Гордон Диксон - Только человек (None But Man)
— Ты считаешь, что косвенная вина в неудачных акциях — вне власти отдельной личности? — спросил Калли. — Но почему?
— Потому что общество молдогов имеет строгую иерархическую структуру, — объяснил Вил. — Как таковой, молдог принадлежит к фундаментальной ячейке, триаде. Триады входят в семью. Несколько семей образуют септ.
Несколько септов — клан. Все данные кланы образуют народ, которым управляет главный на данный момент клан. Внутри правящего клана — правящий септ, семья и, наконец, правящий индивид, правитель в нашем понимании — то есть, триада. Если народ постигают бедствия какого-либо рода, начинается потеря почтенности — в направлении сверху вниз. Правящий клан низвергается, остальные ведут жестокую борьбу за звание самого почтенного в настоящий момент. Самый сильный клан одерживает победу, общество меняет ориентацию относительно нового правящего клана, а тот, в свою очередь, выдвигает необходимый ряд правящих ячеек, вплоть до отдельного правителя или же, точнее, триады правителей.
— А низверженный клан становится непочтенным? Так? — Калли рассуждал вслух.
— Не совсем. На весь клан — только королевская, так сказать, семья.
Непочтенный — это крайняя степень. Если ты стал непочтенным — считай, тебя практически нет. В нашем языке этому термину соответствует определение «нелюдь». Если ты действительно таковой, ты больше не человек. Какое бы страшное преступление ты ни совершил, молдог никогда не назовет тебя непочтенным. Если он тебя таковым в самом деле полагает, то, с его точки зрения, нет смысла вообще к тебе обращаться. В крайнем случае он может обвинить тебя в «малопочтенности».
— А что с остальным кланом? Отделываются легким испугом?
— Нет, в определенной мере почтенность утрачивает весь клан, — сказал Вил. — Но степень этого процесса внутри социальной структуры находится в прямой зависимости от того, какое положение данные ячейки занимали и какой властью пользовались, и насколько они ответственны. В первую очередь, это — триада правителей. У них выход один — самоубийство. Их примеру могут последовать многочисленные родственники, входящие в семью. Члены остальных семей «королевского» септа не обязаны, как правило, совершать самоубийство. Септы клана, родственные правящему септу, теряют почтенность в еще меньшей степени и так далее…
— И по легенде, — задумчиво произнес Калли, — виноват во всем Демон Тьмы?
Вил отрицательно покачал головой.
— Нет, демон не является причиной перемещения почтенности с одного клана на другой. Он лишь знаменует собой эту перемену. Там, где он, начинаются несчастья и разнообразного рода бедствия. Если они длятся слишком долго, молдоги делают вывод: почтенность покинула правящий клан.
Как только идея оформилась, каждый из остальных кланов начинает считать преемником вождей именно себя. Они стремятся взять власть над остальными кланами в свои руки — начинается борьба, в которой выдвигаются новые правители.
— Так значит, — сказал Калли. — Появляется Демон — и все летит вверх тормашками.
— Да. Теперь ты понимаешь, почему фигура Демона — главная среди темных мифических персонажей культуры молдогов. Теперь, в наши дни, они переросли откровенные суеверия, стали высоко развитой цивилизацией, и в этом похожи на нас. Но мифы и легенды остаются глубинной основой культуры, как у нас.
— Понимаю, — протянул Калли. — Очень даже понимаю. Но расскажи мне подробнее об этом Демоне. Что именно говорит о нем легенда?
Вил с удовольствием выполнил просьбу…
* * *Уголком глаза Калли вдруг уловил некое движение, чем и были прерваны его мысли. Он чуть повернул голову.
Наконец-то! Это был Доук. Малыш трудолюбиво подметал палубу, постепенно приближаясь. У него была в точности такая же швабра, как у Вила. Собственно, это и была та самая швабра, и среди обрывков бумаги Калли заметил знакомый гвоздь. Должно быть, Вил поменялся работой с Доуком, чтобы дать тому свободу передвижения. Калли поймал взгляд Доука, едва заметно кивнул в сторону свалки и принялся обрабатывать нижнюю рейку изгороди, постепенно передвигаясь в том же направлении.
Он продолжал соскабливать старую краску, пока не оказался около площадки пятнадцать на шесть футов, открытой в сторону океана. Обычно здесь спускались вниз громадные контейнеры, наполненные мусором и пищевыми отходами. Заключенные, спускавшие их на цепях, для безопасности цепями же пристегивались к стене — подкармливать акул и прочих морских хищников, собиравшихся в шестидесяти футах внизу, — следовало осторожно.
