Алан Фостер - Панихида
— Ради всего святого, что здесь происходит? — воскликнул Аджами, глядя на угрюмые лица.— Кто вы такие и как посмели сюда явиться? Вы хоть знаете, границу чего нарушили?
Мужчина средних лет в свободно сидящей камуфляжной шляпе подошел к дипломату.
— Мы прекрасно знаем, где мы, жуколюб проклятый,— сказал он холодно и жестко.
«Эти люди хорошо подготовлены и снаряжены,— подумал Аджами.— Достаточно ли хорошо для того, чтобы преодолеть автоматическую службу наблюдения и охраны колонии?»
Предполагалось, что наиболее вероятно нападение с воздуха. Насколько колония готова отразить атаку наземной группы лазутчиков?
— Если вы хотели меня оскорбить, придумали бы что-нибудь получше.— Краем глаза Аджами увидел, как Хэтвапредек потихонечку сползла со скамейки и двинулась в сторону входа в подземную колонию.
Выругавшись, незваный гость грубо оттолкнул его. Дипломат пошатнулся, но устоял на ногах. Несколько человек ринулись вперед, чтобы перехватить Хэтвапредек. Глаза Аджами расширились, когда он понял, что, собственно, происходит.
— Что вы делаете?! Это закрытый район под контролем правительства. Я — Аджами Л'Хафира, представитель Всемирного Совета на этой территории. Немедленно уходите отсюда, или я вызову охрану!
Оглядев его с головы до ног, бандит ухмыльнулся.
— И как ты собираешься ее вызывать? Я не вижу переговорного устройства. Ты же просто вышел на утреннюю прогулку со своим любимым тараканом,— он повел дулом винтовки в сторону Хэтвапредек.— Грязный жуколюб. Предатель.
«Фанатики»,— подумал Аджами.
Среди людей имелосьдостаточно ксенофобов, противившихся любой попытке сближения междулюдьми и транксами, и перед ним стояли экстремисты из их числа. В любой политической организации всегда находятся экстремисты.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он дрожащим голосом, проклиная себя за то, что не может спрятать свой страх.
Холодный тон ответа не мог скрыть безумия, сквозившего в поведении террориста.
— Вышвырнуть их отсюда. Чтобы духу их не было на нашей планете. Отправить обратно на родину,— дуло винтовки дернулось.— У нас достаточно жуков и без них! Пусть они соберут свои шмотки и уберутся, мы не собираемся жить с ними рядом и делиться земными ресурсами!
Аджами попятился. То не было инстинктивным движением, инстинкт подсказывал, что надо бежать, и, может быть, его нетронут. Не он являлся их главной целью. Как опытный политик, он понимал: сейчас можно спорить только затем, чтобы потянуть время и дать охране колонии обнаружить факт вторжения. Но вместо бегства он попятился, споткнулся и упал. А поднявшись, оказался рядом с советником-транксом. Он почувствовал жесткое хитиновое тело, упершееся в его спину. От нее шел сладкий запах цветущего амарилиса.
— Я… Я не допущу этого. Если вы согласитесь уйти, обещаю обеспечить вам организацию пресс-конференции, где вы сможете высказать все свои претензии.
— Болтовней мы сыты по горло,— резко сказала низенькая худая женщина, на которой камуфляжный костюм болтался, как на вешалке. Аджами показалось, она едва удерживает в руках тяжелую винтовку.— Половина правительства Земли — близорукие идиоты, которые не могут даже разглядеть, что из себя представляют эти мерзкие создания, а другая половина купилась на обещания никому не нужных коммерческих отношений и совместных разработок в области выдуманных технологий. Все, что должны сделать настоящие люди — собраться и принять решение.— Она нажала на что-то с внутренней стороны винтовки, и на оружии загорелись индикаторы.— Действенное решение.
— Прочь с дороги! — сказал другой террорист. От его голоса Аджами пробрала дрожь. Этот голос не был холоден или горяч, он был мертв. Голос человека с умершей душой, готового умереть и телом во имя идеи.
Однако, несмотря ни на что, Аджами оставался политиком. В своей жизни он сталкивался с разными людьми, с которыми было трудно договориться, и даже общение с фанатиками давало некоторое пространство для маневра. Он мотнул головой.
— Хорошо, вперед. Устройте несколько взрывов, да чтобы побольше дыма. Пресса будет виться вокруг вас, ловя каждое ваше слово. Возможно, вас оштрафуют за правонарушение, но вы попадете во все передачи трехмерки, и никто не пострадает,— его тираду встретили молчанием.— Так как насчет такого варианта?
Если у этой группы и был руководитель, как обычно бывает в подобных группировках, он пока никак не проявил себя. Мужчина в шляпе заговорил первым.
