Клаудия Грей - Потерянные Звёзды
Тейн молчал, и Сиена захотела взять свои слова обратно. Но наконец он кивнул:
— Ты права.
— Как бы то ни было, мы разделили самую важную часть мечты, — сказала девушка.
— Больше. Мы привели друг друга сюда. Это не совпадение, что мы оба были приняты в одну Академию, да еще самую престижную, знаешь? Вместе летали, учились вместе. Мы сделали друг друга гораздо лучше, чем смогли бы стать по отдельности.
У девушки сжало горло.
— Да. Мы сделали это.
Тейн улыбнулся, покачал головой, возможно все еще не веря, что они зашли так далеко и как далеко они еще смогут пройти.
— Теперь очередь Академии сделать нас лучше.
— Сделать из нас офицеров. Это обязательно произойдет.
— Будем в это верить.
Окно смотрело в ночь Корусанта, и стекло становилось зеркальным, накладывая отражения юноши и девушки на здания и корабли. Сиена видела себя, стоящую рядом с Тейном, оба в непривычно жесткой одежде и обуви. Они всегда выглядели такими разными: Тейн был высоким и бледным, всегда носил яркую одежду элегантного представителя второй волны Джелукана; Сиена была темнокожей и худой, одевалась в простую домотканую одежду жителей долин. Теперь они носили одинаковую форму, и стало видно, что они похожи в главном.
Они еще посидели у окна бок о бок, прежде чем разойтись. Тейн улыбнулся и прошептал:
— Знаешь, ты сможешь сделать это.
— Как и ты, — ответила Сиена.
Им не нужно было опираться друг на друга. Они были более чем готовы к своему полету.
Затем они встали, чтобы идти в толпу, встречаться с новыми людьми и стать гражданами Империи, которыми всегда хотели быть.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Если подготовка к поступлению в Имперские Академии была трудной, то учеба в Академии на Корусанте оказалась жестокой.
В спокойном дружелюбии прошел ровно один день. Науки, математика, пилотирование, физическая подготовка: все возможные испытания постоянно бросали вызов возможностям студентов. Классы сокращались примерно на половину своего первоначального состава за каждый год трехлетней программы. Мало кто становился выпускником, и конкуренция между немногочисленными оставшимися была жестокой. Забудьте о сне, пропуске занятий, даже перешептывании с другими студентами во время лекции; если хотите остаться в Академии, чтобы когда-нибудь стать офицером, вы никогда не сможете отлынивать. Вы должны испытывать себя на максимуме каждый день. Два месяца в свой первый год Тейн думал, что еще никогда в жизни ему не было так весело.
— Ты, должно… быть… шутишь, — выдохнул Нэш, пока они вдвоем бежали девятый круг вокруг Небесной Петли, дорожки на крыше Академии, вознесенной высоко над большей частью суеты Корусанта. Прохладное облако опустилось вокруг здания, укутывая их бледным туманом. — Вставать на рассвете… делать домашнее задание до полуночи… тренироваться до тошноты? Весело?
Тейн улыбнулся, вытер пот со лба:
— Черт возьми, да.
— Если на Джелукане так веселятся, думаю, я поеду на каникулы куда-нибудь в другое место. — Они пересекли финишную линию и сбросили темп, останавливаясь постепенно. После этого Нэш уперся руками в колени, отдышался и продолжил: — Когда-нибудь ты должен полететь со мной на Альдебаран. Поверь, мы можем предложить тебе нечто получше.
Нэш не понимал. Не мог. Когда они шли к раздевалке, Тейн пытался найти слова:
— Большую часть жизни родители наказывали меня за все, что я хотел сделать, даже за подготовку к поступлению сюда. Я вынужден был тайком летать с Сиеной. Ты можешь в это поверить?
— Серьезно? — Нэш с недоумением покачал головой. Его серая футболка стала темной от пота. — Но Сиена Ри один из лучших пилотов здесь. Ты мог бы обшарить двадцать разных миров и не найти лучшего напарника.
Стоило ли объяснять различия между сообществом долины Джелукана и второй волной поселенцев? Тейн решил, что нет. Именно о таком «домашнем мышлении» инструкторы Академии говорили с неодобрением.
— Дело в том, что впервые в жизни я мог идти за чем-то желанным, не прислушиваясь ни к кому на своем пути.
