чудовищным порядком жизни, который вам пришлось уничтожать немыслимой ценой. Это их деление на зоны... Будем надеяться, что оно теперь рухнет. Сердце чудища-мегатойтиса пронзено, — в его голосе дрогнула усмешка. — И что же получилось? Пока мы боролись с этим чудищем, нас накрыло с другой стороны. Еще страшнее... Вы хорошо знаете, что произошло на Антиохии?

   Андрей вздрогнул.

   — Нет. Плохо. Если честно, я стараюсь этим не интересоваться. Только общую информацию усвоил.

   Арианит кивнул, прищурившись.

   — Катастрофа на Антиохии произошла из-за действий нескольких людей, — сказал он. — Нескольких разных людей. Но ключевая фигура, без которой бы вообще ничего не было — это Тиберий Ангел. Знаете такого?

   Андрей кивнул.

   — Встречались?

   — Я какое-то время у него служил, — сказал Андрей. — Ну, не прямо у него, не в штабе... Но видел его.

   — Вот как, — сказал Арианит, затягиваясь папиросой. — Что вы о нем думаете?

   — Ничего, — сказал Андрей. — Я о нем не думаю. Все знают, что он великолепный тактик. А что он за человек — это всегда было загадкой. По-моему, его никто не любил. И... — он поискал слова. — То, что я помню... Обычно никто не жаловался на его решения. Но он поражал людей своим бездушием. Как робот. Это трудно объяснить... Все правильно, а вот — ну не мужик он. Основания для решений не те. Понимаете?

   — Кажется, — сказал Арианит сквозь дым. — Андрей, вы знаете, что у Ангела был очень необычный психопрофиль? Нет, конечно, откуда...

   Андрей помотал головой.

   — Психопрофиль? — он засмеялся. — Если честно, для меня всегда черной магией была эта ваша психология. Если можете — объясните.

   — Постараюсь... Вы в чем-то правы. В девяноста процентах случаев построение психопрофиля военнослужащих — чистая формальность. Данные вносятся в личные дела, и о них все забывают. И не влияет это ни на что. Но вот именно с Ангелом ситуация была особая. У него в психике были обнаружены целые закрытые сектора. Немногочисленные... но это все равно странно. Один из специалистов сразу предположил, что это следы очень тонкой, узконаправленной обработки. Его не послушали. А сейчас мне кажется, что он был прав...

   — А почему не послушали?

   — Списали на естественную вариабельность. Такое возможно, конечно... Но если Ангела действительно много лет назад запрограммировали — то кто, как вы думаете? А самое главное — зачем?

   Андрей не сводил взгляда с собеседника.

   — И зачем, по-вашему?

   — По-моему... — Арианит затянулся папиросой и с шипением погасил ее. — Ну что ж, у меня есть гипотеза. Достаточно безумная. Что такое "танатос", знаете?

   — Бог смерти?

   — Да — если Танатос с большой буквы. А "танатос" с маленькой буквы — инстинкт смерти. Впрочем, я подозреваю, что это просто одно и то же... Так вот. Я думаю, что в последние столетия в коллективной психике людей родился Танатос. Вернее — новая версия Танатоса, отличающаяся от старой так же, как злокачественная опухоль от нормальной части тела. Где-то там, в среде сигналов, циркулирующих в миллиардах умов... Коллективное стремление к самоубийству. Что-то вроде патологического разума, не привязанного ни к какой конкретной голове. И вот этот разум обрел себе рабочий орган... Вы еще не думаете, что я свихнулся?

   — Нет, не думаю, — сказал Андрей. — Звучит необычно, но... Вы думаете, что Ангел был запрограммирован Танатосом? Серьезно?

   Арианит вздохнул.

   — Мне самому трудно в это поверить, — сказал он. — Но уж очень хорошо это объясняет все события. Живое орудие. Человек, задачей которого было как можно больше разрушить... Понятия не имею, как с этим уживалась его личность. Знал ли он о том, что запрограммирован? То есть о какой-то обработке знал, конечно же. Но что ему о ней сказали? Технически такое можно сделать, если, например, заставить определенные нейроны выпускать отростки в определенные стороны. Ювелирная работа, но реальная. Я спрашивал специалистов.

   — А ураниты?

   — Ураниты — это другое... Я думаю, что после того, как мы вышли в Галактику, общий поток развития человечества еще и разделился на несколько ветвей. Дивергенция. И — конкуренция между ветвями, кто выживет, тот выживет... Нет. Не совсем так. Даже победившая ветвь может быть на самом деле короткоживущей. Обреченной. Успех — и неизбежное вымирание... Вы понимаете, что нам грозило?

   — В случае победы уранитов?

   — Или Гондваны... Это две ветви. Из четырех имеющихся... Имевшихся... А человечество — очень неравновесная система. Разнообразие в нем долго не держится. Так что война, по-моему, кончилась еще не худшим образом.

   — Не худшим? — Андрей содрогнулся.

   Арианит сочувственно смотрел на него.

   — Далеко не худшим, — подтвердил он. — Попробуйте представить мир, в котором победили ураниты. Треть человечества — слепцы, остальные две трети — неграмотные рабы... А что касается Гондваны — то ее операция здесь, на Карфагене, была только началом. Есть четкие разведывательные данные. Они не собирались нас завоевывать. Жители Византии были им не нужны даже в качестве рабов. Они собирались стерилизовать планеты — и потом заселять их... Но даже все эти кошмары — только симптом.

   — Симптом чего?

   Арианит смотрел сквозь дым без всякого выражения.

   — Изменения, — сказал он. — Как говорил кто-то из древних учителей: мы не умрем, а изменимся. Здесь, в Галактике, у людей зашевелились душевные структуры, которые на Земле дремали. Вот простой пример. Пока человечество жило только на Земле, в нем преобладали монотеистические религии. Язычество было исключением. Сейчас — точно наоборот. В коллективных слоях психики смещаются какие-то пласты. Идут течения. Мы постепенно становимся другими. И встречаем богов.

   — Богов?

   Арианит пожал плечами.

   — Удобное название для любого узла, к которому сходится множество прямых и обратных информационных связей. Люди создают богов, да. Но и боги создают людей... Когда-то люди надеялись, что в Галактике нас ждет Христос: грустный, добрый... сочувствующий... А если это не Христос? Если это Кали? Пока что мы наткнулись именно на нее. Прямо лицом к лицу, если вы не заметили... Ну, а если дальше будет еще страшнее?

   Андрей вдохнул и выдохнул.

   — Значит, по-вашему, Ангел был орудием Кали?

   — Это гипотеза, — напомнил Арианит. — Не более чем. Проверить ее невозможно, поскольку тело Ангела разнесено на элементарные частицы. Я о другом. Мы надеялись встретить в Пространстве если не Христа, то уж хотя бы Аполлона: пусть равнодушного, но прекрасного. А встретили Кали. И вы все равно хотите идти дальше?..

   Андрей грустно улыбнулся.

   — Плыть необходимо, — сказал он.