Александр Зорич - На корабле утро
– А можно вопрос? – не удержался я.
Трифонов наградил меня свинцовым взглядом и молча кивнул.
– Хотелось бы знать… ну просто для общего развития… А по какой причине космодром Урмия-Промышленный не может выслать спасательные флуггеры? Глупо как-то получается… Им же рукой подать до «Гневного»!
– Посвящать вас в подробности я не уполномочен… – неохотно произнес Трифонов.
Я уже думал, ничего он больше не скажет. Но ошибся. Трифонов поразмыслил и все-таки изрек:
– Над космодромом Урмия-Промышленный идут спорадические воздушные бои.
«Ни фига себе пельмени! Спорадические воздушные бои! Но с кем же, с кем?!» – внутри меня всё вскипело, но я благоразумно промолчал.
– Кстати! – встрепенулся Трифонов. – Сколько в вашей роте по штату зенитных средств?
За всю войну с Конкордией мы применяли переносные зенитные ракетные комплексы «Гарпун» ровно один раз – при штурме космодрома Хордад на Паркиде. Да и то, разумеется, ни в кого не попали, потому что «переносное» применительно к зенитным средствам всегда означает «слабенькое». А клонский истребитель «Джерид» не самая легкая цель и для более серьезных агрегатов…
– Прошу прощения, товарищ эскадр-капитан, хотелось бы уточнить: вас действительно интересует штатное расписание? Или все-таки текущее фактическое наличие?
Трифонов сделал лицо из серии «Прибил бы гада» и выдавил:
– Давайте штат. А затем – факт.
Я нахмурился и принялся считать вслух.
– По штату в каждом рейдовом взводе есть расчет ПЗРК «Гарпун»… Кроме этого взвод тяжелого оружия имеет два «Гарпуна» и лазерно-пушечную установку «Облепиха». Итого получаем… семь единиц… Но это по штату… А по факту у «Облепихи» намертво запесочились стрельбовые аккумуляторы… Один «Гарпун» точно небоеготов, вчера как раз докладывали. Остальные надо еще проверить, может тоже есть проблемные…
– Великолепно! – воскликнул Трифонов. – Как это вовремя!
Каждое его слово сочилось ядом.
– Не вовремя, конечно, Денис Поликарпович. Но капитан Плахов и и.о. зампотыла Буров подавали по вопросам матобеспечения роты все необходимые рапорты и запросы в срок. В частности…
– Довольно, – прервал меня Трифонов. – Я вас не виню. Но как же вас, черт возьми, прикрыть с воздуха?…
– Денис Поликарпович, вы извините мою настырность… А насколько вообще высока вероятность нападения воздушно-космического противника?
– Насколько высока?! – взорвался Трифонов. – Более чем высока!.. Ладно. Я вот что принял: дам вам истребительное прикрытие. «Дюрандали» пойдут. Иначе вас с вашими «Гарпунами» там в мелкий мякиш раскрошат!
На том и порешили.
Несмотря на то, что ситуация была гаже некуда, пожимая руку Трифонову, я улыбался. С «Дюрандалями»-то оно лучше, чем без них!
Однако стоило мне выйти из кабинета эскадр-капитана, как суровый настрой Трифонова передался и мне. Разговаривая с Арбузовым, я был мрачнее тучи.
– Значит вот что. Возьми людей и бегом на склад с трофейным клонским оружием… Найди там такую штуку… четыре ПУ на разборном лафете, стреляет ракетами от ПЗРК «Ярав». Возьми две таких. И ракеты тоже не забудь! Если не будет, бери просто ПЗРК «Ярав» в обычном исполнении.
– Так склад же опечатан! Там охрана! Нужно письменное распоряжение комендатуры! Будут спрашивать!
– Будут спрашивать – дашь в морду.
Погрузились на «Сэнмурвы».
Взлетели, вышли на орбиту Тэрты.
Состыковались с «Суворовым».
«Суворов» бодро сверкнул выхлопом орбитальных двигателей, разогнался, ушел в Х-матрицу.
Мы появились из Х-матрицы в виду Урмии.
Планета была похожа на Колобка, который благополучно ушел от дедушки и бабушки, волка и лисички, от семьи и детей и славно себе жил на закраинах космоса, пока не заразился трайтаонской ветряной оспой…
Основным фактором операции было время. Поэтому «Суворов» разогнался не на шутку, выходя на опаснейшую траекторию лобового сближения с Урмией.
Только за три минуты до выпуска наших «Сэнмурвов» линкор-авианосец развернулся кормой вперед по вектору движения и одарил нас незабываемыми тормозными перегрузками в девять «же». Даже Щедролосев, обычно кроткий, матерился так, что вяли уши.
Дальше было не легче. Сойдя со стыковочных узлов «Суворова», восьмерка наших гидрофлуггеров перескочила на опорную орбиту, затем довольно грубо мы провалились на низкую эллиптическую и безо всякой паузы сбросили скорость до… мой друг пилот Мамин сто раз говорил мне, как эта скорость называется – на которой флуггер сам сваливается с орбиты и входит в атмосферу, – но я так и не запомнил.
