Диана Дуэйн - Взорванный Разум
— А вам куда, сэр? — обратился он к Ивену.
— А он пуленепробиваемый?
— А-а… не знаю, — сказал офицер. Наверное, это был первый случай в его жизни, когда ему задавали такой вопрос.
— Тогда сюда, — Ивен показал на внутреннюю поверхность плеча.
Слегка ошарашенный, офицер все же прилепил туда метку.
— Благодарю покорно. — Ивен торжественно проследовал дальше.
Джосс наградил молодого человека величественной улыбкой и отправился за напарником.
— Ты сделал это специально? — сказал он, еле сдерживая смех.
— Представители закона должны вызывать должное уважение, — с серьезным лицом констатировал Ивен.
В небольшой сферической комнате, в которую они вошли, висела схематическая карта станции.
— Вот мы где, — показал Джосс, дотрагиваясь до истертой тысячами прикосновений точки. — Надо ехать сначала на лифте до шестого уровня, затем через поле на скоростном тротуаре, а потом на эскалаторе вверх на административный уровень.
Они направились к лифту.
— Поле? — удивленно спросил Ивен.
— Сельскохозяйственные угодья. Ты, наверное, заметил, что «пятерка» как бы нарезана на ломти. Каждый поперечный отсек полностью изолирован от других. Когда строили станцию, очень опасались, что вся она подвергнется взрывной декомпрессии. Во внешних секторах довольно шумно, так как рядом находятся лаборатории жизнеобеспечения и машинные отсеки, поэтому-то их и отвели под сельское хозяйство.
— Поля… — задумчиво покачал головой Ивен, — без гравитации?
— С минимальной гравитацией, — поправил Джосс. — При гравитации в одну десятую «же» у них получаются неплохие вещи. Мы с тобой обязательно попробуем кое-что. Например, помидоры. Посмотрел бы ты, какие они выращивают помидоры! Размером с арбуз!
Ивен оглядел Джосса со смешанным выражением отвращения и недоверия.
— По вкусу они, наверное, напоминают резиновые шары?
— Вовсе нет. Они получают столько ультрафиолета, что вызревают не хуже, чем на Земле.
Лифт постепенно выходил из зоны нулевой гравитации и опускался на те уровни, где вращение станции уже оказывало кое-какой эффект.
Ивен все еще качал головой.
— Что бы там ни говорили, а над фермой должно быть небо.
— А над нами здесь и есть небо.
— Все с тобой ясно, приятель. Ты вырос на Луне, поэтому тебе это кажется нормальным.
Джосса удивил странный тон Ивена. Что это, жалость? Неужели Ивен способен на такие чувства? И потом, даже Джосс не был уверен в том, что нуждается в жалости.
— Каждому свое. — Джосс вышел из лифта и направился к ленте тротуара. Народу на улице было немного, и первое, что бросилось в глаза, это легкая, облегающая тело одежда здешнего производства, весьма практичная для мест с постоянно контролируемым климатом. Футболки, шорты, короткие юбочки металлического цвета одновременно были и зеркальными и прозрачными, в соответствии с местной модой. Двое молодых парней с вакуумным мороженым в руках таращили глаза на Ивена.
— Как ты умудрился привыкнуть к этому? — спросил Джосс.
— К чему?
— Да к тому, что на тебя постоянно так глазеют.
Ивен искоса посмотрел на Джосса и снова начал ухмыляться.
— Знаешь, что я тебе скажу? Иногда я не обращаю на это внимания, а иногда поднимаю забрало и смотрю на них. Если после этого они начинают заикаться, то это уже их проблемы.
Джосс коротко хохотнул:
— Понимаю.
Ивен кивнул. Помолчав несколько секунд, он сказал серьезно:
— На тренировках они пытались отучить нас обращать на это внимание, но у них ничего не получилось. По крайней мере со мной. Да я и не думаю, что это нужно. Всякое пристальное рассматривание считается демонстрацией угрозы, пусть даже такое безобидное, как сейчас. Не вижу смысла отключать один из сторожевых центров в мозгу.
Они перебрались на скоростной тротуар и понеслись мимо полей пшеницы, совсем по-настоящему волнующейся на ветру под мощными вентиляторами. Пшеница на разных полях была разного роста и разной спелости — от тридцатисантиметровых побегов до мощных колосьев ростом с человека.
— На Земле такая не вымахала бы, — заметил Ивен.
— Это все гравитация.
Ивен кивнул.
— Как ты, думаешь, что убило моего напарника?
Джосс слегка вздрогнул, осознавая резкость в перемене темы.
— Я думаю, — сказал он, — что Лон слишком близко подобрался к какой-то секретной информации. Или каким-то образом обнаружил, что стоит за ее утечками.
