Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
“Лицемер”, — возразил он себе.
“Я не боюсь ночи, сна и вообще ничего не боюсь”, — сказал он.
“Очень забавно”, — сказал он.
Он почувствовал себя плохо. Ему захотелось спать. И чем больше он боялся уснуть, тем больше хотел лечь, закрыть глаза и свернуться в клубочек.
“Со всеми удобствами?” — спросил его иронический собеседник.
“Вот сейчас я пойду погулять и осмотрю скалы и геологические обнажения и буду думать о том, как хорошо быть живым”, — сказал он.
“О господи, — вскричал собеседник. — Тоже мне. Уильям Сароян!”
Все так и будет, подумал он, может быть, один день, может быть, одну ночь, а как насчет следующей ночи, и следующей? Сможешь ты бодрствовать все это время, все шесть ночей? Пока не придет спасательный корабль? Хватит у тебя пороху, хватит у тебя силы?
Ответа не было.
Чего ты боишься? Я не знаю. Этих голосов. Этих звуков. Но ведь они не могут повредить тебе, не так ли?
Могут. Когда-нибудь с ними придется столкнуться… А нужно ли? Возьми себя в руки, старина. Стисни зубы, и вся эта чертовщина сгинет.
Он сидел на жесткой земле и чувствовал себя так, словно плакал навзрыд. Он чувствовал себя так, как если бы жизнь была кончена и он вступал в новый и неизведанный мир. Это было как в теплый, солнечный, но обманчивый день, когда чувствуешь себя хорошо, — в такой день можно или ловить рыбу, или рвать цветы, или целовать женщину, или еще что-нибудь делать. Но в разгаре чудесного дня что ждет тебя?
Смерть.
Ну, вряд ли это.
Смерть, настаивал он.
Он лег и закрыл глаза. Он устал от этой путаницы. Отлично, подумал он, если ты — смерть, приди и забери меня. Я хочу понять, что означает эта дьявольская чепуха.
И смерть пришла.
“Ээээээээ”, — сказал голос.
“Да, я это понимаю, — сказал Леонард Сейл. — Ну а что еще?”
“Ааааааах”, — произнес голос.
“И это я понимаю”, — раздраженно ответил Леонард Сейл. Он похолодел. Его рот искривила дикая гримаса.
“Я — Тилле из Раталара, Убийца Людей!”
“Я — Иорр из Вендилло, Истребитель Неверных!”
“Что это за планета?” — спросил Леонард Сейл, пытаясь побороть страх.
“Когда-то она была могучей”, — ответил Тилле из Раталара.
“Когда-то место битв”, — ответил Иорр из Вендилло.
“Теперь мертвая”, — сказал Тилле.
“Теперь безмолвная”, — сказал Иорр.
“Но вот пришел ты”, — сказал Тилле.
“Чтобы снова дать нам жизнь”, — сказал Иорр.
“Вы умерли, — настаивал Леонард Сейл, весь — корчащаяся плоть. — Вы ничто, вы просто ветер”.
“Мы будем жить с твоей помощью”.
“И сражаться благодаря тебе”.
“Так вот в чем дело, — подумал Леонард Сейл. — Я должен стать полем боя, так?.. А вы — друзья?”
“Враги!” — закричал Иорр.
“Лютые враги!” — закричал Тилле.
Леонард страдальчески улыбнулся. Ему было очень плохо. “Сколько же вы ждали?” — спросил он.
“А сколько длится время?”
“Десять тысяч лет?”
“Может быть”.
“Десять миллионов лет?”
“Возможно”.
“Кто вы? — спросил он. — Мысли, духи, призраки?”
“Все это — и даже больше”.
“Разумы?”
“Вот именно”.
“Как вам удалось выжить?”
“Ээээээээ”, — пел хор, далеко-далеко.
“Аааааааах”, — пела другая армия в ожидании битвы.
“Когда-то это была плодородная страна, богатая планета. На ней жили два народа, две сильные нации, а во главе их стояли два сильных человека. Я, Иорр, и он, тот, что зовет себя Тилле. И планета пришла в упадок, и наступило небытие. Народы и армии все слабели и слабели в ходе великой войны, длившейся пять тысяч лет. Мы долго жили и долго любили, пили много, спали много и много сражались. И когда планета умерла, наши тела ссохлись, и только со временем наука помогла нам выжить”.
“Выжить, — удивился Леонард Сейл. — Но от вас ничего не осталось”.
“Наш разум, глупец, наш разум! Чего стоит тело без разума?”
“А разум без тела? — рассмеялся Леонард Сейл. — Я нашел вас здесь. Признайтесь, это я нашел вас!”
“Точно, — сказал резкий голос. — Одно бесполезно без другого. Но выжить — это и значит выжить, пусть даже бессознательно. С помощью науки, с помощью чуда разумы наших народов выжили”.
“Только разум — без чувства, без глаз, ушей, без осязания, обоняния и прочих ощущений?”