В общем мы оказались в атмосфере Урмии.
Два левых виража, три правых виража, и вот уже пилоты предупреждают, что до «Гневного» осталось четыре минуты лету.
Я закинул в рот горсть шоколадного драже. Шоколад – он согревает не хуже водки, даже лучше. А холодина там, на Урмии, такая, что наша земная Арктика-Антарктика покажется по сравнению с ней климатическим курортом.
Да, скафандры объективно помогают, греют хорошо. Но каким-то мистическим образом, то ли от жадного воя ледяного ветра, то ли от вида завоеванных морозом ледяных пустошей все время ощущаешь холод. Он идет изнутри.
В транспортном отсеке «Сэнмурва» иллюминатор ровно один – спереди по левому борту. Насколько я знаю, предназначен он вовсе не для пассажиров, а, как это ни смешно звучит, для бортмеханика. Глядя в него, можно визуально определить, штатно ли вышел крыльевой посадочный поплавок под левой плоскостью.
На правах командира я бесцеремонно узурпировал место возле этого иллюминатора, предоставив остальным циклопам возможность воссоздавать пейзажи за бортом в своем небогатом воображении (тем, у кого оно богатое, по моему глубокому убеждению, в осназе делать нечего).
Поначалу к стеклу липла сизая вата облаков. Но вот «Сэнмурв» снизился, облака остались над головой и я увидел землю, а точнее – замерзший океан и один из бесчисленных горных пиков-одиночек на горизонте.
Этими пиками, говорилось в путеводителе, славится планета Урмия. Если, конечно, допустить, что она вообще чем-либо славится за пределами своего кольца…
Где-то впереди по курсу должна была расстилаться огромная полынья, в которую наши «Сэнмурвы» надеялись приводниться. А учитывая, что почти ровно в центре полыньи доходил фрегат «Гневный», мы тем самым благополучно решали задачу первой фазы полета: притереться к аварийному кораблю и начать прием его экипажа.
– Вот блин… – услышал я в наушниках голос пилота Афонина. – «Гневный» примерз.
– В смысле? – спросил я.
– Нет больше чистой акватории! Понимаете, капитан?
– Полыньи, что ли?
– Да называйте как хотите! – вспылил Афонин и, смягчаясь, добавил. – Сажать «Сэнмурвы» некуда.
– А на лед?
– Да вы бы его видели, этот лед. Бугры сплошные. Сломаем шасси к диким кабанам.
– И что?
– Ну что… Намерен запросить указаний у командира «Суворова», каперанга Быка.
– Отставить. Кап-один Бык далеко, ничего нового он не изобретет. Вариант вижу ровно один: я и мои бойцы десантируемся с парашютами. При этом мы берем с собой капсулы с оксидом лития и подрывные заряды из расчета шесть единиц на каждого.
Афонин сосредоточенно засопел. Как видно, предложенное его удивило. Потом что-то сообразил:
– Ну, положим, оксид лития нужен, чтобы отфильтровать на борту «Гневного» избыточную углекислоту и тем спасти экипаж от удушья. А подрывные заряды зачем?
– Прорубим для вас новую полынью, или, как вы выражаетесь, чистую акваторию… Какой у вас минимальный посадочный пробег?
– В условиях Урмии вообще-то триста двадцать. Но это посадочный с малой нагрузкой. Взлетный чуть меньше. Но взлетать мы будем в грузу. А значит надо хотя бы четыреста.
Я присвистнул. Четыреста!
– А вы учитываете текущее направление и силу ветра у поверхности?
– Хороший вопрос… – уважительно пробормотал Афонин. – Скажем так: в благоприятных условиях можно скинуть метров сорок… Больше – риск страшный.
– Итого имеем триста шестьдесят – это если повезет. А для гарантии надо бы триста восемьдесят, – печально просуммировал я.
Циклопы настороженно внимали нашему разговору. И хотя каждый из них вроде бы был занят своим делом – кто в сотый раз проверял систему жизнеобеспечения скафандра, кто просто делал вид что дремлет, но меня было не обмануть: любой из них уже прикидывал в уме, как лично он будет гасить купол парашюта под порывами ветра, бросающего в тебя пригоршнями колючую взвесь, а потом бурить лунки для подрывных зарядов, а потом много чего еще малоприятного и физически нелегкого, и так до самого вечера, когда наконец-то нас покормят ужином и разрешат поспать часов семь…
– Ну вы поняли расклад, да? – спросил я у циклопов.
– Практически да, – отозвался комвзвода Водопьянов с борта соседнего «Сэнмурва». – Вот только вопрос: а не проще «Сэнмурвам» снизиться в вертолетном режиме и повыбрасывать нас с высоты метров пять? Риска вроде меньше…
