Чужая тень - Ярослав Маратович Васильев
Несмотря на середину рабочего дня и мороз почти под тридцать, народу в сквере имени Дзержинского, где и была назначена встреча, оказалось немало. Кто-то торопливо шагал, пересекая сквер-парк насквозь, другие неторопливо вышагивали по центральным аллеям. Но главное, повсюду буквально витало ощущение скорого праздника и длинных каникул. Деревья по бокам аллеи важно замерли в нарядных снежных платьях, укутанные в расписные шали предновогодних гирлянд, флажков и украшений, покрытые инеем ветви сверкали хрусталём в солнечных лучах. Кустарники рядом с ними, словно гвардейцы в огромных мохнатых белых шапках, застыли в ожидании чуда новогодней полуночи.
Софья ещё не пришла, и Константин оглянулся вокруг, пытаясь найти место. Рядом с деревьями стоять не хотелось, стоит легонько задеть за ветку, и сразу попадёшь под снежный водопад. Быстрый взгляд на укрытую снегом скамейку в парке – тоже не то. Садиться на промёрзшую деревянную поверхность не было ни малейшего желания. Даже если отгрести снег, теплее скамейка от этого не станет. И чёрный цвет краски ему с чего-то не нравился, вызывал какие-то могильные ассоциации. Но место для наблюдения оказалось удобное, уходить от скамейки Константин не стал.
Наконец он заметил Софью. Девушка шла одна, слежки вроде бы нет. На миг ему показалось, что он ошибается, но сразу же он себя одёрнул: заделался параноиком. Парочка, которую он принял за топтунов, на самом деле тоже просто искала место. Заметив, что возле скамейки уже стоит какой-то мужчина и освобождать место не желает, подходить они не стали. Остановились в обнимку под деревом. Кажется, парень девушку собирается целовать? А она пока отнекивается, но всё к этому так и идёт… Нет, точно случайные люди. Константин был битый и учёный жизнью, малейшую фальшь заметил бы сразу, а тут явно девушка по-настоящему млеет от объятий. Да и парень держит её не как актёр актрису, а тоже влюблёнными руками. У него же просто нервы сегодня разыгрались, от страха, что едва не провалил дело.
– Здравствуй. Сонечка, как у тебя дела?
– Нормально, – смущено пробормотала девушка.
– Мы долго не виделись.
– Занятий много в школе, а ещё тётка с моими сёстрами, чтобы им…
Чтобы Митя мог нормально разглядеть собеседника Софьи, Марине пришлось стоять спиной. Ещё очень отвлекало, как Митя дышит ей в ухо и почти касается губами мочки. И стыдно было признаться даже самой себе – очень приятно, как Митя её обнимает, и что ждала она этого слишком долго. И очень хотелось угадать, чего по этому поводу думает сам Митя, если обнял её хоть и для конспирации, но сразу, без вопросов, и по-настоящему? И что будет, если его всё-таки поцеловать? Чтобы отогнать назойливые мысли про поцелуй, Марина спросила:
– Ну как? Чего скажешь?
– Минуту. Нет, со Стёпой говорил не он, там примета была очень характерная, здесь её нет. И ещё не ведун он. Подожди. Мне что-то в нём сильно не нравится, никак не соображу что…
Митя застыл, всматриваясь в беседовавших мужчину и девушку. И по тому, как напряглись его руки, Марина поняла: чего-то не так.
– Есть связь с охраной? Если да, звони им. Я тоже своему прикрытию дал сигнал, и пока попробую отвлечь мужика на себя.
– Что такое?
– Мужик обдолбался чем-то, у него крышу в любой момент снесёт. А под пальто оружие спрятано!
Выпустив из объятий Марину, быстрыми шагами Митя пошёл в сторону Софьи и Константина.
– Мужик, ты чего к моей сеструхе пристаёшь? Отвали от неё.
– Кто вы? И чего вам надо, молодой человек? – сказано было вроде вежливо, но с очень заметной встречной агрессией. – Не мешайте нам, пожалуйста.
Софья сообразила мгновенно: дело плохо. Сделала два шага в сторону, нажала тревожную кнопку браслета и приготовилась мгновенно перейти в боевой режим. Может, стоило и немедленно, но после случая с бабушкой и адвокатом решать вопрос сразу радикальным методом она опасалась.
– Ты чего моей сеструхе заливаешь? Какая экспертиза, ты кто вообще такой? А ну, дай бумагу посмотреть, которую тебе в прошлый раз делали. Ну ты, мужик, совсем тупой, что ли? Бумажки покажи.
Продолжить Митя не успел, невольно отшатнувшись. Мужик перед ним внезапно стал бледен как полотно, с враз отёкшего лица смотрели страшные, дикие глаза, губы посинели.
– Ещё чего! – огрызнулся Константин. А дальше его понесло, речь стала торопливая и сбивчатая, он от скорости аж глотал звуки, так хотелось побыстрее выговориться. – Такие вещи в чужие руки только лох отдаст, а я лошарой отродясь не был. Её мамочка – ещё та шлюха была. А тот, кого она папочкой называла – лошара рогатый! Документик второй оформим, подтвердим отцовство, и – прощай ваша убогая страна и ваш тупой город. Если «подмазать» кого нужно,