— Я уже сказал, у нас и так хватает жуков, чтобы возиться с ними, и мы не потерпим никаких штрафов за «правонарушение», как вы называете законное право на свободу передвижения по своей собственной земле.— Он повел стволом винтовки в сторону, приказывая Аджами отойти.— Ты — грязный жуколюб, забивший себе голову бредовыми идеями, но все-таки человек. Уйди с дороги.
Одним из проявлений героизма, о котором редко вспоминают, является непоколебимое упорство. Подняв руки вверх, Аджами остался стоять на месте. Как и большинство людей, которые становятся героями случайно, он был просто очень честным человеком, и, скорее всего, не смог бы так поступить, если бы получил время на раздумья.
— Нет. Я не позволю вам этого сделать,— дрожь в его голосе мгновенно пропала.
— Ты не сможешь нас остановить,— сказал кто-то из толпы.
— Вы не посмеете,— отчетливо ответил он.
— Еще как посмеем.— Большеглазая худенькая женщина подняла винтовку.
Раздался выстрел. Аджами с удивлением посмотрел на свою грудь, где начало расплываться пятно, напоминавшее тень на ярком солнечном свете. Давно вышедшее из употребления стрелковое оружие осталось таким же эффективным, как и тогда, когда его изобрели. Ощущение от ранения не походило на то, что он ожидал. Ни пронизывающей боли, ни страшного удара. Просто жжение, как будто его ткнули раскаленной кочергой. Силы оставили его, он рухнул на колени. Тихий мягкий голос из-за спины произнес на земшарском:
— Спасибо тебе за попытку, друг. Разум и сострадание не зависят от внешнего вида. Тчик!уа!ре!ик.
Последние слова Хэтвапредек потонули в грохоте выстрелов. Когда стрельба закончилась, на земле лежали два тела, млекопитающего и насекомообразного. Нападавшие продолжили свой путь, тут же о них забыв.
В колонии не имелось никакого оружия. Транксы жили здесь по приглашению правительства разумной расы, не питавшей к ним большого доверия, поэтому хранить у себя предметы, которые могли бы сойти за средства нападения, считалось неразумным и невежливым. Да и кто мог подумать, что на такой гостеприимной земле может понадобиться оружие?
Сломав входные двери, которые не отличались особой прочностью (необходимость в них возникла только после того, как факт существования колонии стал официально признан), разъяренные захватчики не встретили почти никакого сопротивления. Они не жалели пуль и гранат, уничтожая всякого, кто попадался на пути, не делая различия между «захватчи-ками»-транксами и «предателями»-людьми.
Хотя нынешние транксы сделались очень миролюбивыми существами, их прошлое представляло собой бесконечную череду войн между ульями. Позднее они оказались в условиях непрекращающейся изнурительной конфронтации с воинственными а-аннами. Поэтому конфликтная ситуация не была для них чем-то сверхнеобычным, ни для всех вместе, ни для каждого по отдельности.
Осознав масштабы происходящего, транксы соорудили барьеры, затруднившие передвижение агрессоров. Вооружившись кухонным инвентарем и инструментами, жители колонии разбились на отлично организованные группы и перешли в контратаку. Все делалось четко, сосредоточенно и без шума. Никто не собирался ждать, пока придет помощь со стороны правительственных сил. Несомненно, она уже была в пути, после отправленного сигнала бедствия. Главное заключалось не в том. Улей в опасности, значит, его надо защищать — самим.
Немало транксов погибло, пытаясь остановить захватчиков. Их судьбу разделили люди, работавшие в колонии. Напавшие фанатики имели хорошее оружие, их готовность драться до конца не вызывала сомнений. Но тем не менее они не прошли профессиональной военной подготовки. Оборонявшиеся хорошо знали все ходы в улье, что давало им преимущество.
Ко времени прибытия охраны заповедника большинство нападавших уже погибло или умирало. Вокруг каждого из них лежало множество убитых транксов. Когда первые солдаты сошли с транспорта, срочно отправленного с ближайшей военной базы в Рецифе, в них уже не было большой надобности.
Напавшие на колонию прослыли святыми мучениками среди таких же фанатиков и вызвали смешанное с завистью восхищение среди более «цивилизованных» ксенофобов. Они привлекли к себе внимание прессы, как и говорил перед смертью Аджами. К счастью, большинство землян все-таки стыдились происшедшего. Транксы отклонили предложение правительства о возмещении морального ущерба, аргументируя это тем, что не верят в сочувствие, выраженное в чем-то материальном. С другой стороны, все письма и устные выражения сочувствия со стороны рядовых граждан были приняты с благодарностью.