Нэш вздохнул:
— Звучит сурово. На Альдебаране люди стремятся учиться и расти. Все образование бесплатное, и жители добровольно усваивают различные навыки или ремесла просто для удовольствия. Конечно, когда-нибудь вся Империя будет такой… — Тейн засмеялся, и Нэш нахмурился. — Что тут смешного?
— Просто ты думаешь, что всю Галактику можно при помощи Империи превратить в цветущие звезды.
— Ради этого и существует Империя, не так ли? — Нэш пытался стереть пот с лица футболкой, но понял, что ткань мокрая, поморщился и оставил эту затею. — Разве не для того, чтобы взять лучшее из каждого мира, каждой культуры и распространить по всей системе?
Тейн пожал плечами:
— Галактическая Республика создавалась для того же. По крайней мере, они, вероятно, думали так в самом начале. Но потом все развалилось.
— Не надо, чтобы слишком много людей слышало то, что ты говоришь, ладно? — Нэш огляделся вокруг, но рядом никого не было. — А то подумают, что ты предатель. Это я, твой друг, знаю, что ты просто циник.
— Каюсь, каюсь.
Когда родители впервые стали льстить на публике тем людям, над которыми дома насмехались, Тейн усвоил урок: внешность бывает обманчивой.
— Ну, когда-нибудь ты прилетишь на Альдебаран со мной и сам увидишь, как там замечательно. Даже ты не сможешь оставаться циником в моем мире.
Тейн понимал, что Нэш тоскует по родине, поэтому решил принять слова соседа об Альдебаране за истину… пока что.
— Похоже, место хорошее. Я бы хотел когда-нибудь попасть туда.
— Просто подожди, друг мой. Ты его полюбишь.
И Тейн стал с нетерпением ждать путешествия на Альдебаран. К тому времени каждый мир, о котором он узнавал, превратился в возможный пункт назначения; первоначальное желание сбежать с Джелукана превратилось в искреннюю страсть к путешествиям. Карьера в Имперском Звездном Флоте позволила бы ему ступить на снежный покров ледяных планет, погрузиться в бездонные пучины океанов в водных мирах, погреться на теплых пляжах в лучах двойных звезд.
И он должен был летать каждый день, иногда в течение всего дня. Конечно, в тот момент курсанты в основном использовали симуляторы, но симуляторы в Академии работали на таком высоком уровне, какого Тейн никогда прежде не видел (правда, что угодно было бы лучше дерьмового старого V-171). Снаружи симуляторы представляли собой застывшие сферы из тусклого металла; внутри курсанты нашли точные копии кабин, светящиеся платы управления и экраны, показывавшие трехмерные изображения любого звездного неба или планетарной атмосферы, изучаемых в тот день.
Полет казался настоящим, а представленные задания были актуальней, страшней и разнообразней всего, с чем курсанты могли бы столкнуться в реальной жизни. По крайней мере, пока что. Однажды Тейн попытался опустить СИД-истребитель из глубокого космоса в атмосферу планеты с мощной гравитацией, способной раздавить человека. В следующей задаче он мог маневрировать на снежном спидере сквозь метель с ветром, грозившим сорвать металлическое покрытие корпуса. Кое-кто из курсантов переживал, паниковал по поводу оценок или того, как сделать все это в реальной жизни.
Тейн же чувствовал себя спокойнее, когда летал. Он не мог дождаться, чтобы сделать все по-настоящему. Пилотирование оставалось для него чистейшей и сильнейшей радостью.
Такое сочетание энтузиазма и настойчивости сказывалось и на баллах. В рейтингах класса Тейн занимал первые места за пилотирование — и одно из немногих имен, какие когда-либо обгоняли его, принадлежало Сиене Ри.
Они вместе смеялись над этим, поздравляли друг друга с победой и с гордостью заявляли, что вернут титул в следующем вылете. Сиена стала его соперником, оставшись при этом другом. Они виделись теперь гораздо чаще, в классе или в повседневной толчее Академии. Хотя обретение баланса между сохранением дружбы и превращением в «граждан Империи» было делом тонким, Тейн чувствовал, что они его нашли. Встречи часто бывали краткими, они по-прежнему встречались пару раз в неделю, чтобы поболтать, — и в эти часы забывали о конкуренции. Тейн знал, что они всегда делали друг друга лучше, стремясь соответствовать навыкам другого; даже в Академии они с Сиеной ставили друг друга превыше всего.
