Евгений Гуляковский - СЕЗОН ТУМАНОВ
— Могу добавить: личные вещи в каютах экипажа не тронуты. Словно они вышли ненадолго и не вернулись. Никаких следов аварии, катастрофы — скафандры тоже на месте.
— Скажет мне кто-нибудь, каким образом этот катафалк преследовал «Каравеллу»?! — вдруг взорвался Олег. — Чем, скажите на милость, он взорвал наш катер и кто им управлял все это время?!
Ротанов хорошо понимал своего старого друга, он знал его как никто другой. Олег терпеть не мог неопределенных ситуаций со многими неизвестными. Он старался сложные задачи разделять на более простые и решать их последовательно, спокойно. Ротанов и сам, когда это было возможно, предпочитал подобный образ действий всем остальным. Но эта задача не делилась и не становилась по мере накопления новых данных проще, скорее наоборот.
Ротанов встал, медленно прошел по рубке и остановился напротив экрана внутренней связи. Несколько секунд он всматривался в его слепую холодную поверхность, словно там хотел прочитать ответ на вопросы Олега.
— Главное, нужно понять не то, каким образом летал этот корабль, хотя это тоже, конечно, интересно. Главное, нужно понять, зачем он летел за «Каравеллой». Что им от нас нужно? Что они хотели узнать?
— Кто-то нашел в космосе этот мертвый корабль и направил его сюда к нам.
— Без энергии, с неработающими приборами? Как они могли это сделать, на чем работали его двигатели?! — Олег почти кричал.
— Я не знаю, Олег. Пока не знаю. Не это важно понять. Зачем? Вот что важно… Может быть, они хотели что-то сказать нам или узнать?… Хотели посмотреть, как мы поведем себя в сложной ситуации, сможем ли пройти мимо? Может быть, они сейчас на нас смотрят?
— Никого здесь нет. Это пустой мертвый корабль.
— Нам пора, — напомнил Фролов. — Контрольное время на исходе, командир. Жалко бросать корабль. Двигатели в порядке, реактор тоже — хорошая машина.
— Ты бы смог здесь остаться? — Олег внимательно смотрел на Фролова.
— Пожалуй, нет…
— То-то и оно. Без энергии ему уже не помочь. Пора уходить.
— Да, конечно.
Но Ротанов все медлил, все вглядывался в слепые экраны запыленных приборов, в холодную броню переборок. Казалось, еще одно усилие мысли, какой-то совсем маленький, не замеченный ими факт, и он найдет ответ… Но корабль молчал. Ротанов повернулся и медленно пошел к выходу вслед за остальными. И все же обернулся еще раз. Возможно, он прощался с мертвым кораблем, навсегда уносившим с собой свою тайну. А может, все еще ждал ответа? Ответа не было. У самых дверей рубки стоял аппарат связи с внутренними помещениями корабля. Что привлекло внимание Ротанова к этому прибору? Он не знал. Скорее всего, его жест был последним прощанием или, может быть, извинением.
Ротанов подошел к прибору, провел рукой по холодной мертвой поверхности экрана, стирая пыль, и совершенно механически надавил кнопку выключателя. Мгновенная вспышка осветила экран. Настолько короткая и тусклая, что не было уверенности в ее появлении. Но Олег, смотревший в его сторону, остановился.
— По-моему, что-то мелькнуло.
— Мне тоже так показалось. Если в конденсаторах прибора случайно оставалась энергия, это вполне возможно.
— Нет… Мне показалось, там какие-то очертания… Ты стоял слишком близко, отсюда виднее. Определенно что-то было!
— Хорошо. Давайте проверим. Статистические заряды с экрана не исчезают мгновенно.
Через минуту электромер выбросил карту точечных зарядов, распределенных по площади заинтересовавшего их экрана.
Они столпились вокруг серого куска пластика, на котором, словно разорвав пелену небытия, проступили черты странного человеческого липа… Лица женщины.
Левый глаз, непропорционально увеличенный, в упор смотрел на потрясенных людей. Больше ничего нельзя было разобрать. Карта напряжений напоминала сильно увеличенную фотографию, состоящую из отдельных размытых точек.
— Значит, на корабле кто-то остался!
Фролов, как всегда немногословный, уже проверял линию подключения.
— Прибор не подключен к внутренней сети.
— Вообще никуда не подключен?
— Нет. Тут есть линия. Сейчас еще проверю… Но мне кажется, да — она идет к наружной антенне локатора!
— Вот и ответ, — тихо проговорил Олег. — Кто-то должен был управлять кораблем. Экипажа не было. Им управляли извне, извне снабжали его энергией! Один раз мы с этим уже сталкивались… Помнишь скафандр «академика Грэгори»?
