Истории Андромеды (СИ) - Велсор Алекс

— Ты хорошо послужил своей стране, вот твоя медаль.

Сказал комиссар, прицепив на грудь Кжака медаль.

— Но теперь пришло время пожертвовать своей жизнью на благо Родины.

Он отвел Кжака к остальным смертникам. Им надели на груди связки гранат, предназначенные только для того, чтобы взорваться вместе с ними. Комиссар стал кричать героическую речь о том, что у них выпала уникальная возможность послужить своей стране и навсегда стать героями, но Кжак не слушал его, он смотрел на свою медаль и думал. Он думал о своем доме, семье, друзьях и о том немногом, что по-настоящему приносило ему радость в этой жизни. Он чувствовал обиду, грусть и полное разочарование из-за того что его просто использовали, а теперь хотят выбросить в суицидальной атаке. Однако он не дал этим мыслям поглотить его разум. Несмотря на все это, он понимал, что это было необходимо. Он должен сражаться и пожертвовать своей жизнью, чтобы другие могли жить. Преисполненный новой решимостью, Кжак приготовился к своей последней атаке. Комиссары дали свисток, и группы смертников выбежали из окопов, прыгая под ближайшую технику чтобы взорвать ее. Кжак бежал под градом лазеров и взрывов снарядов. Он заметил ближайший вражеский танк и побежал к нему, активировав взрывчатку. Время вокруг него, казалось, замедлилось, когда адреналин струился по венам, а страх смешивался с гордостью в опьяняющем коктейле. Он прыгнул под чудовищную машину за мгновение до того, как взорвалась бомба — мрачная решимость навсегда запечатлелась на лице, отражая ужасную судьбу, ожидавшую его по ту сторону. Взрыв без разбора разорвал Кжака вместе с танком на части; куски плоти и обломков разлетелись в разные стороны, словно конфетти из праздничной хлопушки.

ЗА СВЕТОНОСНОГО

Ричард был обычным фурри бандитом, который грабил торговые суда. Но теперь, когда раса кровожадных роботов “Механойдов” стала угрожать всей галактике, ему пришлось присоединиться к ополчению крестонов, став воином “Длани Бога”. И поначалу было круто, он занимался своими любимыми делами, а именно убивал, грабил и участвовал в безумных баталиях. Но теперь его ждало испытание не только его веры, но и жизни. Перед ним и его братьями по оружию стояла огромная армия роботов с современным вооружением, когда у него и его соратников было лишь холодное оружие и животные.

— У них может быть огромная смертоносная армия и передовое оружие, но они ничто перед нами, потому что с нами Бог. Они просто сдохнут, а мы попадем в рай!

Торжественно сказал паладин армии. Ричард стал молится. Однажды он смеялся над религиями и теми, кто поклоняется богам, но теперь он сам стал тем, над кем он смеялся. Он стал видеть в своих как хороших делах, так и плохих не просто потребность, а священную миссию. Он жаждал искупления своих грехов и эта возможность у него наконец-то появилась. Когда он закончил молится, раздался звук горна, армия понеслась на своих диких животных прямо на полчища роботов. Ричард яростно взревел когда его дикая тварь понеслась вперед. Среди хаоса и кровавой бойни воздух был насыщен зловонием горелой плоти и крови. Его братья по оружию падали один за другим, пока он несся через их трупы и смертельные лучи врагов. Сердце колотилось в груди, как боевой барабан, когда он приблизился к рядам механоидов. Он ворвался в их ряды, владея своим лазерным копьем со смертельной точностью, рубя и нанося удары каждому роботизированному чудовищу в пределах досягаемости. Когда он с горячим рвением боролся за искупление, Ричард не мог не принять ту же пламенную страсть, которая когда-то характеризовала его в более темные времена. Звуки ломающегося металла эхом разнеслись по полю боя; Ричард умело отрезал головы, конечности, туловища атакующим механойдам. Искры летали вокруг него, как фейерверки, когда зловонные синтетические жидкости брызнули на его доспехи. Дикое животное под Ричардом заревело от боли, когда десятки клинков механойдов стали протыкать его насквозь. Пошатнувшись, оно замертво свалилось на землю, сбросив с себя наездника. Сердце Ричарда сжалось, когда его верный спутник лежал мертвый на нем. Он поспешно оттолкнул зверя, чтобы иметь возможность вскочить на ноги и продолжить бой. Выражение его лица было искажено смесью ярости и печали, когда он снова ринулся в бой. Пехотинцы прибыли как раз вовремя, чтобы присоединиться к Ричарду в этой адской битве против, казалось бы, бесконечных полчищ машин. Те, кто сражался с непоколебимой верой, чьи лица выражали решительную гримасу или выражение праведной ярости, выживали в каждом столкновении, в то время как другие колебались и гибли ужасной смертью. Бензопилы с жужжанием прорезали воздух, расчленяя тела и отрубая конечности, брызги крови заливали все доступные поверхности. Лезвия сверкнули, прежде чем вонзиться глубоко в плоть и кости, вызывая тошнотворный хруст. Запах страха смешался с запахом крови, богатой железом. Его ледяные голубые зрачки вызывающе сузились; хотя положение казалось совершенно безнадежным, они все еще были живы! Каждая клеточка его мускулистого тела кричала о победе, когда он размахивал своим лазерным копьем с новым пылом, присущим только тем, кто готов умереть за свою веру.