— Что-то, чего он не ожидал, — кивнул Ивен, — что-то, что застало его врасплох. Те, кто убили его, сделали это, скорее всего, от неожиданности. Но теперь они настороже и знают, что мы здесь. У них выигрышная ситуация: они имели много времени для того, чтобы решить, что с нами делать, или хотя бы начать планировать что-то.
Джосс кивнул:
— Не могу с тобой не согласиться, — он со вздохом посмотрел по сторонам. Они проезжали мимо гигантских плантаций кукурузы, растянувшихся на многие мили, и по верхнему ярусу из пятидесяти или шестидесяти полей, на которых кукуруза выращивалась гидропонным способом. — У меня есть искушение немножко поиграть здесь в туповатых солдафонов, чтобы они сочли нас безнадежными, а потом уже приступить к тому, ради чего мы здесь — начать искать источник утечки информации, главное, попытаться найти записи Лона, — сказал Джосс.
— Если они существуют, — раздумчиво произнес Ивен.
Они молча смотрели на проплывающие мимо кукурузные поля.
— Я с тобой, — сказал, наконец, Ивен. — Бог свидетель, были же раньше тупые полицейские, могут побыть и сейчас… хоть какое-то время.
Ивен усмехнулся, но это была не его обычная усмешка. Джосс, увидев ее, растерянно отвел глаза в сторону и точно осознал, что не хотел бы слишком скоро увидеть эту усмешку вновь.
Наконец они сошли с тротуара. Пытаясь сориентироваться, Джосс огляделся по сторонам. Когда он был здесь в прошлый раз, пересадочная зона представляла собой голую площадку, от которой уходили эскалаторы на другие уровни центральной секции. Теперь на этом месте развернулся настоящий базар. Тенты, палатки, столики, прилавки, нагроможденные друг на друга, были завалены бог знает чем. Бижутерия, сувениры, одежда, обувь, старые видеокристаллы, пленки, крепкие напитки, словом, все, могущее привлечь взгляд непритязательного туриста, красовалось здесь. Туристы в слишком уж новой, специально для поездки купленной одежде, бродили тут же между прилавками, лениво переговариваясь между собой.
— Сюда, — указал Джосс, подходя к эскалатору. Ивен посмотрел сверху вниз на скопище тентов и палаток.
— Воровской рынок.
— Точно, — подтвердил Джосс. — Я вижу, по крайней мере, трех карманников.
Ивен хмыкнул:
— Я не это имел в виду. У нас раньше так называли рынки с бросовым товаром, который никто не захочет купить, а если и украдет, так ради беззлобной шутки. Конечно, туристу можно всучить что-нибудь этакое экзотически-бесполезное. Но вообще такой рынок — хороший показатель того, что на станции не производят и малой доли товаров, необходимых населению.
Джосс не задумывался над этим — может быть.
— Здесь есть таможенные льготы для сувениров? Знаешь, такой закон, позволяющий увезти товаров больше нормы, если ты везешь что-либо, произведенное тут?
— Вообще-то, да, — ответил Джосс.
— Что-то вроде этого я видел на кольцах Сатурна. Весьма жалкое зрелище. Старики и старухи — бывшие шахтеры, золотоискатели, пилоты — все торговали на рынке вроде этого в старом куполе на Ио. Той дряни, которая продавалась там, описать абсолютно невозможно. Да никто и не покупал ее. Большую часть времени они просиживали, ожидая туристов: «Налетайте, не упустите!» Дикий, но суровый мир дальних рубежей! — передразнил он крикливый голос, который, похоже, ненавидел до сих пор. — Увезите с собой память о крутых парнях, которые… А-а-а!.. — Ивен махнул рукой. — Да пропади они все пропадом!
Джосс кивнул и осмотрелся по сторонам. Он помнил Свободу совсем другой. У него возникло чувство, что все здесь за последние годы сдало, поддалось гниению, подобно концам сломанной, несрастающейся кости. Он видел кое-как починенные панели пола, грязь, чувствовал в воздухе какой-то странный и неприятный запах, говорящий о плохой работе кондиционеров. Впечатление было удручающим. Тем более, что это было впечатление первых минут пребывания здесь. Нет ничего важнее первого впечатления — учили их на тренировках. Потом, когда мозг привыкает к окружающему, ощущения притупляются. Поэтому не стоит, доверяя логике, отмахиваться от этих первых эмоциональных впечатлений. Вот и сейчас с ним происходило то же самое: логика отступала на задний план и уступала место бессознательному беспокойству.
— Ты не нервничаешь? — неожиданно спросил он Ивена.
— Пардон? Что?
Джосс почувствовал, что краснеет. Это была единственная черта, от которой он хотел избавиться, но никак не мог этого сделать.