— Мне нужно точно знать, куда ориентирована эта антенна. Определите точное направление. — Распоряжение Ротанова прозвучало резко, почти сурово.
13
Ротанов вновь сидел в кресле пилота. «Икар» медленно складывал стыковочные устройства.
Они могли уйти. Одного взгляда на компьютер было достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. Несмотря на потерю времени и скорости, несмотря на близость планеты, выбор все еще был за ними. Значит, он ошибался. Значит, в корабле не таилось ловушки… Выбор… Могли ли те, кто следил за ними, больше он не сомневался в их существовании, могли ли они предвидеть заранее, каким он будет, выбор? Возможно, могли. Возможно, лишь надеялись на то, что мы сами примем верное решение.
Так что же там, внизу? Смертельная атмосфера или жизнь? Шел же оттуда луч, управлявший «Симансом»! Шел. И это тот самый шанс, о котором он говорил Олегу. Шанс, дающий им право надеяться на успех.
Интересно, простит ли ему когда-нибудь Олег, если он сейчас уведет корабль вверх, прочь от смертоносной планеты? Простит ли он себе сам, вот главное.
Никто не задал ему ни одного вопроса, с тех пор как они покинули «Симанс». Экипаж ждал его решения и не сомневался, каким оно будет.
— Готовность ноль. Подтвердить.
Четыре ответа: готов, готов, готов… — и старт.
Почти сразу «Икар» стал круто уходить вниз к планете. Курсограф строго выдерживал азимут, снятый с локаторной антенны «Симанса». «Икар» по пологой спирали, закрученной вокруг линии азимута, штопором ввинчивался вниз. Равномерно свистели двигатели, коротко вспыхивали сервомоторы управления, чавкали гидравлические амортизаторы.
— Пятьдесят тысяч метров до отражающей плоскости! Сорок тысяч! Двадцать! — чуть охрипшим голосом докладывал Фролов.
Что там? Облачный покров? Густая атмосфера? Отчего так странно, почти полностью отражается импульс локатора? Скорее всего, ионизирующий слой… Все. Пора гасить скорость.
— Десять тысяч!
— Азимут?
— Выдерживаем!
Странная пелена затягивала экраны. Спираль Галактики постепенно гасла. Едва мерцала каким-то мутным, потускневшим блеском голубая звезда, светило этой необычной планетной системы. Они никак не могли отделаться от ощущения, что «Икар» медленно погружается в морскую пучину.
— Почему на левом только девять десятых мощности? — тихо спросил Ротанов, и Фролов сразу же ответил:
— Мы не успели прогреться. Двигатели на форсаже.
— Тянет же правый.
— Левый всегда прогревается медленнее.
— Может понадобиться вся мощность.
Фролов поколдовал с рычагами. Надсадный визг с левого борта усилился, и стрелка медленно поползла к последней отметке шкалы.
— Вот теперь нормально. Расстояние?
Молчание в ответ. Ротанову некогда отвлекаться, чтобы взглянуть на приборы. Корабль все время уводит в сторону. Автоматика не успевает откорректировать курс.
— Расстояние!
— Его нет, командир! Импульсы радаров снова не отражаются!
Корабль неожиданно рвануло вперед. В ушах зазвенело от прилившей крови, кресла заскрипели от перегрузок. Едва справляясь с отяжелевшими, похожими на колоды руками, Ротанов развернул «Икар» кормой вниз и включил двигатели на полную мощность, стараясь замедлить падение. Это мало что изменило. Корабль продолжал стремительно проваливаться.
— Что он, с цепи сорвался? — прохрипел Олег, с трудом разлепляя губы. Стрелки гравиметров как будто сошли с ума. Визг тормозных двигателей переходил уже в ультразвук. И хотя чудовищные перегрузки, навалившиеся на корабль снаружи, проникали внутрь ослабленными защитными устройствами в десятки раз, Ротанову казалось, что это он сам на своих плечах несет груз, обрушившийся на корабль.
Волна грохота и резких коротких ударов, дополнительно хлестнувших по «Икару», заставила Ротанова взглянуть наконец на экраны. Вокруг бушевала гроза, которой по всем физическим законам здесь не могло быть. Километровые полотнища молний били по кораблю. Пространство вокруг светилось сиреневым фантастическим светом. Казалось, еще секунда-другая, и шпангоуты лопнут, переборки сойдут со своих мест.
Приходилось вручную, почти интуитивно менять режимы тормозных двигателей, потому что в этой дьявольской тряске полетела почти вся автоматика. Ротанов давно уже сорвал ограничители и, сжигая двигатели, на предельном форсаже тормозил корабль, удерживая его на той грани, за которой перегрузки должны были разрушить корпус.