— За Светоносного! — вызывающе закричал Ричард, бросившись на врагов с копьем.

Враги пронзали его тело своими холодными клинками, но он продолжал сражаться с диким отчаянием. Боль от многочисленных ран подпитывала его решимость, а его вера в Светоносного только укреплялась с каждым обжигающим лазерным ожогом и глубоким порезом от бензопилы. Кровь лилась из мучительных порезов на его когда-то безупречном теле; Скривившись от боли, но отказываясь признать поражение, Ричард зарычал и ринулся дальше со свирепой стойкостью. Его глаза горели, как чистый небесный огонь, пока он смотрел на механойдов с неприкрытой ненавистью. Он безжалостно атаковал, уклоняясь от жужжащих лезвий бензопилы всего на несколько дюймов, когда они угрожали перерезать ему горло или вырезать его основные органы. Капли пота катились по серому меху, спутавшемуся с его покрытого шрамами лица, — свидетельство непоколебимой воли, выходящей за пределы своих возможностей. Сбитые с толку этим, казалось бы, бессмертным воином, который отказывался умирать даже под их безжалостным натиском, некоторые механойды дрогнули в замешательстве, прежде чем были жестоко убиты копьем Ричарда. Внезапно один из роботов вырвался из общей сражающейся массы, вонзив в глаз Ричарда свой клинок. Зрение Ричарда на мгновение затуманилось, когда из его левого глаза вырвалась жгучая боль, а клинок механоида вонзился. глубже в глазное яблоко. Он чувствовал, как жидкая кровь и стекловидное тело смешиваются и стекают по его покрытому шрамами лицу. Он зарычал, как дикий зверь, изрыгая ненормативную лексику изо всех сил.

— Ты кусок гребаного металлолома! Я тебя убью!

С силой, порожденной первобытной яростью, Ричард оттолкнул оскорбительный механизм, соскользнув с его смертоносного оружия. Его ледяные голубые глаза, теперь уменьшенные на один глаз, устремились на противника с нераскаянной ненавистью. Несмотря на то, что каждое волокно внутри него кричало в агонии, он собрал всю оставшуюся энергию, чтобы пронзить своим лазерным копьем блестящую металлическую оболочку механоида. Раскаленный свет прорезал цепи и сталь; его роботизированные внутренности вывалились наружу. Сомкнув ряды вокруг своего павшего товарища, другие механоиды ринулись вперед, намереваясь причинить еще больше боли этому неукротимому бойцу. Они наносили сокрушительные удары Ричарду, вырезая его своими клинками и разрубая бензопилами, однако Ричард, будто не чувствуя боли, продолжал бой. Он получил многочисленные смертельные ранения; лезвия торчали из его туловища, словно гротескные украшения, бензопилы оставляли широкие прорези, сквозь которые можно было видеть органы, пульсирующие с последними остатками жизни. И все же этот одержимый воин стоял на трясущихся ногах, которые отказывались подчиниться притяжению, подпитываемые чистой яростью и непоколебимой верой в Бога. Шатаясь на каждом шагу, он продолжал бить своим лазерным копьем в каждого механоида которого он мог достать, создавая потоки искр, которые освещали тусклое поле боя. Нечестивая симфония визжащего металла и дикого воя наполняла воздух вокруг него. Ричард нещадно бил своих врагов, пока ему не отрезали руки. Тогда лицо Ричарда исказилось в выражении необузданной ярости, и, не колеблясь и не заботясь о самосохранении, он бросился на механойда зубами. Сбив робота с ног, Ричард вгрызся зубами в провода, начав яростно вырывать их, обнажая схемы, которые сердито потрескивали, когда из открытых ран в их защитной оболочке вылетали искры. Возмездие было быстрым; электричество хлынуло через тело Ричарда подобно раскаленному огню, обжигая нервы и мышцы, вызывая гортанные крики агонии из непоправимо поврежденных голосовых связок. Робот стал безжалостно наносить удары клинками в живот Ричарда, как будто пытаясь препарировать этого маниакального противника. Стиснув провода в своих зубах, Ричард вырвал последний необходимый провод из когда-то ужасающего робота и его безжизненный сенсор потух. Измученный и тяжело раненный, Ричард свалился с холодного тела робота, упав обратно на заляпанное грязью поле битвы, скользкое от крови, внутренностей и запекшейся крови. Его дыхание стало прерывистым, а боль, казалось, исходила от каждого дюйма его изломанного тела. Искалеченные конечности непроизвольно дернулись, а обнажённые кишки влажно поблескивали, расплескиваясь на илистую землю. Но когда агония казалась невыносимой — когда крики грозили вырваться на свободу — все это просто… Исчезло. С облаками, расступающимися над головой, позволяя теплому свету омывать его потрепанное тело, Ричард почувствовал внезапное чувство безмятежности, охватившее его настолько, что осознание ужасных ран исчезло, оставив только покой.