Сергей Вольнов - Армия Солнца
О 1549-й изо всех сил торопился обратно.
Время патрульного рейда давно вышло, но лабистянин задержался после смены. Он обнаружил укромную впадинку, сплошь заросшую анаприссенами. Девять особей. И все до единой – цвели!
Это был просто королевский подарок судьбы!
Песнь цветущей анаприссены завораживает, переполняя естество благостной истомой. Это наслаждение испытали все живущие на Йеспе потомки уроженцев Океана Лаб. По рассказам счастливцев, которым довелось слышать ХОР анаприссен, гармония хоровой Песни переполняет душу счастливой щемью, вселяет истинное блаженство. Сравнимое разве что с пением любимого человека, что признается тебе в ответной любви. Но слишком редко у отдельных особей, растущих в непосредственной близости друг от дружки, совпадает пора цветения… Реальный мир несправедлив и жесток, от идеала весьма далек; в нем вообще очень редко что-либо совпадает, порождая гармоническое совершенство.
Слушая божественный хорал, патрульный эколог впал в состояние восхищенного оцепенения и позабыл обо всем на свете.
НЕземная краса, недоступная убогим сухопутным и летучим существам, обреченным жить в воздушной среде, обволакивала его, омывала лучезарными волнами, проникала на самое донышко естества… Только здесь, в океане, люди правящей расы чувствовали себя «в своей тарелке». На поверхности суши, в воздушной среде, они оставались пришельцами, чужаками; пускай могущественными и властными, однако – инородными. От воздуха они защищались фильтроскафандрами. От ненависти подданных никакой защиты не существовало.
Ощущение полнейшей незащищенности от расстрела ненавидящих взглядов было унизительным и нестерпимым.
Именно оно вызывало ответную ненависть. Наверное, нечто подобное в свое время испытывали и былые хозяева разведанного космоса – земляне… Быть может, именно поэтому они целенаправленно культивировали наиболее темные стороны своей натуры. Чтобы не оставаться беззащитными, чтобы избавиться от единственной духовной слабости, они предпочли превратиться в свирепых, беспощадных, лишенных сострадательности чудовищ… «Антропоцентризм» – наследственная болезнь всех нынешних господ.
Выйдя из транса, экопатрульный невольно вспомнил о штормовом предупреждении.
Впрочем, мог и не вспоминать. Язык богов уже добрался в эти воды собственной злобной персоной. Но страж порядка все же надеялся опередить тайфун. Никогда в жизни он не плавал так быстро, изо всех сил напрягая мышцы природного реактивного движителя. Струя воды выталкивалась с такой скоростью, что 01549-й наверняка побил все планетарные рекорды стайерских дистанций. Чего только не сделаешь, чтобы выжить.
Однако природу не обгонишь, как ни старайся.
Он понял это, когда добрался к верхней кромке шельфового склона. Условная линия разграничивала океан и гораздо более мелководный залив. Шельф, полого подымающийся из глубины, здесь резко менял угол наклона и круто вздымался вверх. Отвесная каменная стена была изломана, изборождена, изъязвлена трещинами, уступами, пещерами. Бурлящая водная масса переваливалась через нее, бешено колотясь о скалы. Лезть в этот кипящий хаос – верная смерть. Примерно как если бы воздушное существо отважилось влететь в смерч торнадо.
Обратный путь в залив был отрезан напрочь.
Обычный тайфун 01549-й мог бы переждать, вернувшись вниз. Но ЭТОТ ураганище обычно перелопачивал воду до таких глубин, что нижнего предела погружения не хватило бы. Оставалось одно: искать убежище. Например – пещеру. Тоже не лучший вариант, но шанс не погибнуть в заваленной каменной норе – давал. Тиски сверхдавления ни малейших шансов НЕ давали.
Воздушные существа тоже не могут летать выше пределов атмосфер.
С трудом сдерживая нарастающую панику, экопатрульный просканировал окрестности, натужно прорываясь сквозь волглый туман помех. Подходящего углубления вблизи не обнаружил и уже собрался было скользнуть на поиски вправо, курсом норд-вест…
Лодка выскочила из рычащего бурунного хаоса, оседлавшего верхнюю кромку скальной стены, и в первое мгновение показалась галлюцинацией. Офицер экопатруля замер на месте, насколько это было возможно в неспокойной воде, и всеми глазами вытаращился на судно. Сигары боковых корпусов, правильным крестом растопыренные вокруг центрального корпуса, позволяли пятимарану удерживать равновесие, не срываться в хаотический кувырк. Но позволяли с трудом. Уж больно неравны были силы урагана и суденышка, бросившего ему вызов…
Выйти в море при такой погоде мог лишь явный самоубийца. Либо…
Служебный долг велел 01549-му выяснить, что же могло скрываться под этим «либо». Только он оказался способен пересилить страх, заполошным набатом призывавший к немедленным поискам убежища. «Перебороть, как утлая лодка – девятнадцатибалльный тайфун…» – невольно подумал эколог, начиная преследование. Для этого пришлось зажать клюв страху и разомкнуть плотную хватку четвертого щупальца нетленной Лабис – того, что управляло инстинктом самосохранения.
