Гордон Диксон - Час Орды
Осталось. Он лежал на кровати, завернутый или одетый в одежду из какого-то металлически блестящего, серебристого материала, плотно облегавшего и закрывавшего все тело, кроме рук и лица. Его тело никогда не испытывало подобных ощущений, равно как и мозг. Голова его была такой чистой и свободной от сонливости, пустоты и всех иных спутников человеческой усталости, что мысли, казалось, пели внутри нее. Он снова посмотрел на двух пришельцев.
— Сейчас вы можете встать, — сказал невысокий.
Майлз сел, перекинул ноги через край кровати и встал. Ощущения при этом оказались совершенно неописуемыми, как будто ноги поднялись сами, без его участия. Он стоял лицом к лицу с двумя пришельцами, с удовольствием понимая, что легкость в его теле не исчезла. Ему казалось, будто он стоит безо всяких усилий на цыпочках, но не отрывая пяток от пола.
— Что со мной произошло? — удивленно поинтересовался он.
— Сейчас вы — совершенно здоровы. Вот и все, — объяснил высокий. Хотите взглянуть на себя?
Майлз кивнул.
Он едва успел выпрямить голову, как стена позади пришельцев внезапно превратилась в сверкающую зеркальную поверхность. В нем он увидел отражение: он — Майлз — стоял позади кровати, закутанный в плотное серебряное одеяние, и в первый момент не узнал сам себя.
Человек, который смотрел на него из зеркала, держался прямо, его руки и ноги, казалось, вытянулись, он непонятным образом стал выше того отражения, которое Майлз привык видеть. Но у Майлза перехватило дыхание не из-за этого. Что-то определенно стало в нем совершенно иным. Что-то произошло. Ничего не понимая, он долго всматривался в себя и затем увидел ЭТО. И леденящее чувство волной проехалось по его спине. Из плотно прилегавшего до самой кисти рукава виднелась его левая рука, такая же большая и развитая, как и правая. Кисть, которая венчала ее, ни малейшим образом не отличалась от своей здоровой правой «сестры».
Майлз стоял, рассматривая ее. Он не мог поверить. Но, поверив в это, боялся, что, когда отвернется, «иллюзия» в тот же миг растает. А рука вновь вернется в прежнее убогое состояние, в котором пребывала последние шесть лет. Он продолжал стоять не шевелясь, но его отражение не изменялось. Медленно, ошеломленно Майлз бросил взгляд в сторону двух инопланетян.
— Моя рука, — сказал он.
— Разумеется, — ответил низенький.
Майлз повернулся обратно к зеркалу. Он нерешительно поднял свою правую руку, чтобы ощупать новую, здоровую, левую. Под пальцами бывшей единственной хорошей руки она оказалась твердой и теплой, живой и подвижной. Радость и изумление начали растекаться внутри его тела. Он вновь обернулся к пришельцам.
— Про это вы мне не говорили. Вы не сказали, что вылечите мне руку.
— Это — попутно, — объяснил высокий. — И мы бы не хотели, чтобы ты чувствовал себя каким-то образом подкупленным.
Майлз снова отвернулся, ощупывая свою левую руку и снова любуясь ею.
Пока он двигал рукой, ощущения в ней разбудили в нем ощущение всего остального тела. Разглядев себя, он увидел, что выпрямился, потяжелел.
Что-то ему подсказывало, что он стал сильней и энергичней, чем раньше.
Майлз мысленно пытался, но не мог найти слова, чтобы выразить свое внутреннее состояние. Увидев произошедшие в нем перемены, он не мог разобраться в деталях. Отсутствовали обычные боли, усталость и прочие некомфортные мелочи. Он и его тело стали одним целым, как в те далекие времена, когда он был очень молодым. Он повернулся к инопланетянам:
— Спасибо.
— Не надо нас благодарить, — сказал невысокий. — Это необходимо нам в той же степени, что и тебе. Сейчас для тебя пришло время установить внутреннюю связь с твоими товарищами-землянами.
Майлз с интересом посмотрел на них.
— Мне надо опять лечь в кровать? — спросил он.
— Нет, — сказал высокий. — Здесь нет ничего, чем мы могли бы тебе помочь. Ты должен все сделать сам. Ты покинул поверхность своей планеты два с половиной дня назад. В течение этого времени люди Земли были проинформированы всеми доступными средствами о том, что ты вскоре вернешься и будешь находиться среди них. Их попросили, если они увидят тебя, не разговаривать с тобой и стараться не давать понять, что видят тебя. Ты будешь просто передвигаться среди них, а они сохранят в сердцах твой образ.
— Это все, что мне надо делать? — спросил Майлз.
