Александр Дихнов - Портал на Керторию
Второй причиной поездки на Антарес служил сам Ун Лан. Причем он интересовал меня как в прикладном смысле, так и в теоретическом. В прикладном потому, что мне нужен был еще один прибор для блокировки керторианской магии. Прежнее его творение осталось на «Прометее» в руках герцога Венелоа – я попросту забыл его забрать, убираясь оттуда. Конечно, я мог и теперь сунуться к Реналдо, но в этом виделся определенный риск – уж больно лидер пиратов был непредсказуем… А Лан тут, под боком, и не откажет в столь малом одолжении.
Но вообще, наш ученый герцог меня беспокоил – его роль в происходящем оставалась не до конца понятной. Точнее, то, что Принц и барон Детан посвятили его в свои планы насчет Вольфара и Лан их поддержал, – представлялось очевидным. Но планы я провалил, все это уже поросло быльем и волновало меня мало… Настораживало другое. Когда-то эта мысль посещала меня на интуитивном уровне, но теперь уже закрепилась на сознательном: в нашей истории наблюдалось слишком много порталов. Как я когда-то говорил Гаэли, искусство телепортации считалось на современной Кертории чуть ли не легендой. И это было чистой правдой, а тут вдруг такое изобилие… Но чудес-то не бывает – помимо природного феномена Его Высочества, только герцог Лан проник в тайны этого явления. Соответственно я питал скромную надежду узнать от него что-нибудь интересное. Скромную, потому что давить я не собирался.
Вот… Кроме двух указанных, были у меня и еще соображения. Одно – страховочного порядка – я и сам всерьез не принимал, а другое… Собственно, это трудно назвать соображением, равно как и любым другим словом, описывающим деятельность разума. По сути, эта была чистой воды сентиментальность, то есть чувство, которое я всегда презирал и считал для себя неприемлемым. И тем не менее… Видите ли, я сохранил более чем приятные воспоминания о предыдущем путешествии на «Элейн». Мы с Гаэлью были тогда действительно счастливы, и мне казалось, что эти ощущения, восприятие друг друга и мира оживет, если мы окажемся в прежней обстановке и сходных условиях – затишья между парочкой суровых бурь. И боюсь, эта была единственная действительно важная причина избранного мной пути, а все остальное – не более чем ширма, призванная отгородить меня от собственных чувств…
Впрочем, не стоит углубляться в дебри того, о чем я никогда не имел четких представлений. По факту можно отметить, что, как ни парадоксально, мне отчасти удалось опровергнуть некие расхожие выражения относительно мест, куда ведут благие намерения, или рек, в которые якобы трудно войти дважды. По крайней мере, ничего скверного из моей затеи не воспоследовало – ни в смысле эмоций, ни событий…
Наш неожиданный визит не стал для Лана самым приятным в жизни сюрпризом, и он даже не сумел этого толком скрыть. Выглядело забавно – такой разительный контраст с моим предыдущим посещением Антареса. Тогда я явился, потрясая томагавком войны, и Лан был спокоен, как горный кряж при виде приближающегося воздушного шара, а тут – растерянность, замешательство, даже на испуг походило… И неудобства герцога ничуть не уменьшились, когда я всего лишь вежливо попросил изготовить мне еще один блокиратор магии и пообещал рассчитаться в удобной ему форме. Герцог явно предпочел бы форму немедленного прощания, но не изыскал оснований для отказа, принял заказ и… И все. Вопреки моим ожиданиям Лан не только не одарил меня какой-либо информацией в одностороннем порядке, но даже не попытался что-либо выведать сам. За полтора дня, проведенных у него в гостях, мы наслаждались обществом хозяина максимум полчаса, и лишь при расставании мне удалось добиться чего-то мало-мальски существенного.