Судорожными толчками лихорадочно выметывая струи воды, офицер стремглав бросился за рыбачьей лодкой.
Преодолев смертельно опасную кромку и погрузившись в более спокойные слои, пятимаран изменил конфигурацию. Пилоны, соединяющие срединный корпус с боковыми, провернулись вокруг оси тяжести, и «крест» превратился в «птичью лапку». Три тонкие сигары собрались под брюхом толстой центральной; четвертая оставалась сверху. Мощный крейсерский водомет, установленный в корме основного корпуса, перестал выбрасывать реактивную струю. Разомкнулись лепестки заборных диафрагм трех нижних корпусов, и океан хлынул в балластные цистерны. Вспомогательный водомет верхнего корпуса продолжал плеваться пузырящимися струйками; пилот подруливал, выдерживая курс на ост. Но основным вектором движения дальнеплава было ВНИЗ.
По касательной, вдоль склона, лодка стремительно уходила в глубину, спасаясь от беспощадных ударов тайфуна…
Лабистянин не успевал. Подозрительное судно погружалось вдвое быстрее. И если бы оно возжелало промерять полную протяженность шельфа, патрульный никак и ничем не сумел бы помешать. Но, как оказалось, пилот пятимарана вовсе не стремился залегать на дно. Одно из бесчисленных размытых пятен, которыми была испещрена скальная поверхность, оказалось зевом туннеля. Офицер понял это лишь в тот момент, когда лодка слилась с пятном и вдруг исчезла. На полном ходу затормозив, экопатрульный вцепился щупальцами в каменный выступ и чуть было не остался калекой – настолько быстро, оказывается, он плыл, преследуя подозреваемую.
Разумные головоногие, рожденные в водах Океана Лаб, издревле слыли существами целеустремленными и напористыми.
Одно из них, таясь в каменных складках, осторожно проникло в карман, скрытый под козырьком нависающей скалы. В полу выемки обнаружился провал почти правильной эллипсоидной формы… Туннель отвесно уходил вниз, странно прямой, словно толщу скалы проткнуло лезвие лучевой шпаги. Испытывая явственное ощущение, что лезет он прямиком в глотку шиталинскому громозмею, офицер опустился по этому проколу, скользя вдоль подозрительно гладких стенок. Рыбачья лодка, задрав все четыре балансира вверх, припала брюхом к полу обширной залы. Внутренняя акватория пещеры была надежно защищена от бешенства тайфуна, и при других обстоятельствах лучшего убежища не сыскать…
Внешняя мембрана верхнего шлюза пилотского отсека вдвинулась в корпус, и наружу выбрался гуманоид, с ног до головы затянутый в «рыбью кожу», с выпуклыми очками сонара на лице.
Просунув конечности в камеру, он вытянул изнутри большой ребристый баллон, удивительно напоминающий емкость для хранения молока. Оттащил бочку подальше от дальнеплава, вернулся и нырнул обратно в шлюз. Патрульный офицер решил было, что подозрительный тип, оставив груз, тотчас же отправится восвояси; лабистянин дернулся, намереваясь ворваться в люк, произвести арест… И едва успел спрятаться за каменной глыбой. Гуманоид в чешуйчатом скафандре вновь появился снаружи и быстро отплыл к желтой емкости. Мембрана затянула проем, лодка вздрогнула и начала продувать носовые цистерны. Страж порядка попал в весьма затруднительное положение. Гнаться за сообщником, пилотирующим пятимаран, или брать с поличным высадившегося хозяина баллона, предположительно наполненного контрабандой?..
Офицер остался в пещере – четвертое щупальце Лабис властно ухватилось за него.
Однако производить арест он не торопился. Таился в укрытии, продолжая сохранять инкогнито. Проводив взглядом лодку, задравшую к потолку острый нос, врубившую основной двигатель и исчезнувшую в вертикальном туннеле, лабистянин сообразил, что нового визитера долго ждать не придется. Патрульный не понял, зачем ушла лодка (в подземном зале вполне хватило бы места для двух, а то и трех дальнеплавов), но, видимо, у преступников свои представления об опасности.