“Да, без всего этого. Мы просто нереальностью были, паром. Долгое время. До сегодняшнего дня”.
“А теперь появился я”, — подумал Леонард Сейл.
“Ты пришел, — сказал голос, — чтобы дать нашему уму физическую оболочку. Дать нам желанное тело”.
“Ведь я только один”, — подумал Сейл.
“И тем не менее ты нам нужен”.
“Но я — личность. Я возмущен вашим вторжением”.
“Он возмущен нашим вторжением. Ты слышал его, Иорр? Он возмущен!”
“Как будто он имеет право возмущаться!”
“Осторожнее, — предупредил Сейл. — Я моргну глазом, и вы пропадете, призраки! Я пробужусь и сотру вас в порошок!”
“Но когда-нибудь тебе придется снова уснуть! — закричал Иорр. — И когда это произойдет, мы будем здесь ждать, ждать, ждать. Тебя”.
“Чего вы хотите?”
“Плотности. Массы. Снова ощущений”.
“Но ведь моего тела не хватает на вас обоих”.
“Мы будем сражаться друг с другом”.
Раскаленный обруч сдавил его череп. Будто в его мозгу между двумя полушариями вгоняли гвоздь.
Теперь все стало до ужаса ясным. Страшно, блистательно ясным. Он был их вселенной. Мир его мыслей, его мозг, его череп поделен на два лагеря, один — Иорра, другой — Тилле. Они используют его!
Взвились знамена под рдеющим небом его мозга! В бронзовых щитах блеснуло солнце. Двинулись серые звери и понеслись в сверкающих волнах плюмажей, труб и мечей.
“Эээээээээ!” Стремительный натиск.
“Аааааааах!” Рев.
“Наууууууу!” Вихрь.
“Мммммммммммм…”
Десять тысяч человек столкнулись на маленькой невидимой площадке. Десять тысяч человек понеслись по блестящей внутренней поверхности глазного яблока. Десять тысяч копий засвистели между костями его черепа. Выпалили десять тысяч изукрашенных орудий. Десять тысяч голосов запели в его ушах. Теперь его тело расколото и растянуто, оно тряслось и вертелось, оно визжало и корчилось, черепные кости вот-вот разлетятся на куски. Бормотание, вопли, как будто через равнины разума и континент костного мозга, через лощины вен, по холмам артерий, через реки меланхолии идет армия за армией, одна армия, две армии, мечи сверкают на солнце, скрещиваясь друг с другом, пятьдесят тысяч умов, нуждающихся в нем, использующих его, хватают, скребут, режут. Через миг — страшное столкновение, одна армия на другую, бросок, кровь, грохот, неистовство, смерть, безумство!
Как цимбалы, звенят столкнувшиеся армии!
Охваченный бредом, он вскочил на ноги и понесся в пустыню. Он бежал и бежал и не мог остановиться.
Он сел и зарыдал. Он рыдал до тех пор, пока не заболели легкие. Он рыдал безутешно и долго. Слезы сбегали по его щекам и капали на растопыренные дрожащие пальцы. “Боже, боже, помоги мне, о боже, помоги мне”, — повторял он.
Все снова было в порядке.
Было четыре часа пополудни. Солнце жгло скалы. Через некоторое время он приготовил и съел горячие бисквиты с клубничным джемом. Потом, как в забытьи, стараясь не думать, вытер запачканные руки о рубашку.
По крайней мере я знаю, с кем имею дело, подумал он. О господи, что за мир. Каким простодушным он кажется на первый взгляд, и как чудовищен он на самом деле. Хорошо, что никто до сих пор его не исследовал. А может, кто-то здесь был? Он покачал головой, полной боли. Им можно только посочувствовать, тем, кто разбился здесь раньше, если только они действительно были. Теплое солнце, крепкие скалы, и никаких признаков враждебности. Прекрасный мир.
До тех пор, пока не закроешь глаза и не забудешься. А потом ночь, и голоса, и безумие, и смерть на неслышных ногах.
“Однако я уже вполне в норме, — сказал он гордо. — Вот посмотри”, — и вытянул руку. Подчиненная величайшему усилию воли, она больше не дрожала. “Я тебе покажу, кто здесь правитель, черт возьми, — пригрозил он безвинному небу. — Это я”. — И постучал себя в грудь.
Подумать только, что мысль может прожить так долго! Наверно, миллион лет все эти мысли о смерти, смутах, завоеваниях таились в безвредной на первый взгляд, но ядовитой атмосфере планеты в ожидании живого человека, который стал бы сосудом для проявления их бессмысленной злобы.
Теперь, когда он почувствовал себя лучше, все это казалось глупостью. Все, что мне нужно, думал он, — это продержаться шесть суток без сна. Тогда они не смогут так мучить меня. Когда я бодрствую, я хозяин положения. Я сильнее, чем эти сумасшедшие владыки с их идиотскими ордами трубачей и носителей мечей и щитов.
