Пьер Бордаж - Воители безмолвия. Мать-Земля
Ему повезло стать привилегированным свидетелем еженедельного визита вежливости муффия Барофиля Двадцать Четвертого, Непогрешимого Пастыря Церкви Крейца. Триличие старика околдовало его: на крохотном личике, угловатом и костлявом, зажатом капюшоном белого облегана, была постоянная лицемерная маска смирения. Гаркот прорывался через многочисленные ментальные барьеры, переходил от одного собеседника к другому и наблюдал за борьбой, раздирающей светскую и духовную власти империи. Каждый боролся за свою сферу влияния. Муффий точно знал, что Менати Анг и коннетабль нуждались в мощной структуре, где властвовал он, ревниво пресекая все посягательства на свои прерогативы, и пользовался любой возможностью навязать свои условия, безмерные и тиранические. Муффий, главная пешка на поле Ангов, был лишен даже намека на угрызения совести и не стеснялся в выборе средств ради достижения сугубо личных целей. Это чудовище политической интриги владело совершенным искусством обмана, прикрывалось тончайшей тканью святости, собирало для Церкви имущество и блага, закладывало основы своей будущей канонизации, но при этом тонуло в гнуснейшем разврате. Гаркот был покорен виртуозными действиями церковного главы, который умело обманывал всех и вся, в том числе и Паминкса. Его показная скромность, умилительный фальцет, хилое тело, маленькие глазки, темные и сверкающие, показное желание заботиться только о благе Церкви — таким было его одеяние, так выглядел его щит. Цель — оставить в памяти поколений образ благодетеля. Хотя на самом деле им двигали стремление к безграничной власти и удовлетворение низменных страстей…
Целую неделю после этого чрезвычайно поучительного вечера Гаркот, эксперт и ментальный убийца, занимался тем, что перехватывал все сообщения, стекавшиеся к Паминксу от агентов. И раздобыл очень интересные сведения. Кроме всего прочего, узнал о тайном заговоре, который плели Менати Анг и коннетабль против муффия, чья несговорчивость перестала их удовлетворять. Они решили избавиться от Барофиля Двадцать Четвертого и заменить его кардиналом с более покладистым характером, марионеткой, за ниточки которой они будут легко дергать. Они переговорили с некоторыми кардиналами, которые за обещание экзархатов и денег взялись за подготовку территории, чтобы умерить потрясения, неизбежно возникающие при смене понтифика. Они предусмотрели, что Паминкс потребует от мыслехранителей Непогрешимого Пастыря ослабить контроль в момент, когда ментальный убийца проникнет в его апартаменты и покончит с муффием в епископском дворце. Его внезапную смерть спишут на сердечный приступ (подобная процедура уже была использована в случае Ранти Анга). А для выполнения грязной работы прибегнут к услугам эксперта Гаркота.
Гаркот немедленно понял всю выгоду, которую может извлечь из подобной ситуации. Он не стал ждать беседы с коннетаблем и тут же поспешил в епископский дворец. Он принял предосторожности и отправился пешком, выбирая улочки в обход — пурпурная тень в сиракузской ночи, освещенной тремя лунами из пяти.
Реальные трудности возникли во дворце. Он столкнулся с викариями Церкви, ультракрейцианцами, легко узнаваемыми по черным облеганам и рясам, которые стояли на часах у монументального портика главного входа. Первым и необходимым условием попадания в элитный корпус администрации было добровольное и торжественное расставание с детородными органами, которые затем выставлялись напоказ в зале Подземелья Кастратов. Остальной крейцианский клир насмешливо величал их евнухами Великой Паствы, но боялся пуще ядерной чумы: викарии жили в непосредственной близости к муффию и оказывали огромное влияние на иерархические перестановки внутри Церкви.
Гаркота вначале принял молодой викарий с мутными глазами и щеками, испещренными кровавыми жилками от лопнувших капилляров, который задал кучу глупых вопросов и долго мариновал его в мрачной прихожей. Затем появился другой викарий, который заявил, что Гаркот не может получить аудиенцию этой ночью, поскольку встреча обычно назначается за несколько месяцев вперед.