Не знаю уж, как Лан встретил своего телохранителя и о чем с ним говорил, но в итоге Том Карверс вернулся туда, где был – ему приказали отвести нашу яхту на Денеб IV, хотя лично я ни о чем таком не просил. Случайно узнав об этом от сержанта за несколько часов до отбытия, я в самый последний момент невинно осведомился у герцога – а что приказать его человеку по прибытии на Денеб? Очень мило, конечно, что он нас всюду сопровождает, но у меня есть свои люди, а чужие как будто ни к чему… Лан очутился в затруднительном положении – попытки разыграть непонимание или вовсе уклониться от ответа запросто могли привести к столь нежеланной обширной беседе. Но он нашел хороший выход – честно и откровенно заявил, что никаких распоряжений для Тома Карверса у него нет, и я могу отдать от его имени свои собственные. Какие угодно, за исключением разве только возвращения на Антарес… Разумеется, я попытался возразить, но услышал только о том, что герцог с удовольствием рассмотрел бы такую услугу в качестве компенсации за проделанную работу. Как говорится, крыть оказалось нечем, и мы отчалили…
Честно говоря, я еще не настолько купался в лучах собственного величия, чтобы, удаляясь от Антареса, не упрекнуть себя в как минимум легкомыслии. Поведение Лана было настолько странным, нетипичным для керторианца, что я должен был действовать решительнее, но в любом случае было поздно… А еще один напрашивавшийся вывод – люди совсем не всегда поступают так, как мне бы того хотелось или казалось логичным, – который выглядел грозным предостережением в свете моего грандиозного замысла, я попросту выкинул из головы. Зачем портить дурными мыслями развлекательный круиз, если в целом он удается на славу?..
Да, Гаэль безусловно прекрасно понимала мои чувства и желания (думаю, она разбиралась в них получше меня самого) и охотно соблюдала правила игры. Ей никогда не составляло большого труда болтать ни о чем, веселиться, обмениваться колкостями или метнуть несколько молний по поводу какой-нибудь ерунды – одним словом, вести себя так, будто не существовало ни недавнего прошлого, ни ближайшего будущего. Более того, периодически у меня складывалось впечатление, что она искренне благодарна за то, каким способом я решил убить время… Но все же кое-какие отличия я не мог не заметить. Мелочи вроде: слишком резкие даже для ее импульсивного характера перепады настроения, легкая отчужденность (не от меня лично, а вообще от действительности), невнимательность – но говорили они о многом. Для личности такой внутренней силы и незаурядного актерского дарования даже столь незначительные проколы в самоконтроле могли значить только очень высокую степень нервного напряжения… И я немного волновался, переживал за нее, но совсем не удивлялся. Все-таки между тем, что нас ожидало в конце полета на Вегу, и тем, к чему мы мчались на Денеб, тоже существовала значительная разница. Особенно для нее.
Однако, когда в последний день полета настроение у Гаэли сделалось откровенно поганым, и я пару раз был в грубой форме послан подальше без малейших к тому оснований, мне подумалось, что до финиша она все-таки не продержится. Я даже заключил сам с собой пари – вечером, во время ужина или позже, причина ее беспокойства прорвется наружу в той или иной форме…
М-да. Как ни странно, но судьба этого пари до сих пор представляется неясной. Тогда, по горячим следам, казалось, будто я его проиграл, недооценил выдержку Гаэли – никаких задушевных бесед или чего-то необычного в этот вечер не произошло. Но теперь, рассуждая задним числом, я понимаю, что был один фрагмент, над которым мне однозначно стоило призадуматься…
Разговор за ужином у нас не клеился – я старательно дулся, изображая обиду на беспочвенные поношения, имевшие место часом ранее, а Гаэль делала вид, будто вовсе этого не замечает, и пыталась расшевелить меня, обойдясь без извинений. Обычно она бывала в подобных ситуациях исключительно терпелива и в итоге добивалась своей цели, но тут вдруг, покончив с жарким, поморщилась:
– Ну ладно, Ранье, хватит, а?.. Я была не права и все такое, если тебе это надо. Теперь ответь мне на серьезный вопрос: что будет дальше с Реналдо и Карин?
Поскольку я все еще находился в процессе поглощения пищи, то мог малость подумать – не говоря о сложности самой проблемы, подобный вопрос все-таки нарушал нашу негласную конвенцию. Однако ничего умнее встречного вопроса в голову не пришло:
– С чего вдруг тебя это заинтересовало?
– Ой, я же просила – без грубости… – Она сморщила носик, но потом усмехнулась. – А что, ты считаешь их рядовым случаем, неоднократно описанным в классической литературе? По-моему, так ничего подобного. Все это выглядело странно и не вполне правдоподобно с самого начала, а уж сейчас – тем более… Всем же видно, как они на самом деле друг к другу относятся: настоящее чувство, редкость. Так какое значение может иметь прошлое? Ведь важно только будущее, выстроить которое им не мешает никто, кроме самих себя. А зачем мешать самим себе? Я этого не понимаю…
– В таком ракурсе я могу только согласиться – абсолютно незачем. Но, полагаю, кто-то из них – или они оба – ставят вопрос по-другому.