— Не совсем, — ответил невысокий. — Тебе надо открыть свою душу и установить связь с ними, ведь все, что ты будешь делать, — во имя них. Ты должен научиться чувствовать к ним то же, что и они к тебе. Ты должен научиться ценить их.
— Но куда мне идти в первую очередь? Как это сделать? поинтересовался Майлз.
— Очень просто. Отправляйтесь в путешествие, — опять ответил низенький. — Знаешь ли ты «Сказание о Старом Мореходе»? Его написал человек по фамилии Кольридж.
— Я читал поэму.
— Тогда, наверное, ты помнишь строчки, в которых Старый Моряк рассказывает о своих странствиях по Земле, — напомнил ему маленький пришелец. И хотя в его голосе по-прежнему отсутствовали эмоции, но процитированные две строчки, казалось, с особой силой прозвучали у Майлза в уме.
«Брожу, как ночь,Из края в крайИ словом жгуСердца…» [1]
— Ты обнаружишь, — продолжил невысокий, — что с тобой будет происходить то же самое, что и со Старым Моряком. Если ты захочешь перенестись куда-нибудь в другое место, достаточно будет только подумать о нем, и ты окажешься там. Если ты захочешь подняться в воздух или полететь подобно птице, сможешь сделать и это, стоит лишь подумать. Ты обнаружишь, что если захочешь куда-то войти, то ни один замок не остановит тебя. Если захочешь, сможешь преодолеть любой барьер. Люди твоей планеты, которых можно было оповестить, предупреждены и ожидают тебя. Им известно, что ты можешь оказаться в любом месте… Даже в их собственных домах. Их попросили оказать содействие. Если ты внезапно окажешься среди них, они не будут обращать на тебя ни малейшего внимания.
— А что, если они не проигнорируют меня? — спросил Майлз. — Ваша просьба не гарантирует того, что они выполнят ее.
— Кто не проигнорирует тебя, — ответил высокий, — не сумеет предложить тебе свою энергию, которую ты должен собрать у большинства твоих соплеменников. Поэтому избегай присутствия тех, кто не помогает, ибо только потеряешь время. Если по отношению к тебе кто-то будет настроен враждебно, знай — ты можешь притронуться к чему захочешь, но к тебе никто не может прикоснуться и нанести тебе вред, в том числе и ядерное оружие вашей планеты. Ничто не может удержать тебя, и ничто не может тебе навредить.
Он замолчал. Майлз нерешительно постоял, подумав.
— Ну, — наконец произнес он. — Может, я тогда начну?
— Чем раньше, тем лучше, — ответил высокий инопланетянин. — Просто подумай о каком-нибудь месте на поверхности Земли, где хотел бы очутиться, и окажешься там.
— И когда я должен вернуться?
— Когда ты установишь достаточно прочную связь со своими людьми, ты сам это поймешь, — сказал невысокий. — Если решишь вернуться на корабль, то подумай об этом и очутишься здесь. Затем мы вместе улетим к Боевому Порядку, за пределы спирального рукава Галактики.
— Хорошо, — медленно произнес Майлз. Он чувствовал себя очень странно. Все произошло с ним слишком быстро. В то же самое время, к своему удивлению, это его не угнетало. Сейчас, получив новое, совершенное тело, присутствие всех этих пришельцев казалось ему совершенно естественным и нормальным.
Он задумался, куда бы ему лучше отправиться в первую очередь. Пока он думал, шальной импульс заставил его еще раз взглянуть в зеркало на стене.
Там он увидел самого себя и не смог сдержать улыбки при виде своего отражения. Он обернулся к инопланетянам:
— Хорошо, я — новый человек.
Впервые с тех пор, как он встретил их, Майлз увидел, что один из них покачал головой. Им оказался невысокий пришелец.
— Нет, — сказал невысокий. Никто из них не улыбался. — Ты не новый человек. Ты — главный человек.
Глава 5
Он думал над тем, куда бы ему в первую очередь хотелось отправиться на Земле, но в последнюю минуту все решилось само собой. Подобно стрелке компаса, направленной на север, он обнаружил себя стоящим на ступенях общежития, где живет Мэри. Вокруг сомкнулась ночь. На улицах кампуса горели фонари, и фары машин скользили по высокому кустарнику, отгородившему территорию общежития от улицы. Над каждым рядом стеклянных дверей, ведущих в здание, светились длинные лампы. Он прошел в холл.
Войдя, Майлз увидел, что клетушка за стойкой не пуста. Он подошел: дежурила та же девушка в темных очках и с остреньким личиком, которую он видел, когда в последний раз звонил Мэри. Девушка на секунду задержала на нем свой взгляд, затем быстро опустила глаза под стойку, где в беспорядке лежали какие-то тетради и записные книжки. Он остановился и перегнулся через стойку.