— Муффий завален работой! Каждая минута его времени драгоценна. Поступайте, как остальные, запишитесь на частную беседу, и, быть может, секретарь Непогрешимого Пастыря сочтет нужным принять вас…
Гаркот подавил искушение прикончить наглого собеседника и спокойно, но твердо объяснил, что информация, которую он собирается передать муффию, и только ему, имеет первостепенное значение для Церкви. Он добавил, что любой, кто откажется помочь, будет рано или поздно кусать себе локти. Викарий продолжал спорить, но Гаркот поднял такой шум, что еще один зловещий, черный паук, занимающий ответственный пост, был разбужен и в дурном настроении явился узнать, почему разгорелся столь грандиозный скандал.
Когда ему сообщили, что во дворец явился чужак, ска-иг, столь наивный, что надеялся на встречу с Его Святейшеством без предварительного договора и в столь неуместный ночной час, на лице его появилась презрительная улыбка.
— Невозможно! Невозможно! — заявил он блеющим голоском. — В другой раз, в другой раз! Договоритесь о встрече! О встрече!
Викарии смотрели на ментального убийцу с болезненным недоверием, не подозревая, что находились в смертельной опасности. Когда терпение Гаркота истощилось и он решил прибегнуть к своим опасным ментальным способностям, внезапное появление фиолетово-пурпурного кардинала в сопровождении двух мыслехранителей спасло присутствующих от неизбежной смерти.
— Что здесь происходит? — рявкнул кардинал Фражиус Моланали, самодовольный толстяк, серая тень и близкий друг муффия. Их близость доходила до того, что он поставлял Непогрешимому Пастырю детишек, невинных жертв его сексуальных утех. Гаркот прочел эту информацию в голове кардинала во время приема во дворе.
Кардинал принимал живейшее участие в организации убийства Ранти Анга и, несмотря на просторный капюшон, частично скрывавший лицо Гаркота, узнал ментального убийцу, казнившего бывшего сеньора Сиракузы.
— Я сам займусь с ним, — заявил он викариям. — И лично отвечаю за него.
Разочарованные черные пауки вернулись к своим административным делам. Гаркот дал кардиналу неполное объяснение своего ночного анонимного присутствия в коридорах епископского дворца, но этого было достаточно, чтобы убедить прелата, пообещавшего полное содействие. Скаит не удовлетворился словесным обещанием: он проскользнул в мозг кардинала и проверил искренность его намерений. Успокоенный проверкой — Моланали действовал только в интересах муффия, от которого полностью зависело его восхождение в церковной иерархии, — Гаркот позволил провести себя по темным пустынным коридорам до небольшого светлого зала с бассейном, наполненным ледяной водой. Кардинал оставил его здесь, и скаит ждал уже более двух часов.
Он поправил капюшон и закрыл желтое лицо пурпурной материей, чтобы не видеть своего отражения в радужном зеркале.
Хотя у него на руках было немало старших козырей, партия не выглядела выигранной заранее. Ему нужно было сыграть с тонкостью и на пределе возможностей: муффий не был тем противником, которого легко обвести вокруг пальца. Но если все пройдет, как предусмотрел Гаркот, его влияние будет признано всеми, и тогда он начнет внушать ужас всем этим людишкам, которые держали его на отшибе, отодвигали в сторону, не желали признавать, оскорбляли, унижали своим презрением. Он заранее радовался изменению ситуации, представлял себе лица и действия перепуганных придворных, которым предстоит простираться у его ног. Неизвестной величиной оставалась реакция спор-прародителей. Попытается ли Гипонероархат устранить его, а если да, то каким образом? Дав импульс на растворение?..
Гаркот ощутил присутствие Барофиля Двадцать Четвертого до того, как понтифик вошел в зал. Непогрешимый Пастырь приложил свой лисий глаз к глазку, встроенному в одну из перегородок. Он не доверял никому другому проверку личности посетителя. Ментальный убийца не удивился, когда появился муффий в ночном зеленом облегане и золотистом халате с кисточками из белого опталия. Старик не скрывал отвратительного настроения — все можно было прочесть на его костлявом лице. Его внезапно оторвали от ночных забав, в которых нельзя было признаться. Несмотря на экраны-паразиты, поставленные мыслехранителями и инквизиторами, застывшими во тьме коридора, Гаркот тут же погрузился в мозг муффия и увидел там обнаженные надушенные тела мальчиков и девочек, купленных за бешеные деньги на невольничьих рынках. На рассвете их ждала ужасная участь, ибо, удовлетворив сладострастие понтифика, они становились опасными держателями тайн, не подлежащих разглашению. После утех муффия врачи Галактической Организации Здоровья, работающие в епископском дворце, умертвляли детей и забирали органы, волосы и костный мозг для курсов омоложения.