Не разгибаясь, Калли нырнул за угол и оказался в зоне свалки, где обнаружил, что остальные члены правления в нетерпении ждут его.
Глава 7
В правление входили люди крепкого сложения, но как правило не выдающегося роста. Исключение составляли Марк Листром, ростом не уступавший Калли, и доктор Джеймс Той, тощий, как палка и лишь чуть-чуть ниже их ростом, совсем седой. Той стоял у стены в месте, где к ней крепилась цепь с поясом. Пояс висел без дела: дежурного мусорщика явно куда-то отослали, чтобы не мешал собранию, хотя еще далеко не все контейнеры были опорожнены, а наружная кромка палубы, наклонно уходившая вниз, к воде, блестела от жира и была усеяна объедками. Рядом с мощной цепью и толстым поясом доктор Той казался хрупким — удивительно, как удавалось ему выживать в тюрьме, где гибли люди намного моложе его — от болезней или кончая жизнь самоубийством.
Рядом с доктором Листром казался громадным, как скала. Именно к нему, подойдя, обратился Калли.
— Что стряслось?
— Североамериканский челнок прибывает вне расписания, — ответил Листром. — Посыльный начальника станции только что сообщил. Челнок личная яхта одного из членов Трехпланетного Совета, на борту находятся три посла-молдога, желают на нас посмотреть, зачем — неизвестно. Прибудут через три часа — уже даже меньше, чем три!
В последних словах слышалось ворчливое неодобрение — упрек Калли.
— Прошу прощения, — извинился Калли, — при этом взгляд его как бы ненароком скользнул в сторону ограды.
Доук продолжал драить палубу, незаметно приближаясь к зоне свалки.
Глаза Доука встретились с глазами Калли, и тот энергично согнул и разогнул палец — знак поторапливаться.
— Что будем делать? — вступил в разговор доктор Той. — Вот в чем вопрос. Лодка еще не готова, да и времени пронести незаметно на палубу готовые части уже не остается.
— Изобразим бунт, захватим лодку с челнока, когда она пристанет к платформе, — проворчал Листром. — Потом захватим челнок.
— У нас не будет и сотой доли шанса, ты сам прекрасно знаешь! возразил Той: очевидно, они начали спорить еще до появления Калли. — За последние два года этот вариант мы уже сто раз пережевывали. Охрана только этого и ждет — что мы нападем на лодку с челнока.
— С обычного конвойного челнока! — уточнил Листром. — А это — частная яхта, пилоты на ней — гражданские…
Калли украдкой бросил взгляд на Доука. Коротышка уже добрался до угла и теперь стоял и ждал. Калли подал ему знак начинать.
— Другого такого случая больше не будет! — яростным шепотом втолковывал доктору Листром. — Частная яхта с гражданскими пассажирами! Ты головой подумай!
— Именно головой я и думаю, — парировал Той. — Охрана будет беречь эту яхту как зеницу ока: ведь на борту три молдогских посланника. Они будут ее охранять, как никогда и никого не охраняли. Спорим, что они уже сейчас злые, как черти: проклинают ответственность, которая свалилась им на голову. Я лично другого выхода не вижу, как сложить руки и переждать.
Нужно закончить нашу лодку, дождаться очередного конвойного челнока — все, как мы планировали…
Он замолчал, потому что к собравшимся спокойно подошел Доук, остановился, поставил швабру к стенке. В кругу мужчин мощного телосложения Доук казался совсем подростком. Его глаза внимательно оглядели собравшихся.
— Что тебе, Доук? — фыркнул Листром. — Это собрание правления. Ступай отсюда!
— Я знаю, и поэтому я здесь, — ответил Доук. — Он повернулся к Калли.
— У меня имеется решение вашей проблемы.
— Иди отсюда! — повторил Листром. — Или я тебя за борт скину!
Он шагнул к нему с угрожающим видом и вдруг замер. Доук повернулся и, спокойно сделав несколько шагов, остановился прямо на скользких блестящих ребрах-рельсах, по которым съезжали вниз контейнеры с отбросами. Обычно дежурные мусорщики работали здесь, пристегнувшись к стене.
Но сейчас на Доуке не было пояса с цепью.
Калли вздохнул, постарался расслабиться — в животе появился тугой комок. План побега был придуман Калли, но идея встать над шестидесятифутовой пропастью, на дне которой кишели голодные акулы, — эта идея принадлежала уже лично Доуку.
